Ночью он решил не спать. Пещерой у овечьего загона пользоваться не имело смысла. Из нее не было запасного выхода, и, оставшись там на ночь, капитан запер бы себя в ловушку.
Он устроился на вершине одного из холмов, среди наваленных валунов. Там он чувствовал себя в относительной безопасности, но продрожал всю ночь от рыскающих в камнях сквозняков.
Утром он попытался вступить с Денисовым в переговоры, но едва спустился с холма, направляясь к загону, — он считал, что моторист окажется именно там, — как из заросшей травой впадины выскочил Денисов. С коротким воем он набросился на капитана. Капитан чуть отклонился в сторону и подставил подножку. Денисов упал. Ловким движением капитан заломил ему руку за спину и заставил подняться.
Он хотел вразумить моториста, только ни единой разумной искорки не увидел капитан в его глазах. А Денисов, улучив момент, вдруг отпрыгнул в сторону, едва не упал, но сохранил равновесие и стремглав понесся вниз по склону.
Капитан посмотрел вслед и сокрушенно покачал головой. Он понял, что надеяться не на что и нужно позаботиться о собственной безопасности.
«Мог ли я думать, что весь мой экипаж сократится до одного человека, — с горечью подумал капитан. — Да и тот по-своему взбунтовался… Денисов, конечно, не виноват ни в чем. Только ни ему, ни мне от этого не легче. Впрочем, Денисову теперь все равно. Дождусь ли и я этой «милости» от природы?»
На другой день капитан выследил моториста и после короткой борьбы связал его. Денисов сразу присмирел, дал отвести себя в загон, безропотно съел выданное ему мясо, а затем крепко уснул.
Теперь капитан мог позволить себе передохнуть. Только нервное напряжение последних дней не оставляло его. Он спустился к морю, уселся у подножия скалы, опершись о камень затылком, и, закрыв глаза, наблюдал, как приходят из моря и окружают его тени. Капитан видел и себя, сидящего у скалы, видел, как он спит, потом на горизонте возник силуэт большого двухтрубного парохода. Капитан подумал, что «пассажир» в этих водах неуместен, и тогда он услышал звук.
Пассажирское судно исчезло. Из-за мыса вываливал вельбот. Капитан продолжал сидеть у скалы, не двигаясь. Он не знал, видел ли это наяву…
Вельбот проходил мимо, а у человека не было сил подняться на ноги и крикнуть сидящим в вельботе людям. Потом он увидел, что тот, второй капитан Волков вскочил на ноги и замахал руками, но вельбот продолжал идти мимо. Один капитан сидел у скалы, а второй бегал по берегу. Потом все исчезло, и капитан до сих пор не знает, какой из тех двух капитанов был настоящий.
…Вопрос, адресованный капитану, был задан по-английски, и понадобилось какое-то время осмыслить его, построить ответную фразу. Но капитан не произнес эту фразу вслух, он молчал, снова и снова повторяя про себя свое имя, затем приподнялся на локте и пристально посмотрел на сухонького старичка в халате, белой шапочке, круглых очках и со странной формы предметом, отдаленно напоминающим стетоскоп.
Капитана не оставляло ощущение, что он по-прежнему находится на острове, уже окрещенном им Овечьим.
Пришла мысль: «Вот и мой черед наступил. Сначала Денисов, теперь я…»
Но старичок не исчезал.
«Айболит, — подумал капитан. — Что за сны на этом проклятом острове?! Сейчас увижу Мойдодыра и Муху-Цокотуху тоже…»
— Как ваше самочувствие? — снова спросил Айболит, не получив от капитана ответа на свой первый вопрос.
Все повернулось и возвратилось на свои места. Капитан рывком поднялся с койки.
— Где я? — спросил он.
— В портовом госпитале города Бриссен. Вас нашли рыбаки на одном из островов и доставили сюда. Называйте меня доктором Флэннегеном.
— Где Денисов?
— Ваш товарищ? Его так зовут? К сожалению, состояние вашего товарища оставляет желать лучшего. Да, это так… Несчастье не прошло для него бесследно. Сильное потрясение, увы… Мы дали ему большую дозу успокоительного. Сейчас он спит. Потом решим, как поступить дальше.
— Я хотел бы поговорить с представителями властей. Нужно сообщить в советское посольство о нашем пребывании здесь.
— Конечно, конечно… Как чувствуете вы себя сейчас? Ваш сон продолжался восемнадцать часов. Представляю, что вы пережили… — И после паузы: — Я должен осмотреть вас. Снимите пижаму.
Капитан подчинился. Доктор выслушал его сердце и легкие, потом предложил одеться. Тут дверь комнаты распахнулась, и вошла рыженькая девушка с подносом в руках.
— Это Джойс, — сказал доктор, и девчонка улыбнулась. — Она будет кормить вас и давать назначенные мной лекарства… Поставь поднос, девочка, и можешь идти.
Когда Джойс вышла, доктор сказал:
— Простите, сэр, я спрашивал вас уже об этом, не назовете ли вы себя?
Капитан ответил.
— О-о, очень рад принимать вас у себя, мистер капитан! Во время прошлой войны я плавал на конвойных судах, сопровождавших караваны в Архангельск и Мурманск. Теперь мне представился случай отплатить русским за их гостеприимство. Что я могу сделать для вас, сэр?
— Надо сообщить в посольство о катастрофе и о том, что мы здесь.
— Значит, произошла катастрофа? Что же случилось с вашим кораблем?
— Если б я знал… Попытаюсь выяснить.
— Сделаю для вас все, что в моих силах, сэр. А сейчас… Простите, но я вынужден представить вам мистера Коллинза.
— Кто это?
— Это… Как вам сказать…
Доктор пожевал губами, поднял глаза в потолок, потом глянул на капитана, нахмурился, вздохнул и вышел в коридор.
Капитан поднялся с койки, поочередно приоткрыл крышки судков, с удовольствием вдохнул запах кофе и улыбнулся, обнаружив немного овсяной каши, пудинг и аппетитно зажаренный кусок мяса.
Он подумал, что неудобно будет есть в присутствии неизвестного мистера Коллинза. Однако прошло несколько минут, а его никто не беспокоил. И тогда капитан принялся за еду.
Это заняло не менее получаса. Капитан собирался выйти в коридор, поискать закурить, как в дверь осторожно постучали.
— Войдите! — сказал капитан.
В комнату шагнул средних лет джентльмен в скромном костюме, поверх которого был небрежно накинут халат.
— Рад вас видеть в добром здравии, — начал джентльмен на русском языке, подходя к капитану и сердечно пожимая ему руку обеими ладонями.
Ростом он был выше капитана и несколько наклонялся вперед, как бы желая сравняться с собеседником.
— Наш уважаемый доктор Флэннеген сообщил мне, что вы в состоянии принять меня и рассказать о своих приключениях, капитан. Мое имя — Коллинз, мистер Коллинз, если угодно. Разрешите предложить вам сигареты.
— Благодарю вас. Вы представитель местных властей?
— О да, конечно. В некотором роде и центральных властей тоже.
— О чем бы вы хотели говорить со мной, мистер Коллинз?
— От доктора я знаю ваше имя и звание. Теперь меня интересуют обстоятельства вашего появления на Фарлендских островах.
— Вы хотите допросить меня?
— Не совсем так, но согласитесь, что какие-то вопросы в этих случаях просто необходимы.
— Да, понимаю… Спрашивайте, пожалуйста…
— Вы лучше начните рассказывать все, что считаете нужным рассказать. А уж потом с помощью моих вопросов мы уточним детали. Я слушаю вас, сэр.
Когда капитан закончил рассказ, мистер Коллинз выудил из пачки сигарету и щелкнул зажигалкой. Прошло несколько минут. Мистер Коллинз вопросы задавать не торопился. Он поднялся, выпустил дым, повернулся к капитану:
— Значит, никого из членов экипажа вы не видели?
— Исключая мертвого повара. Мы похоронили его на берегу.
— Я распоряжусь, чтоб туда отправились наши люди. Они найдут могилу и доставят останки в Бриссен. Больше вы никого не видели?
— Нет. Никого.
— Да, море жестоко. Оно, как правило, не любит отдавать свои жертвы.
Капитан молчал. Перед глазами его возник галечный пляж на том острове и труп судового повара Колючина с разбитой головой. Капитан передернул плечами, отгоняя наваждение.
— Понимаю ваше состояние, капитан, — сказал Коллинз. — Но мне хотелось бы задать вам главный вопрос…
— Прошу, — сказал капитан.
— Как вы объясняете все это? Что случилось с судном и экипажем?
— Не знаю, — ответил капитан. — Все время ломаю голову. Я спускался с мостика по скоб-трапу на внешней стороне надстройки, спускался спиной к морю. Неожиданно меня сорвало с трапа… В полное сознание я пришел уже на острове. Предполагаю, что траулер столкнулся с плавающей миной. А может быть…
Капитан не договорил и потянулся за сигаретой.
— Может быть, — сказал он, — судно налетело на подводные камни… Хотя я убежден в истинности проложенного курса и буквально за минуту до случившегося проверил прокладку и обсервацию нашего места.
