«И то, небось, лесбиянка».
— Ладно, девочки, спасибо за чай, но шутки в сторону. Я к вам все-таки по важному делу, — Антон, взяв волю в кулак, разулыбался до приторного вежливо, размявшись на стуле и затем приняв максимально привлекательную позу. Пускай считают, что он и так в их власти и готов слушать — но только то, что ему надо. — И в первую очередь к вам, Жанна, Таня… Катя. Вы же не откажете мне в небольшой экскурсии непосредственно в работу фирмы?.. С идеологической стороны вашу косметику я, положим, уже достаточно понял. А что насчет технологической? И кто из вас не боится камеры и о-о-очень придирчивых бьютиблогерш? Мне нужно будет спланировать грамотный рассказ и желательно показать что-то помимо рекламных фото…
Он хитро прищурился и подмигнул обделенным вниманием Тоне и Лизе. В качестве субъекта пиар-кампании бухгалтерия Антона волновала в меньшей степени, но если уж работать над тем, чтобы этот бабий поезд ехал плавно — крутиться должны все колеса. Безумные мысли о личной жизни начальства можно было оставить на потом.
К счастью, в профессиональном ключе даже самые заядлые сплетницы оказались на удивление собранными, хотя сперва их раскрашенные мордашки и скривились в скуке. Горячев рассыпался в вежливости, приплатил разрешением обращаться к себе на ты, проглотил пуд самой приторной лести… Но все-таки получил их контакты, а в придачу убедил Катю поделиться с ним полными наработками прошлого года. Жанна значительно подробнее, чем косметологи, которых некогда приставила к Антону Елена, описала процесс изготовления косметики и рассказала о качествах продуктов из новой линейки без купюр. Память смартфона щедро наполнилась номерами телефонов и заметками о натуральных ингредиентах, которые так любят разбирать в некоторых обзорах.
Если бы только Тоня в какой-то момент, подсаживаясь ближе, не начала жаться к Горячеву грудью. Если бы только Лиза не глядела печальными голубыми глазами так, словно он должен тотчас забрать ее с собой из окружения четырежды скопированной злой мачехи и увезти в прекрасное далеко на белом коне. Если бы только Жанна, понявшая, что ее вытесняют, не царапала запястье ногтями. И прикосновения у нее были — гладкие, полированные, но вовсе не мягкие. Окруженный женщинами нежеланными, но жаждущими чего-то неизмеримо многого в не терпящей кокетства обстановке, Горячев пожалел о том, что не существует грани между образом общительного и сексуального специалиста — и агрессивного мудака. Как и в женщинах не нашлось таковой между деловой хозяйственностью и дурной бабьей бесцеремонностью. Антон получил все, что мог — и тогда его обязали рассказать все, что можно, о себе. С чем работал раньше, почему к сладкому не притронулся, каким спортом занимается, почему не профессионально, а что ж рубашечку не догладил — девушка, что ли, не заботливая, ах, так вообще один живет… Тут-то и наступила последняя капля.
— Ну, знаете, у меня отец моряк… — скалился Антон, выжигая взглядом чуть не в лицо ему выдыхающую Катеньку. — Так вот как-то с самого начала у нас повелось, что если баба на корабле — быть беде.
Здесь, именно здесь Горячеву на плечи с хлопком приземлились чьи-то руки. Елена, каким-то магическим образом оказавшаяся за спиной Антона, ехидничала и отодвигала от него девиц ненавязчивым движением.
— Антон, что ж вы тогда делаете на нашем корабле…
Горячев вздрогнул и вскочил со стула. Он был настолько наэлектризован, что если бы Елену от прикосновения к нему тут же ударило током — не удивился бы. Но этого не произошло, она не отстранилась. Антон стиснул челюсти, думая, как бы красиво выйти из ситуации перед начальством. Ухмыльнулся… Сняв руку Богдановой со своего плеча (а она до сих пор держала его — чем, судя по едким взглядам, намеренно раздражала болтливых товарок), он сжал затянутую в тонкую фетровую перчатку руку в своей. На этот раз он почувствовал, что ладонь у высокой Елены оказалась ухватистая — с такой и рукопожатие вышло бы при должной энергии совсем мужское. Но к этому Горячев прибегнул бы в последнюю очередь. Сейчас он лишь приблизил женские пальчики к своему лицу, продемонстрировав тактичный воздушный поцелуй по всем правилам придворного этикета — и задиристо выпалил:
— Ну так я бедовый парень.
Елена опешила на мгновение, это можно было прочитать в ее глазах, но совсем скоро нашлась, разулыбалась, руку осторожно увела и стрельнула в коллег победоносным взглядом, прикалывая их тем самым к мягким сиденьям офисных кресел.
— Ладно, девушки, вынуждена отнять у вас нашего прекрасного принца, его Лев Денисович вызывает. Надеюсь, вы успели все решить и все узнать.
— Но…
Но Елена уже вовсю тянула Антона из помещения, отбивая его у самых сливок женского коллектива и не оглядываясь на возражения. Гул и гомон негодования схлопнулся только вместе с закрывшейся за спинами Горячева и Богдановой дверью. Елена оглянулась на Антона с тем взглядом, который последний уже несколько раз видел у Льва — смеющиеся глаза выражали фактически детский восторг от проделанной шалости.
— Скажи, что я на них не похожа, а? — отчего-то очень живо и по-женски кокетливо спросила Богданова, не отпуская ручку двери, словно боялась, что за ними увяжется погоня.
— Надо бы, чтобы вы согласились на эксклюзивную беседу для грамотного блога. В журналы еще много раз попадете, а надо бы поближе к вашим покупательницам. Вам наверняка есть о чем рассказать, — усмехнулся Антон, не дав прямого ответа. И все же гнев, который с появлением Богдановой и успешной маленькой революцией перерос в азарт, теперь приятно покалывал нервы. Удовольствия Горячев не скрывал.
— Это ты про съемку? Нет, камеры — это не мое, — отрезала Елена, заправив прядь волос за ухо, и в один момент обратившись вновь в стальную деву. — Я не харизматичная и не умею держать лицо в таких ситуациях.
«Что это, смущение? У Елены Богдановой?» — Горячев дернул бровью, вдвойне удивленный двойной перемене в ее настроении. Смягчился, но ковырнул еще:
— У меня подруга ведет письменный блог. Так что будут только фотографии. Просто форма изложения более свободная, вы пообщаетесь… Мне кажется, вы с Аленой найдете общий язык. Она тоже далека… от такого, — Антон кивнул на конференц-зал, из которого только что вышел, а потом, окинув взглядом Богданову, лукаво прищурился. Ну и что это была за женщина, которую боялись и не принимали за свою остальные? — Вам же есть что показать? Вы мне уже при первой встрече и лицо свое отлично демонстрировали, и тело разрекламировали… И история бизнеса у вас есть. Это же ваша история, не только Льва?
Елена смерила Антона неясным взглядом. Были в нем и неуверенность, и смятение, но вместе с тем и злость, некоторое раздражение, словно вот теперь-то он нарушал личные границы.
— Обычно когда мне мужчины так говорят, они приписывают меня к каким-то неотесанным хамкам, которые близки по образу и подобию к подзаборной гопоте. Надеюсь, в твоем случае это не так. А история моя… Но и Льва тоже. Мы неразделимы в этом случае. Если освещать меня, то и его. Но он не согласится. Да и я, — Богданова вздохнула, скрестив руки на груди. Было в этом жесте больше защиты, чем нападения, впервые за все время их знакомства, — не фотографируюсь.
— Сами увидите и решите. Я вам пришлю ссылку, — не отступал Антон, напружиниваясь тем сильнее, чем сильнее закрывалась Богданова. Он словно инстинктивно почувствовал слабое место, какую-то пустоту за стеной. Елена была ему сейчас интересна — пусть и в профессиональном смысле. И хоть здесь он должен был интересную ему женщину наконец взять. Тут-то его нереализованный напор и проявился. — Ну а с фото — что переживаете? Вы публичное лицо. Вы оба. Чем крупнее будете — тем больше внимания к вашим персонам. И чем больше внимания к персонам — тем больше внимания к продукту, который вы представляете. По-другому на десять из десяти не получится.
— Говори на эту тему со Львом. От меня ты больше ничего не услышишь, извини, — отозвалась уже окончательно обиженная и острая Елена. В ее лице читалось сожаление за то, что она не оставила Горячева на растерзание местным акулам. — А они неплохие женщины. По отдельности. Но когда вместе — сущий Ад… Выбери кого-нибудь из них. До свидания, Антон. Иди по своим делам, Лев тебя не ждал, я слукавила.
