— Вашему мужу был известен характер вашего отношения к лорду Эшворду?
— Да, — призналась она. — Но Уильям не ревнив, если вы на это намекаете. Я с очень многими встречаюсь в свете. Джордж не первый мужчина, находивший меня привлекательной.
Питту было совсем не трудно поверить ее словам. Однако совсем другой вопрос, ревновал ее Уильям или нет. Насколько далеко зашли отношения между Сибиллой и лордом Эшвордом, и насколько далеко простиралась информированность Уильяма о них? Пребывал ли он в полном неведении или ему было безразлично? Или же в этих отношениях действительно не было ничего серьезного?
Однако задавать подобные вопросы Питт не посмел.
— Благодарю вас, мисс Марч, — официальным тоном произнес он.
Больше откладывать Томас не мог. Он должен повидаться с Эмили и утешить ее в горе. Инспектор встал, извинился и удалился, оставив Сибиллу одну в зеленой гостиной.
В холле он нашел лакея и попросил, чтобы тот проводил его в комнату Эмили. Поначалу слуга отказывался, уважение к горю брало в нем верх над подчинением властям. Но в конце концов здравый смысл возобладал, и он провел Питта по широким ступенькам наверх, на лестничную площадку, украшенную жардиньерками с различными видами папоротников. Остановившись перед дверью в спальню Веспасии, он постучался.
Им открыла немолодая горничная с простоватым, но умным лицом, на котором застыло выражение глубокой печали. Она мрачно воззрилась на Питта, готовая любой ценой отстаивать интересы своей хозяйки. Томасу это стало ясно по воинственной позе, которую приняла горничная.
— Меня зовут Томас Питт, — произнес он достаточно громко, чтобы Эмили в комнате могла его услышать. — Моя жена — сестра леди Эшворд. Она скоро приедет сюда, но сначала я должен сам побеседовать с леди Эшворд.
Горничная пребывала в замешательстве. Смерив полицейского пристальным взглядом, она приняла решение.
— Хорошо. Проходите, — произнесла она и сделала шаг в сторону.
Эмили сидела на кровати. На ней было темно-синее платье. Волосы были распущены по плечам, а лицо своей мертвенной бледностью напоминало белые подушки у нее за спиной. Глаза Эмили запали от пережитого потрясения. Питт сел рядом с ней на кровать и взял ее за руку. Рука ее была маленькой и казалась по-детски слабой. Томас понимал, что нет никакого смысла занимать время выражением соболезнований. Она прекрасно видит и ощущает его сочувствие.
— Где Шарлотта? — спросила она дрожащим голосом.
— Скоро приедет. Тетя Веспасия послала за ней экипаж. Но мне нужно задать тебе несколько вопросов. Мне очень неловко, я понимаю, что сейчас не время, но ничего не могу поделать.
— Я понимаю. — Эмили не смогла совладать с эмоциями, и слезы ручьем потекли по ее щекам. — Господи, неужели ты думаешь, что я не понимаю!
Питт чувствовал у себя за спиной присутствие горничной, в любую минуту готовой ринуться на защиту хозяйки и выгнать его при любом намеке на угрозу Эмили, и за это Томас в глубине души был даже благодарен служанке.
— Эмили, Джордж был умышленно убит кем-то из тех, кто находится в доме. И ты понимаешь, что моя задача — найти убийцу.
Эмили смотрела на него широко раскрытыми глазами. Возможно, она уже отчасти начала понимать это или просто отбросила все остальные причины случившегося, но только теперь ощутила весь ужас ситуации.
— Значит, это кто-то из членов семьи или Джек Рэдли!
— Да, именно так. Конечно, не исключено, что подозрение может пасть и на кого-то из слуг, но подобное маловероятно.
— Не говори глупостей, Томас! С какой стати кто-то из слуг дяди Юстаса стал бы убивать Джорджа? Многие из них и узнали-то его не больше месяца назад. Да и к тому же зачем кому-то из слуг убивать здешних хозяев? Совершенная нелепость!
— В таком случае это кто-то из вас восьмерых, — подвел итог Питт, внимательно всматриваясь в ее лицо.
Эмили медленно выдохнула.
— Восьмерых? Томас! Но меня же ты не подозреваешь?! Ты не можешь…
Эмили так побледнела, что Питту показалось, что она вот-вот потеряет сознание и упадет на подушки.
Он крепко сжал ее руку.
— Нет, я не подозреваю тебя. Не подозреваю я и тетю Веспасию. Но я должен найти преступника, а для этого мне нужно узнать правду об очень многом.
Эмили промолчала. Питт слышал, как у него за спиной горничная тяжело вздыхает. В душе он был благодарен этой простой женщине — и Веспасии, за то, что она нашла такую хорошую служанку для Эмили.
— Мог ли Джек Рэдли предполагать, что ты можешь когда-нибудь выйти за него, если станешь свободной?
— Нет… — Ее голос сорвался, и она на несколько мгновений отвела глаза, но потом, снова глядя на Питта, сказала: — По крайней мере, не на основании того, что я когда-либо ему говорила. Я… я позволила немного поухаживать за собой… совсем немного. Вот и всё.
Питт понял, что она что-то скрывает, но нечто, по-видимому, не слишком существенное.
— Что-нибудь еще? — спросил он.
— Нет! — Эмили поняла, что он уже имеет в виду не только Джека Рэдли, но всех остальных. — Не знаю. Не представляю, кому и по какой причине могла прийти в голову мысль убить Джорджа. Может быть, это была трагическая случайность, Томас?
— Нет.
Она опустила голову и взглянула на руку, которую продолжал сжимать Питт.
— Может быть, целью был кто-то другой, не Джордж?
— Но кто? Кто-то еще, кроме него, начинает утро с чашки кофе?
— Нет, — прошептала Эмили едва слышно.
Дальше рассуждать не имело смысла, и она понимала это не хуже, чем он.
— А Уильям Марч? Мог бы он убить Джорджа из ревности, из-за его внимания к Сибилле?
— Не думаю, — честно призналась Эмили. — Не было никаких признаков того, что он вообще замечает его внимание к Сибилле, не говоря уже о том, что это могло его как-то задевать. Мне кажется, что Уильяма интересует только его живопись. Однако… — Она неожиданно сжала его руку. — Томас, могу поклясться, что вчера вечером я слышала, что Джордж и Сибилла спорили, и перед тем, как лечь спать, Джордж зашел ко мне и… — Несколько мгновений она боролась с эмоциями, пытаясь сохранить контроль над собой. — И он сказал мне, что у него с Сибиллой все кончено. Ну, конечно, не прямо, просто намекнул. В таком случае это было бы признанием того, что между ними что-то было. Но мы поняли друг друга.
— Он поссорился с Сибиллой?
— Да.
Не было смысла спрашивать ее, была ли названная ссора достаточно серьезной, чтобы повлечь за собой убийство. Эмили все равно не смогла бы ответить. И даже если бы ответила, ее слова вряд ли имели бы существенное значение.
Питт встал и отпустил ее руку.
— Если ты еще что-нибудь вспомнишь, пожалуйста, пошли за мной. Я должен знать все.
— Я понимаю. Я обязательно все расскажу.
Томас улыбнулся, пытаясь улыбкой сгладить остроту ситуации и перебросить хрупкий мостик через пропасть, отделяющую полицейского от обычного человека.
Эмили тяжело сглотнула, и утолки ее губ слегка приподнялись в некоем подобии улыбки.
Примерно через час дверь ее спальни открылась, и в комнату вошла Шарлотта. Она ничего не сказала, просто подошла и села на кровать, протянув руку к Эмили, затем обняла ее и позволила ей выплакаться, прижав к себе, немного покачиваясь и произнося старые слова утешения, знакомые ей с раннего детства.
Когда Эмили наконец откинулась на подушки, лицо ее было изможденным. Глаза опухли, под ними залегли темные круги, а волосы, обычно такие красивые, свисали тусклыми неопрятными прядями. Облик сестры значительно больше каких-либо слов и слез напомнил Шарлотте о реальности смерти и пробудил в ней настоящий страх. Люди слишком часто плачут по самым разным поводам. И Шарлотта начала с наиболее практической помощи, которая, как ей было известно, способна хотя бы немного исправить ситуацию. Она позвонила в колокольчик у кровати.
— Мне ничего не надо, — сказала Эмили голосом, лишенных всяких интонаций.
— Ты ошибаешься, — решительно возразила ей Шарлотта. — Тебе нужна чашка крепкого чая — так же, как, впрочем, и мне.
— Не надо. Мне станет плохо от чая.
— Не станет. Но если ты будешь и дальше плакать, тогда конечно. Думаю, что ты плакала достаточно. Теперь нам нужно кое-что сделать.
Слова Шарлотты вывели Эмили из себя. Пережитое ею потрясение и страх, соединившись, вырвались наружу. У Шарлотты вполне благополучная семейная жизнь, а то, что случилось с сестрой, для нее лишь очередное приключение. Она сидит на кровати с деловым спокойствием, написанным на ее лице. Эмили на миг возненавидела ее за это. Джорджа, холодного и бездыханного, вынесли из спальни всего час назад, а Шарлотта уже готова заниматься какими-то делами! Ей следовало бы пережить все то, что выпало на долю ее сестры.
— Моего мужа убили сегодня утром, — произнесла Эмили убитым голосом. — Если ты способна только на то, чтобы демонстрировать свое любопытство и чувство собственной значимости, то будет лучше, если ты вернешься домой, займешься своими делами и не станешь вмешиваться в чужую жизнь.
