Я сделала вид, что радостно вожусь в кухне, когда Крис прошел через нее. А он даже не взглянул на лосося, свой первый и такой внушительный трофей. Приняв душ, он улегся в постель, заявив, что устал. В ту ночь я не сомкнула глаз. Крис тоже заснул далеко не сразу, хотя наверняка выбился из сил. Он лежал рядом со мной, притворяясь, будто спит. А мне хотелось проникнуть в его мысли. Почему сон бежал от него? Для чего им понадобилось в качестве алиби покупать столь дорогущего лосося? Я намеренно воспользовалась словом «алиби» – лосось был именно алиби и ни чем иным. В этом и заключалась главная и единственная задача рыбины – служить алиби, причем за него наверняка заплатил Хокан, потому что целый лосось стоил невероятно дорого, крон пятьсот, что составляет примерно пятьдесят фунтов, не меньше. Наши же финансы были слишком ограничены, чтобы Крис мог потратить такую сумму без моего ведома. Получается, Хокан купил его и отдал Крису.
Я не могла действовать, не будучи уверенной в том, что Крис заснул по-настоящему. Мне пришлось ждать до двух часов ночи, пока его дыхание наконец не стало ровным и глубоким, и он не провалился в сон. Он недооценил меня, даже не заподозрил, что я нащупаю тот кусочек льда. Осторожно выскользнув из постели, я на цыпочках прокралась к выходу и, набросив куртку, побежала к амбару, где хранился электромотор от лодки. Оказавшись внутри, я вдруг подумала, что Крис мог проплыть всего несколько сотен метров выше по течению, высадившись на причале Хокана, после чего двое мужчин сели в машину и уехали. Я начала осматривать мотор. Впрочем, «осматривать» – это, пожалуй, слишком сильно сказано: я вслепую шарила по нему руками, нажимая на все выступы подряд, пока не заметила голубоватого свечения монитора. Когда я начала переключать его положения, он показал мне в процентах количество оставшейся в аккумуляторе энергии. Перед тем как Крис с Хоканом отправились на свою рыбалку, он был полностью заряжен, а теперь индикатор показывал всего шесть процентов! Другими словами, они использовали девяносто четыре процента заряда аккумулятора. Значит, мое первое предположение оказалось неверным. Они проплыли большое расстояние, израсходовав почти весь запас энергии. Они были на реке, но ловили не рыбу.
Мне снова пришла в голову мысль о невиданной и неожиданной щедрости Цецилии. Для чего она оставила мне эту лодку? Она хотела, чтобы я обследовала реку! И технические характеристики мотора подтверждали это предположение. Цецилия оказалась весьма предусмотрительной. Используя показания ЖК-монитора в качестве путеводителя, я могла повторить их путь, затратив такое же количество энергии, как и они. Я решила не терять времени даром. Я сделаю это нынче же ночью, пока Крис еще спит, до рассвета. Я поплыву на лодке вверх по течению и узнаю, где они побывали, – и сделаю это прямо сейчас!
* * *
Я поднял руку, прерывая мать и намереваясь уточнить, правильно ли ее понял.
– Ты поплыла на лодке прямо посреди ночи?
На следующий день мог пойти дождь и смыть все доказательства преступлений – надо было сделать это в ту же ночь, причем так, чтобы Крис и Хокан ни о чем не догадались.
Мне понадобилось больше часа, чтобы перезарядить аккумулятор. Я сидела в амбаре, глядя, как медленно возрастают показания прибора. Когда индикатор зарядки показал сто процентов, я стала думать, как дотащить мотор до реки и лодки. Для этого мне пришлось воспользоваться ручной тачкой, ведь иначе перенести его через поле было бы попросту невозможно. Я очень старалась не шуметь и боялась, что тележка вместе с мотором опрокинется. Если бы в этот момент проснулся Крис, все было бы кончено – объяснить ему свои действия я бы не смогла. Но все обошлось. К счастью, добравшись до причала, я обнаружила, что установить мотор на лодку очень легко. Наверное, Цецилия тоже обратила на это внимание, когда остановила свой выбор именно на нем. Я еще раз посмотрела на часы, прикинув, что Крис проснется не раньше восьми утра. На всякий случай, дабы исключить всякие неожиданности, я решила, что в моем распоряжении имеется пять часов, чтобы доплыть до места и вернуться.
На малом ходу я отчалила от причала. Вниз по течению они поплыть не могли – в этом я была уверена. Реку перегораживала плотина, на которой стояла забавная гидроэлектростанция, стилизованная под старинную мельницу, и лодка просто не могла пройти через нее. Так что подняться они могли только вверх по течению, но насколько далеко – этого я не знала. На носу лодки я кое-как закрепила свой дешевый электрический фонарик, чтобы он освещал воду впереди. В луче света моментально заклубились тучи мошкары. Более того, он мог выдать меня и привлечь чье-то внимание, но иного выхода у меня не было. Итак, сжав нервы в кулак, я поплыла в маленькой лодочке по стремнине темной реки, единственный бодрствующий человек, отправившийся на поиски истины в спящем окружающем мире.
Реки лениво петляла между полей, принадлежащих разным фермам, но одинаково возделанных и унылых. Я не заметила ни единого места, где мог бы причалить Крис, равно как не находила причин, по которым он мог бы сделать это, а потому продолжала путь вверх по течению, достигнув наконец края леса. Казалось, я пересекла границу и вступила в другой мир. Изменились звуки и ощущения. Теперь река превратилась в замкнутый туннель. Если на полях царила тишина, то лес по обоим берегам жил собственной жизнью. Шелестели кусты, из которых за мной следили глаза неведомых существ.
В конце концов, когда индикатор показывал, что в аккумуляторе осталось лишь сорок процентов заряда, я выключила мотор, положив лодку в дрейф. Судя по всему, я добралась до крайней точки их маршрута, потому что если я поплыву дальше, то мне не хватит электроэнергии вернуться на ферму. На пятидесяти процентах я не остановилась лишь потому, что обратный путь потребует значительно меньшего количества энергии, ведь лодка будет плыть вниз по течению, а не против него.
Взяв в руки фонарик, я принялась осматриваться, стоя в мягко покачивающемся суденышке. Вот луч света выхватил в темноте чьи-то глаза, которые тут же исчезли. Ночной воздух был чист и свеж, в нем не ощущалось ни следа тумана или дымки. Запрокинув голову, я увидела россыпь звезд и еще подумала, что ответов может быть столько же, сколько их сейчас сияет на небосклоне. Крис и Хокан могли запросто привязать лодку к любому дереву и отправиться пешком через лес к месту своего назначения. Куда – об этом я могла только гадать, а потому опустилась снова на сиденье. Меня постигло горькое разочарование, и у меня остался только один выход – вернуться домой с пустыми руками.
Вновь привязывая фонарик на носу, я вдруг заметила, что прямо впереди из воды, протягивая ко мне листья, торчит ветка. Меня охватило любопытство, я стала всматриваться в темноту и поняла, что посредине реки на островке в форме слезинки растет дерево. Я запустила мотор, проплыла немного вперед, схватилась за ветку и пришвартовала свое суденышко. На стволе виднелись следы от веревок в том месте, где к нему привязывали другие лодки. Они были столь многочисленными, что кора давно слезла, и дерево блестело, отшлифованное прежними визитерами. На илистом и топком берегу, чуть повыше края воды, виднелись следы ног, старые и совсем свежие, – их оказалось так много, что я вынуждена была признать: здесь побывали не только Крис и Хокан. Меня вдруг неприятно поразила мысль, что, несмотря на глухую полночь, вполне может оказаться, что я на острове не одна. Я даже подумала, а не вернуться ли в лодку, оттолкнуться от берега и продолжить осмотр с безопасного расстояния. Но ведь я должна была исследовать островок вблизи, а не издалека, поэтому зашагала к группе деревьев, растущих на дальней, широкой стороне острова. Между стволами виднелась какая-то тень, имеющая слишком правильные очертания, чтобы быть творением природы. Это оказалось дело рук человеческих: хижина из дерева, а не шалаш из веток, спрятанная подальше от любопытных глаз, убежище, доски в котором были прибиты гвоздями. Крыша, похоже, не протекала. Ее явно построили взрослые мужчины, а не дети. Обойдя ее, я обнаружила, что вместо двери вход в одной стене прикрывает грязная занавеска. Откинув ее, я увидела внутри плед, спальный мешок, расстегнутый, словно одеяло, и керосиновую лампу с закопченным стеклом. Хижина оказалась недостаточно высокой, чтобы в ней можно было стоять в полный рост, зато широкой, и в ней хватало места для того, чтобы спокойно лечь. Воздух внутри безошибочно пропах сексом. В землю были втоптаны окурки – как от фабричных сигарет, так и от самодельных. Подняв один из них, я почувствовала запах марихуаны. Разворошив веткой пепел многочисленных костров, я обнаружила оплавленные остатки презерватива – непристойный обрывок растянутой резинки.
* * *
Я ощутил неловкость. Судя по описанию матери, место и впрямь выглядело тревожно, и я чувствовал, как она подбирается к неприятным обвинениям, не выдвигая их прямо, а лишь намекая на них. Но сейчас было не самое подходящее время для того, чтобы гадать, что она имеет в виду, или самому заполнять пробелы и умолчания в ее рассказе.
