Пришлось записываться на следующий четверг, хотя ясно было, что через неделю Николая здесь не будет. Когда же Лена попыталась объяснить, что просит о свидании с задержанным мужем, секретарша и вовсе заявила, что надо разговаривать со следователем, но тот в любом случае откажет, а потому лучше не отвлекать занятых людей. Поиски следователя ни к чему не привели. По коридорам районного управления быстро передвигались полицейские и – очень медленно – посетители. Возле окна, выходящего во двор, где стояли полицейские автомобили, разговаривали две армянки лет пятидесяти. Говорили они на своем языке, но, когда рядом остановилась Зворыкина, перешли на русский.
– Сейчас во всем мире очень популярны армянские имена, – произнесла одна с гордостью.
– Правда что ли? – удивилась другая.
– Ты что, сама не знаешь? – еще больше удивилась ее собеседница. – Ты посмотри, как они детей своих называют: Анжела, Джульетта, Сандра, Сильвия, Марианна… Как будто сами придумать не могут.
Женщина замолчала и стала рассматривать Лену.
– Вы кого-то ищете? – спросила она.
Зворыкина показала на дверь с табличкой «Следователь Черноусов Ю. С.».
– А какая у вас статья? – поинтересовалась армянка.
Зворыкина пожала плечами.
– Его уже не будет сегодня, – вспомнила другая, – он уже ушел. Нас увидел и спросил, чего мы здесь стоим, ведь он домой пошел.
На всякий случай Лена подергала ручку двери. Кабинет и в самом деле был заперт. И от этого на душе стало совсем пусто, словно последняя надежда осталась там, внутри, за закрытой дверью.
Домой возвращаться не хотелось. Лена поехала к Кондаковым. Возле дома ее остановил охранник, пришлось звонить Инне Сергеевне, а потом передать трубку охраннику. Тот, узнав, к кому направляется девушка, приветливо улыбнулся и даже проводил немного до подъезда.
Жена вице-губернатора встретила Лену у лифта, и ее объятия уже походили на натуральные. Инна Сергеевна улыбалась полными губами и выглядела довольной этой встречей. А когда Зворыкина начала извиняться, что не предупредила о своем визите накануне, замахала руками:
– К чему эти церемонии! Вы всегда желанная гостья в этом доме. Приходите, когда хотите, даже если Вики не будет дома, мы с вами всегда найдем, что обсудить. Не так ли?
Пришлось соглашаться. А потом еще пить кофе вместе с бывшей женой Валерия Ивановича. Лена отвечала на ее вопросы, что-то говорила и пыталась понять, что эту женщину связывало с ее адвокатом. Вероятно, прежде она была другой: более естественной и откровенной. Теперь же она интересовалась делами Зворыкиной и, узнав, что пока нет никаких изменений, покачала головой:
– Какая жалость! Но вы не переживайте. Виктор Васильевич постарается помочь. А это, как вы понимаете, не пустые обещания.
Она, вероятно, забыла, что вице-губернатор ничего и не обещал. Потом женщины вдвоем отправились в комнату Вики, и девочка вполне приветливо общалась и с матерью, и с Леной. Но когда Инна Сергеевна вышла, Вика скривилась:
– Не могу на нее смотреть, когда она прикидывается такой сахарной!
– А ты приглядывайся, – посоветовала Лена. – Даже если не планируешь стать профессиональным психологом, научись определять на глаз типы темперамента, социальный тип интересующего объекта. И многому другому тоже придется научиться, чтобы всегда понимать, с кем общаешься, и тогда будешь четко представлять, чего ожидать от того или иного человека. А для других ты всегда будешь приятным и желанным собеседником, но все же закрытой книгой.
– Пожалуй, – согласилась девочка.
Утром из Нью-Йорка прилетел Кадилов. Когда Зворыкина вошла в клинику, охранник предупредил, что шеф уже здесь. А когда проходила мимо дверей кабинета Максима Максимовича, услышала жужжание электробритвы – видимо, Кадилов прибыл на работу прямо из аэропорта и теперь приводил в порядок свои холеные щеки.
В ее маленьком кабинете ничего не изменилось, и вид из окна был таким же унылым: тусклый ствол тополя и кусочек двора за ним. Лена включила компьютер, открыла файл с рукописью книги и вдруг поняла, что не может сегодня работать – не может думать ни о чем другом, кроме как о муже. Постепенно клиника наполнялась коллегами, в коридоре звучали шаги, приглушенные разговоры, открывались и закрывались двери. Вспомнилась Рита Ковальчук; вспомнилась не такой, какой была последние два месяца – с того дня, как они снова встретились в клинике Кадилова, а той худенькой провинциальной девочкой с застывшим удивлением в глазах – удивлением от того, как она смогла оказаться в столичном университете! Потом это удивление сменилось внимательным и цепким созерцанием и блеском напряженных глаз. Некоторое время Рита ходила по факультету с таким же, как и она, наблюдательным парнем. Но его вскоре исключили за академическую неуспеваемость… Зворыкина тогда встретила их возле входа. Ковальчук рыдала от горя неизбежного расставания, а парень спокойно курил и рассматривал проходящих мимо студенток. Заглянул в лицо пробегавшей мимо Лены и ухмыльнулся…
В кабинет без стука вошел Кадилов с усталым лицом. Он поздоровался и потер виски.
– В самолете почти не спал. Думал домой заскочить, но в аэропорту меня ждал следователь. Он мне на мобильный звонил, я тогда в аэропорту Кеннеди ждал регистрации, вызвать меня хотел. Но я сказал, что нет времени, разве что он меня встретит. В его машине и побеседовали. Хотя каким боком я к этому убийству?
Он подошел к Лене, встал у нее за спиной, заглянул на монитор компьютера.
– Жалко Риту, – продолжил он, – все у нее не складывалось как-то. Она вот ушла отсюда, хотя ее никто не гнал, если вы помните.
– Она работу другую нашла, – сообщила Лена, – хорошее место.
– Да знаю я, – поморщился Максим Максимович, – на самом деле ей хотели отказать, только не успели. Помощник председателя правления клюнул на ее предложение. А сам председатель, как только услышал ее рекомендации, за голову схватился.
– Что же она такого насоветовала?
– Наша несчастная Риточка рекомендовала для сплочения коллектива зимой совместные посещения сауны, а летом хотя бы раз в неделю полным составом ездить на нудистские пляжи. По ее мнению, у людей в голом виде нет никаких претензий друг к другу и вообще каких-либо тайн…
– К чему сейчас говорить об этом?..
– Это я к тому, что я в Штатах нашел ей работу. Моя уже бывшая жена – доцент Яхно, если помните такую, взяла бы ее к себе. Нина прилично там развернулась. Но что уж об этом говорить…
Он выпрямился.
– Я внимательно изучил то, что вы для меня подготовили. Считаю, что рукопись книги готова. Правда, мне придется очень прилично ее доработать, но…
– Я что-то не так сделала?
– Книга готова, – словно не услышав вопроса, продолжил Кадилов, – и я тоже готов с вами рассчитаться; в ближайшие дни выплачу вам остатки гонорара. Вам же нужны деньги. Адвокаты и все такое прочее. Адвокаты – это такое сословие, им всегда мало. В Штатах так вообще говорят, что скорее убийца попадет в рай, чем его адвокат… Но это все лирика, а нам нужно работать.
Он открыл дверь кабинета, с кем-то поздоровался, а потом повернулся к Зворыкиной:
– К вам, Елена Александровна, уже пришли.
Лена поднялась из-за стола, и тут же в кабинете появился Валерий Иванович. Кадилов попытался удержать его, прикоснувшись к рукаву пиджака:
– Слышали, что у нас тут произошло? Какая ужасная трагедия…
– Вы про убийство вашей сотрудницы?
– А разве еще что-то случилось? – вскинул брови Максим Максимович. – Убили девушку. Причем убили жестоким образом. И причина непонятна. Кому была выгодна эта смерть? Бедная Рита! Безобидный и простодушный был человечек.
Кадилов вздохнул и закрыл дверь кабинета.
Валерий Иванович какое-то время выждал, а потом на всякий случай негромко произнес:
– Я уже занимаюсь вашим делом. Но вопросов больше, чем вариантов ответа о причинах произошедшего с вашим мужем. Начнем с того, что предприниматель, у которого якобы вымогали деньги, в свое время сам этим занимался. Потом переключился на легальный бизнес. Сначала это была торговля, оптовые поставки сельхозпродукции, затем строительство, а теперь – прокладка автомобильных трасс. Белканов Артур Мусаевич. Слышали про такого?
Лена покачала головой.
– А муж никогда не упоминал о нем в вашем присутствии?
– Не помню.
– Я вчера присутствовал на допросе. Следователь Черноусов не смог этому воспрепятствовать. Мой ордер в деле. Коля на допросе показал, что не знаком с Белкановым и даже не слышал о нем прежде. Но я проверил: они должны быть знакомы. Я в Интернете просмотрел список всех изобретений вашего мужа. Впечатлился, разумеется, широтой его интересов. И вдруг наткнулся на запатентованный им метод утилизации автомобильных шин путем сепарации с каким-то… Впрочем, я не специалист. Понял только одно. Шина измельчается вместе с металлокордом, который магнитами притягивается к стенкам емкости сепаратора. Измельченная резиновая крошка извлекается отдельно от металлической. Металл идет в дальнейшую переработку. А резина потом используется в качестве добавки в специальную мастику, которая смешивается с асфальтом, что значительно увеличивает прочность и долговечность дорожного покрытия, крайне устойчива к перепадам температур и механическим нагрузкам. Ваш муж запатентовал и состав этой мастики. А поскольку Белканов занимается прокладкой и ремонтом дорог, это должно было его заинтересовать. Далеко ходить не пришлось: я тут же узнал, что владельцами патента на эти изобретения являются физические лица. Ваш муж имеет тридцать процентов от прибыли за использование его изобретения. Тридцать Белканов, и по десять другие люди. Я у Николая поинтересовался, кто подавал заявку на патент. Он ответил, что у них в институте есть патентный отдел. Так что наивный изобретатель просто доверил работнику этого отдела представлять свои интересы: оформить заявку и подписать документы… Белканова он не видел и не слышал и про этот патент думать забыл. А патент был передан предприятию другими правообладателями, и Артур Мусаевич получил за его использование некоторую прибыль…
