надо принять достойно. Юсуф-паша поднял голову, чтобы в последний раз увидеть голубое небо. Чувство глубокой несправедливости сдавило грудь. Его обманули. Какой-то мальчишка провел матерого хищника!
– Покарай его Аллах! – с ненавистью сказал Юсуф-паша и вдруг увидел, что на него внимательно смотрят жгучие черные глаза.
Один из палачей, похоже, главный, еле заметно усмехнулся. У Юсуф-паши блеснула на дежда. Он будет отомщен! И сюда совсем скоро поволокут Исмаила, чтобы отсечь ему голову и выставить у ворот, в назидание таким же дерзким. То-то щенок обделается!
– Аллах, прими мою душу, – коротко вздохнул Юсуф-паша и закрыл глаза, когда удавка плотно охватила его шею, не прося больше милости и не сопротивляясь.
…Кёсем-султан велела доложить ей тут же, как только сердар въедет через Имперские ворота в Топкапы. Надо увидеться с ним раньше, чем его позовет к себе сын. Она должна услышать первой, как обстоят дела на Крите, и изучить представленный пашой отчет. И спешно объявить о его браке с Фатьмой. Пусть глашатаи сегодня же пройдут по улицам Стамбула. Как только Юсуф-паша возвысится, можно собирать сторонников. Ибрагим либо передумает совершать никях, либо сына отстранят от власти. Упрячут обратно в клетку.
Кёсем-султан не любила младшего сына, осознавая его неполноценность, но все же он был ее ребенком. Последним сыном, оставшимся в живых. Она готова была сохранить ему жизнь. Но не власть.
– Прибыл? – нетерпеливо спросила она у аги, пришедшего с докладом.
– В порту сказали, что сердар проехал во дворец.
– Почему же не палила пушка? Она должна была выстрелить, как только в бухте появился галеон сердара.
– Не знаю, Валиде.
– Где сейчас Юсуф-паша? У моего сына? Меня опередили?
– Не знаю, Валиде.
– Ну так узнай! Что за олухи мне служат! От девчонки избавиться не смогли, приезд паши прозевали! Я уже не ведаю, что творится в моем собственном дворце! Я иду в сад! Придется мне самой поискать пашу!
Если сердар уже во дворце и не у султана, то во втором дворе, дожидается аудиенции в палате визирей. Возможно, сын еще не позвал к себе с докладом будущего зятя. Небось, падишах занят. Кёсем-султан уже знала о купаниях фаворитки в новом фонтане, куда слуги льют горячую воду, чтобы девушка не замерзла. А Ибрагим при этом присутствует. Сегодня солнечно, значит, он там.
Еще одна прихоть, недостойная забава. Все порядочные женщины купаются в хамаме, там горячей воды сколько угодно. Это давняя традиция. Хамам – услада души и тела. А все, что не в хамаме, да еще в присутствии мужчин, неважно евнухи они или нет – это разврат. Ибрагим поплатится за то, что разрушает вековые устои!
Кёсем-султан закуталась в накидку и вышла в сад. Ее опять знобило. Окруженная толпой служанок и белых евнухов, которые закрывали ее от любопытных взглядов, Валиде прошла из гарема во второй двор, где росли высокие деревья и повсюду была глубокая тень. В жару здесь было хорошо, но сейчас, на закате осени, Валиде замерзла.
– Сходи узнай, где Юсуф-паша, – велела она одному из евнухов, ежась и кутаясь в лиловый бархат, потому что сердара нигде не было видно.
Ничто во дворце не говорило о том, что намечаются торжества в честь прибытия главнокомандующего. Кёсем-султан почувствовала, как повеяло холодом. И взгляды у слуг были какие-то странные. Ей показалось, что они в смятении. Здесь явно что-то случилось и совсем недавно. Она в нетерпении прошлась по одной из боковых аллей.
В задумчивости Валиде не заметила, как дошла почти до самых башен Бабус-Салям. Она не любила это место в дворцовом саду, как, впрочем, и все. Здесь заканчивали свой путь многие из тех, кто взлетел на самую вершину власти. Место скорби, напоминающее о том, как тщетны все усилия, а жизнь не только конечна, но и скоротечна. Здесь казнили пашей и бейлербеев, а во дворе янычар, перед воротами, выставляли отрубленные головы несчастных.
Привратники молча склонились перед Валиде.
– Где сердар Юсуф-паша? – требовательно спросила она.
Привратники молча расступились. Кёсем-султан, чувствуя на сердце холод, прошла в ворота, услужливо перед нею распахнутые.
Сначала она увидела, что вода в фонтане какого-то странного цвета. Она не прозрачная, а… розоватая. Муть быстро растворялась в бегущих струях, но Кёсем-султан заподозрила неладное. Потом она увидела лужу, хотя день был солнечный. Да и лужа была какая-то странная. Почти черная.
Кёсем-султан почувствовала, как в груди защемило, дыхание остановилось. Валиде через силу вдохнула и подняла голову. Если бы в груди остался воздух, султанша закричала бы. Но сердце словно было зажато тисками, поэтому Кёсем-султан беззвучно открыла рот и пошатнулась.
На нее смотрели остекленевшие глаза Юсуф-паши. Его отрубленную голову выставили на одной из колонн. Казнь свершилась только что, кровь сердара еще не успела остыть. Один из палачей, в руках которого Валиде увидела острую саблю, почтительно склонился перед матерью султана. Палач только что отмыл в фонтане кровь Юсуф-паши, потому и вода была розовой. Кёсем-султан поняла, почему не палила пушка. Ибрагим отдал приказ о казни сердара. И не хотел, чтобы мать ему помешала.
– Валиде, – раздался сзади голос евнуха, которого она послала на поиски военачальника. – Юсуф-паша…
Она услышала крик: кто-то из девушек не выдержал жуткого зрелища. Сама Кёсем-султан сознания не потеряла. Она лишь оперлась о руку верной своей служанки и попыталась дышать через невыносимую боль в груди. Это был уже не первый приступ, и Валиде научилась терпеть. В этот раз она проиграла. Ибрагим ее опередил. Но почему он подписал фирман о казни Юсуф-паши? Кто его надоумил?
Сначала она хотела немедленно идти к сыну. Потом опомнилась: и что? Невозможно оживить мертвеца. Надо искать другие пути.
Это война. Ибрагим не очень умен, и если лишить его советчиков, то он проиграет. В первую очередь Исмаила. Потом этой наглой выскочки, Шекер Пара. Останется Ахмед-паша, великий визирь, но он труслив. Его проще перекупить. У Валиде постепенно созревал план заговора. А тут и судьба вмешалась.
Несчастная Фатьма была вызвана матерью в Топкапы еще вчера. Она уже догадывалась, что начинается подготовка к свадьбе. И осмелевший Исмаил решил немедленно встретиться с любимой, чтобы приласкать ее и успокоить.
Свидание он решил устроить через Анну. Для чего вызвал ее к себе. Сначала он спросил девушку, как настроение Хюмашах и что она думает о предстоящей свадьбе.
– Да она же ребенок, эфенди! – сокрушенно сказала Анна. – Думает она только о нарядах и вкусной еде. И еще о своем султане. Уж очень девчонке понравилось с ним в постели кувыркаться, – она стрельнула глазами в Исмаила, который показался ей сегодня еще красивее,
