Артур подошел к ней и засунул руку в карман, в который незадолго до этого положил шейный платок. Наверное, девушка подумала, что он полез за бумажником, потому что она положила руку ему на запястье. Именно там он ее и задушил, а она была слишком удивлена, чтобы кричать или сопротивляться. Позже, когда до него дошло, что он натворил, Артур испугался, что его поймают, осудят и повесят – но ничего такого не произошло. Полиция так и не появилась в доме на Магдален-хилл, но даже если бы она и пришла, то ничего не узнала бы, потому что Берилл не сказала ни матери, ни тетушке, что он оставил ее одну в кинотеатре. Она представила все так, как будто это она сама увлекла его, а потом бросила, в тот же вечер, в одиннадцать часов, и больше не хочет с ним никогда встречаться. Естественно, что тетушка Грейси сильно разозлилась на нее за ее неблагодарность и непостоянство, и, естественно, именно разочарованием в любви тетушка объяснила то, что Артур подхватил какой-то неизвестный вирус и не выходил на работу целых шесть недель. Больше он никогда не встречал Берилл, хотя позже слышал, что она вышла замуж за зеленщика и родила двоих детей…
– Наверняк ее уконтрапупил ее собственный старик, – предположил Барри.
У Артура не было сил, чтобы сделать Барри замечание за его неграмотный и некультурный сленг. Он попытался вникнуть в то, что сказал мальчишка. Они решат, что Весту убил Котовски. По-видимому, это была основная версия Гласса. Однако Артур все еще не мог избавиться от страха, который парализовал его в восемь тридцать утра. Было невозможно пренебречь тем фактом – хотя и смириться с этим фактом было не легче, – что он не только убил женщину, которую знал, но и которая жила с ним в одном доме. И так же невозможно смириться или забыть еще один аспект происходящего. Он соврал инспектору Глассу, этому похожему на пиранью полицейскому, соврал, будучи охвачен паникой и забыв, что ложь было очень легко обнаружить. Антони Джонсон мог легко разоблачить его. Он видел Артура, когда выходил из туалета без двадцати двенадцать – в это время Артур крался в темноте вверх по лестнице. Конечно, он мог сказать, что спускался выбросить мусор. Он? В такое время? В пальто? Нет, чтобы он ни говорил, свидетельские показания Антони Джонсона привлекут к нему внимание полиции. А Антони Джонсон молчать, естественно, не будет. Наверняка полиция уже все знает и ждет его в доме номер 142 по Тринити-роуд.
Артур пошел домой, потому что больше идти ему было некуда. Перед домом не было полицейской машины, а в холле – полицейских. Артур остановился в холле, прислушиваясь и прикидывая, что, наверное, полиция ждет его на верхней площадке.
Дверь на первом этаже грохнула с такой силой, что ему показалось, что вернулся Джонатан Дин. Оказалось, что именно так оно и есть. Артур вытаращил глаза. По лестнице спускался Джонатан Дин с этим черномазым и Антони Джонсоном.
Артур поздоровался. Уинстон Мервин поздоровался в ответ, а Джонатан Дин ничего не сказал. Наверное, он был пьян. По крайней мере, выглядел он как пьяный, повиснув на руках Мервина с серым и опухшим лицом. Все они вышли на улицу. Антони Джонсон сказал: «Я вас догоню» – и, вернувшись в холл, стал просматривать пачку писем, которые Артур не смог разобрать с утра. Артур не мог позволить себе оставить его за этим занятием и пройти домой. Он стеснительно жался к стене холла, а сердце его колотилось от ужаса. Антони Джонсон выглядел расстроенным.
– Как все ужасно с этим убийством, – почти небрежно сказал он.
– А вас полиция уже допрашивала? – Артур услышал свой голос, хриплый и слабый, который звучал откуда-то из глубин его грудной клетки.
Теперь уже Антони повернулся и посмотрел на Артура внимательными голубыми глазами.
– Нет. Это достаточно странно, но еще нет. Честно сказать, я удивлен, потому что мне есть что им рассказать.
– Понятно, – Артур слышал и не узнавал свой странный, гортанный голос. – А сами вы не пойдете и не расскажете им, как все было? Без приглашения?
– Нет, не думаю. Если им это надо, то они сами могут прийти ко мне. А сам я не рассматриваю себя как орудие правосудия или как инструмент для того, чтобы «закрыть» человека на всю оставшуюся жизнь. Если только речь не идет об очень специфических обстоятельствах. Я имею в виду, если ущерб нанесен мне или моим близким, например.
Артур кивнул. От облегчения он вдруг весь покрылся по́том и почувствовал прилив жара. Сказанное Антони Джонсоном было абсолютно понятным. А для того чтобы еще усилить эффект от сказанного, Антони окликнул Артура, который повернулся к лестнице.
– Мистер Джонсон?
– Слушаю вас?
– Я все хотел поблагодарить вас за ту записку. Много времени прошло, но мы все как-то не встречались. Вы помните. Ну, тогда, когда вы случайно открыли мое письмо.
– Да.
– С вашей стороны было очень мило написать эту записку. – Голос Антони Джонсона звучал мягко и очень сочувствующе. Ему только показалось, что в словах Антони промелькнул намек на угрозу, или он действительно угрожал ему, Артуру? – Мне бы не хотелось, чтобы вы подумали, что я затаил обиду. Тем более что это было не такое уж личное письмо.
– О нет, – произнес Артур заикаясь, – конечно, нет. Личное письмо – вот это было бы ужасно. – Он прочистил горло. – Это было бы настоящее оскорбление.
Брайан Котовски был сыном польского еврея, который иммигрировал в Англию в 30-е годы. Его отец давно умер, и Стэнли Каспиан рассказал Артуру, что Джонатан Дин и брат Весты были единственными близкими друзьями Брайана. Именно из-за этого полиция долго допрашивала их, пытаясь выяснить, где может скрываться Котовски. Шурин вспомнил, что однажды слышал о тетке Брайана, сестре его матери, которая жила в Брайтоне, но когда полиция появилась в ее доме, то быстро выяснила, что женщина легла в больницу на операцию за день до смерти Весты.
– Ну, я не знаю… – Этим Артур хотел сказать, что не понимает, откуда у Стэнли такие сведения. Наверное, какая-то система тайного обмена информацией между арендодателями, которая давала такие хорошие результаты.
– Он уже сбежал в Южную Америку, – сказал Стэнли, вколачивая точки в арендную книжку Ли-Ли Чан. – У них наверняка припрятано где-то целое состояние, ведь они оба работали, а платили мне сущую ерунду – всего шестнадцать бумажек в неделю за такую квартиру.
– Две комнаты, – машинально произнес Артур.
– Двухкомнатная квартира, с холодильником и обогревателем. За такую цену это все равно что даром. Поставь-ка чайничек, Артур, старина. У тещи сестры миссис Каспиан есть один знакомый, у которого писчебумажный магазин в Западном Хэмпстеде, на Вест-Энд-лейн. Так вот, он рассказал, что полиция допрашивала его по поводу того, что в среду утром к нему заходил Котовски, чтобы купить сигарет и газету. Этот парень, ну, из писчебумажного магазина, он узнал Котовски по фотографиям. И он – последняя живая душа, которая его видела. Хочешь пирога?
– Нет, спасибо, – ответил Артур.
– Одному богу известно, что Котовски делал в Хэмпстеде. Я вообще не могу понять, как мужик может прибить собственную благоверную. Вот мы с миссис Каспиан – живем как настоящие голубки всю нашу совместную жизнь. На вершинах страсти, как говорится. Слава богу, что это не случилось под этой крышей. А то бы хорошенькая была мне реклама – сразу же репутация испортилась бы. Что меня действительно волнует, так это когда я смогу снова сдать квартиру? Говорю тебе совершенно точно, сейчас я не могу позволить себе терять на аренде.
– Я не удивлюсь, – мстительно заметил Артур, – если полиция опечатает ее на много-много месяцев. А теперь, наконец, могу я получить свой конверт?
В его кармане лежал еще один, цвета лаванды, со штампом Бристоля, который Артур подобрал с дверного коврика десять минут назад. Кто бы мог предположить, что она напишет еще раз, после того как ее киданули или собирались кидануть? И письмо придет в субботу? Увидев, что Стэнли паркуется перед входом, Артур схватил конверт. Теперь он задавал себе вопрос – зачем? Ведь он больше не собирался мстить Антони Джонсону. Совсем нет. Так же как Антони Джонсон простил Артура за то, что тот открыл письмо из управы, так и Артур простил Антони Джонсона за тот акт сожжения. Он просто долженпростить Антони, ведь теперь он был полностью в его власти. Бросив письмо из Бристоля на стол, Артур заставил себя все проанализировать еще раз. Антони Джонсон четко объяснил ему, что не простит, если будет вскрыто его личное письмо. Ни одно письмо не может быть более личным, чем то, которое пришло в прошлый вторник. Поэтому Антони ни за что не должен узнать, что его взял Артур. Иначе, как только он пронюхает, что Артур химичит с его личной перепиской, он сразу же пойдет в полицию и расскажет там все, что знает. Поэтому письмо надо передать Антони Джонсону. А что, если в нем Х. упоминает, что было еще одно письмо, во вторник? Артур включил электрический чайник. Клапан конверта послушно отклеился под струей пара. Очень осторожно Артур достал тонкий листочек.
