– Да, но она могла на несколько минут оставить пылесос включенным и посетить кабинет Георгия.
– А ты не так уж не права, – задумчиво кивнул Эрик. – Молодец. Единственное, что меня смущает, – это отсутствие мотива. А в остальном возможность она имела.
– А я бы включил в этот список еще и секретаршу, – сказал Голубев. – Как я понял, Еремей слышал, как она печатала все то время, что он валялся на кровати.
– Да, это дает ей алиби на период убийства. Хотя и она могла перестать печатать и пойти к Георгию, якобы за разъяснениями. Ударить человека ножом – дело нескольких минут. Еремей вряд ли бы заметил, если бы стук клавиш прекратился на две-три минуты.
– Может быть, может быть… Но каков мотив?
– Вот мотива я как раз и не вижу.
– Значит, в нашем списке только Лиана, – протянул Эрик. – Хотя и она могла измудриться и как-то попасть в кабинет к Гоше.
– Ну, уж нет! – вдруг громко произнес Голубев. – Вы сейчас начнете придумывать то, чего не было. Не могла Лиана убить Георгия. Не имела такой возможности.
– Зато Анатолий имел. Тебя такой вариант больше радует?
– Совсем не радует, – поежился Голубев. – Но ведь мы уже выяснили, что он не виноват. Ты же сам сказал, что он не такой дурак, чтобы сам себя подставлять.
– Далеко не дурак, – подтвердил Эрик. – Но это ни о чем не говорит.
– А никому не удивительно, что Еремею поведение Гоши тоже показалось странным? – Мариша поглядела на мужчин. – И тот объяснил это усталостью.
– Мне уже ничего не кажется странным, – проворчал Голубев.
– А мне показалось. Такое впечатление, что Георгий предвидел смерть, потому так и смотрел. Как бы говорил, как вам будет здесь без меня…
– Ну, Маришка, ты придумаешь… Нет, здесь все гораздо более приземленно. Вот только бы понять, в чем суть. На мой взгляд, мужчина смотрит задумчиво в двух случаях: либо если в голове у него сидит важная проблема – а это, как правило, касается бизнеса. Либо он хочет поменять свою жизнь.
– Ну, ты загнул! – воскликнул следователь. – Поменять! Куда менять-то? У него и так все хорошо.
– Может, он решил завязать с Черемновым и работать только на себя?
– Тогда у Толи появляется еще один повод для убийства. Убить Гошу, чтобы дело продолжил кто-то из его родных.
– По-моему, вы болтаете ерунду, – прервала их Мариша. – Вас занесет в такие дебри с подобными рассуждениями!
– Так нам ничего не остается, кроме как рассуждать, – развел руками Эрик. – К сожалению, нам до сих пор неизвестна причина убийства. А без этого очень трудно выдвигать какие-либо версии.
– Кто там у нас еще остался? – поинтересовался Голубев, глядя в список обитателей дома.
– Инна, Ярослав, Елена и Марат, – перечислила Мариша. – Кто будет следующим?
– Давай Инну, – вздохнул Эрик. – Закончим с девушками, им, наверное, пора ложиться спать.
– Понял, – кивнул Голубев и скрылся за дверью.
Еремей лежал в кровати, глядя в потолок. Ему до зубного скрежета хотелось увидеть Веру. Но он не мог себе этого позволить. Вера попросила его, чтобы он остерегся от встреч в ближайшие дни. Лишние разговоры ей сейчас ни к чему.
Да, он все это понимал, но ничего не мог с собой поделать. Вера влекла его, как никогда раньше. Возможно, сказывалось осознание того, что она наконец-то свободна. Гоша больше не стоит между ними. И отныне никогда не встанет. Она – его женщина.
Еремею хотелось плясать от радости и кричать на весь дом, как он ее любит. Но единственное, что он мог сделать, это валяться на кровати и глядеть в потолок.
Глупцы! Спрашивали его о взаимоотношениях Веры и Георгия. Да что они вообще знают о взаимоотношениях? Только их поверхностную сторону. Не изменяла – значит, была хорошей женой. А изменяла – плохой. Откуда такие штампы? Можно быть верной женой и в то же время быть никакой супругой. И наоборот – изменять направо и налево, но любить мужа до умопомрачения.
Вера была чем-то средним. Она изменяла. И мужа не любила, хотя и была ему прекрасной женой. И он это знал. И ценил! Не про измену, конечно, а про супружеские качества. Интересно, кто-нибудь любит друг друга по прошествии многих лет совместного брака? Вряд ли… Хотя… Все возможно в нашей жизни.
Скорее бы сжать Веру в объятиях, целовать ее, называть при всех любимой! Осталось совсем немного. Вот закончится следствие, все устаканится, и можно будет жить спокойно, ни на кого не оглядываясь.
– Я так устала!
Это были первые слова, сказанные Инной, едва она опустилась на диван и стекла по нему, словно бесформенная кукла. – Такое впечатление, что весь день мешки таскала, – добавила она и несколько раз хлопнула ресницами.
«Да она еще ребенок! – вдруг подумала Мариша. – А утром казалась совсем взрослой…»
– Что нового? – она старалась держаться, но получалось это из рук вон плохо. Ее сжатые ладошки дрожали, а глаза постоянно наливались слезами.
– Вам нехорошо? – участливо спросил Эрик.
– Да, мне нехорошо! – с вызовом ответила она. – И как вы только догадались?
– Может, водички?
– Тогда уж лучше водочки! Бутылку. Хотя чего там – давайте сразу литр! Может, хоть тогда забудусь ненадолго.
– Пожалуйста, успокойтесь, мы хотим помочь, – заговорил Голубев. – Мы сделаем все, чтобы убийца вашего отца был наказан.
– И что это изменит? – глаза ее подозрительно заблестели. – Отец вернется? Поцелует меня, прижмет, скажет: кошечка моя пушистая!
– Нет, конечно, – растерялся следователь. – Но найти убийцу надо.
– Кому надо? Вам? Чтобы раскрываемость была на высоте? Да у вас одни отчеты на уме. Вся жизнь человека заключена в отчетах. А кем он был, что он делал – это все пустой звук!
– Но это наша работа… Мы должны ее выполнить.
– Плевать мне на вашу работу! Мне даже хочется, чтобы вы никого не нашли! Я сама разыщу этого урода и сама накажу его, как считаю нужным!
– Вам придется отвечать за это, – тихо сказал Эрик. – В нашей стране самосуд запрещен.
– А мне плевать! Людей убивать тоже запрещено. Но их убивают. Да что я перед вами распинаюсь! Сначала это ужасное утро. Потом ожидание полиции. Затем я немного прикорнула и во сне увидела папу. А когда проснулась, оказалось, что папы уже нет и никогда не будет! Мне очень хотелось сбежать из этого дома. Пойти куда глаза глядят. А оказывается, я не имею на это права. Меня, видите ли, должны сначала опросить! Дурдом! – выкрикнула девушка и разрыдалась.
Мариша спрыгнула с подоконника и подбежала к Инне. Она обняла ее за плечи и крепко прижала к себе.
– Не плачь, моя девочка. Все образуется. К сожалению, жизнь иногда проверяет нас на прочность. Тебе не повезло – проверка была слишком жесткая. Но все обязательно образуется. Ты молодая, красивая, выйдешь замуж, родишь ребятишек и одного из них обязательно назовешь в честь отца. Хорошо?
– Вам легко говорить, – стуча зубами, ответила она. – Вы, наверное, никого не теряли. А у меня такое в первый раз.
– Я знаю, о чем говорю, – тихо произнесла Мариша. – Несколько лет назад у меня умерла мама. Ее сбила машина. Водителя быстро нашли, буквально через час. Но он оказался пьян. В стельку. И даже не помнил, что сбил человека.
– И как ты это пережила? – Инна подняла на нее глаза.
– Не знаю, – пожала плечами Мариша, – пережила как-то. У меня остался папа. С тех пор я очень хочу выйти замуж, родить дочку и назвать ее в честь мамы.
– А что мешает? – девушка почти успокоилась.
– Замуж никто не предлагает, – грустно усмехнулась она.
– Какие гады! – воскликнула Инна. – А ты такая красивая!
Эрик хмыкнул, а потом и тихонько кашлянул.
– Поэтому расскажи все, что знаешь, хорошо? – попросила Мариша, гладя девушку по волосам. – Тебе же потом будет легче. Если ты отомстишь, то сама превратишься в убийцу, потому что как ни крути, а ты лишишь человека жизни. А это и называется убийством. Лучше, если за тебя это сделают другие.
– Но его не казнят! В нашей стране смертная казнь запрещена. А жаль…
– Так это к лучшему. Если человека казнят, он умрет. Его больше не будет. Единственные, кому будет от этого плохо, – его родственники. А сам он уже никогда не сможет прочувствовать свою вину. Другое дело, если его посадят пожизненно в одиночку. Вот тогда он будет сидеть и мучиться, что же он наделал. День за днем, год за годом. Понимаешь? Представь себе, каково это…
– А ты, наверное, права, – Инна уважительно посмотрела на Маришу. – Да, скорее всего, так и есть. Только как привыкнуть к мысли, что папы больше нет?
– У тебя есть мама.
– Мама!!! И что – мама? Я для нее просто член семьи. Она относится ко мне так же, как и ко всем. Даже не делает различий между мной и Ольгой.
– А зачем? Она умная женщина. Не нужно вносить смуту в дом, в котором живешь.
– Да никакая она не умная! Просто не любит никого, и все. Что меня, что Ольку. И папу не любила. Я однажды услышала, как она говорила, что вышла замуж только ради собственной мамы – моей бабушки. Чтобы папа ее обеспечивал. Мне только не понятна одна вещь – если она так любила свою маму, почему не любит меня? Я ведь ее люблю! – последние слова девушка почти выкрикнула.
