- Сейчас в вестибюль войдет одна девушка. Ты видишь вход со своего места?
- Да, - ответил Хэлбут.
- Мне нельзя засвечиваться, но я должен знать, что она делает - это чрезвычайно важно. Она блондинка. Красная юбка, блузка без рукавов, голова непокрыта. Она должна быть одна.
- Вот она, - вдруг сказал Хэлбут. - Только что вошла.
Наконец загорелся зеленый, Шейн прижал трубку плечом к уху. Проехав перекресток, он свернул к "Св. Альбансу".
- Она звонит по телефону, - доложил Хэлбут. - Секунду, я свяжусь с коммутатором.
Шейн поставил "бьюик" на свободное место. Несколько секунд спустя вновь послышался голос детектива:
- Она звонит в номер 1216. До сих пор ждет ответа. Подожди, я сверюсь с журналом. - Короткое молчание, потом Хэлбут сказал: - Номер записан за Рут Дипалма. Майк, прежде чем идти дальше, я должен знать больше...
- Ты знаешь эту Дипалма? - перебил Шейн.
- Да.
- А как насчет Форбса Холлэма-младшего? Ты с ним не знаком?
- Нет. Он тоже остановился в нашем отеле?
- Нет. Ну как, Рут по-прежнему молчит?
Несколько мгновений спустя Хэлбут ответил:
- Да. Она уже повесила трубку. Слушай, вот это блузка! Спина совершенно голая! Да, ну и девица! Она взяла со стойки журнал. Уселась. Мне нравится, когда такие девушки сидят в вестибюле. Очень украшают интерьер. Ладно, продолжай.
- Собственно, мне и добавить-то нечего, - сказал Шейн. - Примерно год назад Холлэм пытался добыть денег, чтобы заплатить за аборт для своей подружки. Имени её я не знаю, но судя по всему это как раз Дипалма. Я должен выяснить, нашел ли он деньги, и если да, то кто его профинансировал. С другой стороны, я могу и ошибиться.
- Такое с тобой нечасто случается, Майк. Кстати, эта девушка, я имею в виду Дипалма, чертовски мила. Я не преувеличиваю. Я сам пару раз встречался с ней, так что мое мнение может быть субъективным. Мы даем ей здоровую скидку за проживание, потому что в этом городе она, похоже, знакома со всеми. Ее друзья - загорелые парни, которые прекрасно плавают и ныряют, а это помогает привлекать людей в наш бассейн. Ты же знаешь, как важна гостиницам реклама. К тому времени, когда мужчине становятся по карману наши расценки, он уже лысый и обрюзгший. Но это вовсе не значит, что он хочет остаток дней провести в отелях, где все остальные тоже брюхасты и плешивы. Хочешь с ней познакомиться?
- Я не прочь бы.
- Думаю, что смогу это устроить. Она сейчас на так называемом "празднике души". Знаешь, что это такое? Газетчики наплели, что это новая разновидность оргий, но на самом деле там просто встречаются люди, у которых на душе наболело. А сейчас таких большинство. Рути спрашивала, можно ли организовать подобные встречи у нас. Я разрешил, но администрация наложила запрет. Уж больно измотанными они выглядят к концу встречи. Тогда я предложил им собираться в "Стэнвике" - это новый мотель в Серфсайде. Если можешь подождать, я сейчас проверю. Они уже, должно быть, заканчивают.
Шейн сказал, что подождет. Через несколько минут вновь послышался голос Хэлбута:
- Да, она в "Стэнвике". Номер двадцать четыре. Узнать её легко - у неё потрясающая фигура. И короткие волосы, почти белые.
- Спасибо, Гарри. Только не спускай глаз с блондинки.
- Ни за что. Особенно со спины. Прекрасный фасон... Только интригует а что там у неё спереди?
Шейн повесил трубку, развернулся и покатил в Серфсайд.
Глава 15
Мотель "Стэнвик" принимал гостей всего полтора сезона, но уже выглядел полинялым. В неоновой вывеске не горела одна буква. Четырехэтажный корпус мотеля в виде буквы "С" был возведен вокруг ярко освещенного бассейна, который закрывался на ночь.
Номер 24 Шейн разыскал без труда. Номер состоял из трех сообщающихся между собой комнат, а все остальные номера в коридоре пустовали, и свет в них не горел. По-видимому, организаторы уик-энда согласились заплатить за целую секцию, чтобы не беспокоить других постояльцев.
Шейн распахнул дверь и вошел. В комнате находились шесть или семь человек, и ни один из них не заметил его появления. На одной из кроватей лежал мужчина с пышной седой гривой и тихонько плакал. Возле телевизора лицом друг к другу сидела пара, мужчина и совсем юная девушка. Мужчина монотонно бубнил, а девушка завороженно уставилась на него, словно в жизни не видела ничего более интересного.
Шейн перешагнул через вытянутые ноги пожилой негритянки, распростершейся в полном изнеможении на ковре, и проследовал в следующую комнату. Там он застал только девушку, которая сосредоточенно изучала свое отражение в зеркале. Губы её безмолвно шевелились, словно девушка нашептывала себе какие-то заповеди. В третьей комнате несколько человек, включая Рут, которую Шейн тут же узнал, внимательно слушали спор, развернувшийся между двумя мужчинами и женщиной довольно преклонных лет. Шейн на минуту прислушался. Похоже, старушку обвиняли в том, что она затеяла некую психологическую игру, в то время как старушка категорически отрицала как сам факт существования такой игры, так и свою причастность к ней. Должно быть, подумал Шейн, доведись ему тоже торчать здесь всю субботу и воскресенье и дойти до столь же крайнего изнеможения, как эти люди, он сумел бы понять, почему такая идиотская дискуссия способна вызывать подобный интерес.
Рут Дипалма лежала на одной из кроватей, подперев подбородок кулачками и поочередно переводя взгляд с одного собеседника на другого. Ее выгоревшие на солнце волосы были подстрижены коротко, как у мальчика. На ней были плотно обтягивающие брючки и довольно бесформенная рубашка. Лицо - без следов косметики. Превосходный загар.
Шейн вырвал чистый листок из настольной библии, нацарапал на нем "Могу я поговорить с Вами?", вложил листок в кожаный футляр вместе с удостоверением сыщика и протянул девушке.
Рут подняла на него затуманенные от усталости глаза. Потом её взгляд переместился на загипсованную руку и снова вернулся к лицу Шейна. Сыщик так и не решил, холоден ли взгляд девушки, или попросту безразличен.
Прочитав записку и заглянув в удостоверение, Рут изогнула одну бровь и скатилась с кровати. Стоя босиком, она казалась совсем невысокой. Удивительно, но Шейну почудилось, что от неё исходит какой-то свет. Вот, должно быть, что привлекло в ней Хэлбута, подумал он.
Шейн открыл дверь, и они вышли в коридор, не проходя через другие комнаты.
- Который час? - спросила Рут.
Шейн ответил.
- Пора заканчивать, - подавив зевок, сказала девушка. - Я жутко устала, но спать почему-то не хочется. Кофе, таблетки, опять кофе, опять таблетки... Даже воздух там внутри какой-то особенный.
- Наполовину из табачного дыма, - предположил Шейн.
Рут вдохнула ночного воздуха на балконе. Лицо её казалось утомленным. Должно быть от амфетаминов, решил Шейн, которые помогали ей бодрствовать.
- Значит, не удался ваш уик-энд в Джорджии?
- Он закончился, не успев начаться, - ответил сыщик. - С тех пор уже много воды утекло.
- Так я и думала. Одной настойчивостью тут ничего не добиться. Если не везет, так не везет.
- А вам известно, что мы пытались выяснить?
- Форбс мне об этом все уши прожужжал.
Шейн предложил ей сигарету. Рут отказалась. Тогда он закурил сам, потом сказал:
- Многие стараются убедить меня, что он торговал секретами компании. Что вы об этом думаете?
- Я не думаю о том, что меня не интересует. - Она опять глубоко вздохнула. - Или вы хотите, чтобы я прикинулась удивленной?
- Я надеялся, что так или иначе вы отреагируете хоть как-нибудь.
Рут повернулась к нему, и впервые в её глазах появился интерес.
- Откровенно говоря, мне безразлично, какая из двух компаний первой предложит новую краску.
- А насколько вам безразлично, является ли Форбс вором или нет?
- О таких тонкостях я предпочитаю не распространяться. Но я вполне понимаю, почему это интересует вас - это ваша профессия.
- А если его посадят?
- Не говорите глупостей. Он же - бесспорный наследник. Они не позволят, чтобы зашло так далеко. В худшем случае прекратят платить ему жалованье. Кстати, если вы и в самом деле хотите знать мое мнение, в чем я сомневаюсь, то это лучшее, что могло бы случиться с Форбсом.
- Чтобы он мог всерьез отдаться литературе?
- Чтобы он мог всерьез задуматься, о чем бы написать.
Шейн пытался определить, что из сказанного Рут было правдой, а что следствием бессонного уик-энда. Вдруг в лице девушки отразилось нормальное человеческое беспокойство.
- Я сомневаюсь, чтобы он мог пойти на такое, - сказала она. По-моему, эта дурацкая работа значит для него больше, чем он показывает... такой уж у него недостаток. Форбс отрицает это, но в будние дни он ведет себя совершенно иначе.
- Расскажите о его финансовых делах, - попросил Шейн.
- А что вы хотите знать? Он пытается прожить на собственный заработок, и очень мучается. Вы не поверите, как мало ему платят. Едва хватает, чтобы свести концы с концами. Мы установили с ним правило, согласно которому в будние дни он обязуется не думать о деньгах каждую минуту. Боюсь, что из-за меня у него разовьется язва желудка.
