Легкий сквознячок гуляющий по этажам донес до Юрия Евгеньевича запах сигареты. Едкий, колючий запах «Примы». Белянчиков оглянулся в полной уверенности, что закурил Виктор Котиков — дежуривший с ним младший оперуполномоченный. Но никакого огонька не заметил. Стараясь идти совсем тихо он сделал несколько шагов к Котикову пару раз чиркнув подковками штиблет по паркету. Призывно махнул Рукой. Котиков заметил, что его зовут, бесшумно поднялся со старого сундука, на котором коротал время, и подошел к Белянчикову.
— Табаком пахнуло, чуешь? — шепнул Юрий Евгеньевич.
Котиков принюхался. Так же шепотом ответил:
— Нет, не чую.
Они постояли несколько секунд в полном молчании и до Белянчикова снова донесло характерный запах «Примы». Теперь его почувствовал и Котиков. Он легонько сжал руку Юрия Евгеньевича.
— Из второй квартиры, — шепнул Белянчиков. Это была соседняя, через лестничную площадку квартира бельэтажа.
— Но ведь никто не проходил?! — удивился Котиков.
— Потом разберемся. — Белянчиков махнул рукой, хотя и сам мог поклясться, что по парадной лестнице никто не проходил, а во дворе, у черного хода, дежурил еще один сотрудник. — Давай, двигаем. У тебя все готово?
Оперуполномоченный вместо ответа успокаивающе дотронулся до плеча майора. Белянчиков секунду раздумывал, потом наклонился и снял ботинки. «Как бы на ржавый гвоздь не напороться», — мелькнула у него мысль, но он тут же забыл о ней и легко ступая двинулся в сторону соседней квартиры. Котиков так же бесшумно шел за ним следом. Уже на лестничной площадке Белянчиков услышал резкий и методичный скребущий звук — как будто кто-то точил ножик. И еще легкое постукивание.
«Как же они прошли? — опять подумал Юрий Евгеньевич. — Через чердак? И спустились по черному ходу?»
Работали с камином в большой комнате пахнущей собаками. Собственно говоря, это была половина зала, отделенная от другой половины капитальной перегородкой. Камин там был самый красивый, верхнюю мраморную доску его поддерживали две мраморные нимфы, а золотистые изразцы, правда, кое-где побитые, были расписаны виноградной лозой.
Около входа в комнату Белянчиков вытащил из кармана фонарик, нащупал кнопку переключателя. Пропустил вперед Котикова, у которого в руках был фотоаппарат со вспышкой. Младший оперуполномоченный сделал шаг в комнату отступил в сторону. давая дорогу Белянчикову, и нажал на спуск фотоаппарата. Юрий Евгеньевич увидел мужчину вынимающего мраморную плиту. Второй мужчина скреб каким-то длинным предметом стену около одной из нимф — наверное, готовился ее вытащить. Вспышка была так неожиданна, что воры не успели даже испугаться, но когда Белянчиков зажег фонарь, раздался выстрел и фонарь в его руке разлетелся вдребезги, царапая осколками стекла лицо. Рука словно онемела. Котиков нажал еще раз спуск фотоаппарата, вспышка на мгновение озарила комнату, и в это время Юрий Евгеньевич успел навалиться на одного из мужчин, с удивлением почувствовав, что рука работает как ни в чем не бывало.
— Свет! — крикнул он Котикову, который должен был по заранее разработанному плану включить свет и без напоминания. Но свет не зажегся. Как оказалось потом кто-то из строителей, ничего не подозревавший о засаде, отключил проводку.
...Когда Белянчиков вызвал по радиотелефону машину из районного управления и свет наконец, зажгли, второй преступник исчез Огорченный Котиков рассказал что, выстрелив мужчина кинулся к черному ходу и по лестнице поднялся вверх, на чердак. И запер обитую железом чердачную дверь изнутри. Приехавшие из районного управления оперативники взломали дверь и даже пустили на чердак служебную собаку. Но собака попетляв немного, привела проводника к слуховому окну, а на крышу не пошла.
Пока оперативники лазали по крышам, Белянчиков пытался допросить задержанного, но тот был так напуган, что ничего связного сказать не мог.
— Я тут ни при чем, начальник. Я ни-ни... Я ни-ни... бормотал задержанный. Это был совсем, как говорят плохонький мужичонка, небритый с испитым землистым лицом и дрожащими руками. И руки у него дрожали не только от испуга но, скорее всего от постоянного пьянства.
— Через чердак шли?
Задержанный торопливо кивнул.
— По крышам?
Он опять кивнул.
— А в каком доме поднимались?
Задержанный долго молчал. Наконец, выдавил:
— Там знаешь шалман. У тети Кати...
Белянчиков обернулся к Котикову. Тому полагалось знать свой район во всех подробностях.
— У тети Кати... — задумчиво сказал Котиков. — А знаю винный магазин тут рядом Катерина Романовна Талкина торгует.
— Как твоего приятеля зовут? — спросил Белянчиков задержанного.
— Игореха.
— Игорь, что ли?
Мужчина кивнул.
— Фамилия? Где живет?
Задержанный пожал плечами.
— Чистосердечное признание облегчит твою участь, — сказал Юрий Евгеньевич и тут же понял что его слова бесполезны. Мужик посмотрел на него с недоумением.
— В чем признаваться-то?
— Назови фамилию своего дружка, — повторил майор. — И где живет? Да побыстрее.
— Игореха и все. Откуда мне знать? Я не милиция, чтобы фамилии спрашивать. У магазина познакомились...
«Пустое дело с этим алкашом толковать», — подумал Белянчиков и сказал Котикову:
— Давай Виктор быстро жми к нам в Главное управление в энтэо, там сегодня Коршунов дежурит. Пусть отдают срочно проявить твою пленку. И сделают побольше отпечатков. У нас теперь фотография этого «стрелка» имеется. Если только ты не оплошал.
— Вроде бы нет...
— Вместе с Коршуновым возвращайся сюда. Надо чтобы он «пальчики» снял... А твои ребята пусть проверят лестницы в соседнем доме жильцов опросят.
Котиков отвел в сторону одного из сотрудников, вполголоса объяснил ему, что требуется.
Белянчиков спросил задержанного:
— На машине приехали?
Мужик кивнул.
— Какая машина?
— Синенькая. Кажись, «Москвич».
— А поточнее? «Москвичей» много. Модель какая?
— Леший ее знает! Такая гладенькая машинка.
Белянчиков подумал о том, что в Управлении можно будет предъявить задержанному фотографии разных моделей, чтобы опознал. Важнее был номер, а номер этот алкоголик вряд ли запомнил. Юрий Евгеньевич все же спросил:
— Номер запомнили?
— Номер? — он пожал плечами. — У меня на цифры память плохая.
— Небось, сколько стоит бутылка «бормотухи», и спросонья ответишь! — зло сказал Котиков, прислушивавшийся к разговору.
— Ладно тебе, — остановил Белянчиков Котикова. — Он и так не в себе — мать родную не вспомнит! Поезжай скорее.
— Обижаешь командир, — сказал задержанный. — Я сегодня в рот не брал.
Вошел один из оперативников, прочесывавших дом.
— Товарищ майор, смотрите, что нашел! — Он торжественно держал в руке коричневые штиблеты Белянчикова. Юрий Евгеньевич чертыхнулся. Он совсем забыл про них. Оперативник, увидев сердитое лицо майора смутился, не понимая, в чем дело, и тут, наконец заметил что Белянчиков без ботинок, в одних носках.
— Паркет понимаешь, скрипел, — буркнул Белянчиков обуваясь. — Ну вот... Хорошо хоть гвоздь не поймал.
— У вас все лицо поцарапано, — сказал оперативник. — Может врача вызвать?
Белянчиков провел ладонью по лбу и почувствовал боль. Но кровь уже запеклась.
— Это его дружок. — Майор кивнул на задержанного. — Фонарь мне размолотил.
— Я и не знал что Игореха с «пушкой», — меланхолично сказал задержанный. Он все еще сидел на полу с заведенными за спину руками в наручниках Белянчиков слез с подоконника, подошел к камину. Преступники успели выворотить одну из нимф. Мраморная плита, которую вытаскивал задержанный в то время когда в комнату ворвались Белянчиков с Котиковым, лежала расколотая на полу.
— Что ж ты плиту бросил? — сказал Юрий Евгеньевич задержанному.
— Ты бы не бросил! — проворчал мужик. — Работаю спокойно — вдруг трах-тарарах! И гром, и молния. — Он уже немного очухался после пережитого страха, и в голосе появились дерзкие нотки.
— А тебя-то как зовут? — спросил Белянчиков, разглядывая развороченный камин.
— Еременков меня зовут. Борис Николаевич.
— И зачем же тебе, Борис Николаевич, камин понадобился? — поинтересовался майор и тут заметил, что из стены, в том месте, где раньше находилась нимфа, торчит угол ящичка.
— Васильев, — позвал он стоящего рядом сотрудника. И показал глазами на торчащий ящик.
— Что, товарищ майор? — не понял Васильев.
— Ящик торчит, видишь? Попробуй дерни.
Васильев наклонился перед камином, аккуратно поддернул брюки. Потом взялся за ящик рукой, пытаясь пошевелить его. Ящик не поддавался. Васильев оглянулся, ища, чем бы подковырнуть штукатурку. Белянчиков вынул из кармана перочинный нож, протянул ему. Васильев взял нож, ковырнул известку, и через несколько минут довольно большой, оказавшийся деревянным ящик стоял на табуретке.
