Чудеса, да и только. Что дальше? Ответ напрашивался сам собой. Проверить почту. Вдруг там помнят человека, недавно отправлявшего по Интернету фотографии иконы. Такое, уверена, нечасто отправляют. Еще одно — Илюмжинов сказал, что ему прислали фотографии точно такие же, как показывала я. Мне же их предоставил диакон Дмитрий со своего телефона. Следовательно, он и есть Рябчик. Конечно, он не похож на сидевшего и несколько моложе, чем я думала о Рябчике. Все надо дополнительно проверить.
Через двадцать пять минут я подъезжала к почтовому отделению напротив храма в Карасеве. Вдалеке на глаза попалась красная «Ауди». Ждут уже, собаки. Побыстрее, пока меня не заметили наблюдатели, я проскользнула в здание почты. Внутри напрочь отсутствовали посетители. Пустой зал, освещенный лампами дневного света.
За перегородкой со стеклянным барьером три женщины, негромко переговариваясь, сортировали почту. Ориентируясь на указатель на стене, я из главного зала перешла в маленький боковой с решетчатой дверью. Там за компьютером сидела молодая темноволосая девушка приятной наружности с выразительными карими глазами. Она была одета в синие джинсы и легкую кофту. Сосредоточенный взгляд прикован к экрану компьютера.
— Здравствуйте, это здесь у вас электронная почта? — спросила я, останавливаясь перед столом.
Девушка подняла на меня глаза:
— Да, а вам отправить письмо или что другое?
— Опарина Эмма Викторовна, следователь по особо важным делам УФСБ, — я развернула перед ней поддельные корочки, потом, убрав их, показала фотографии иконы на своем мобильном. — Мне надо знать, кто отправлял их с адреса Рябчик, собака, Рамблер, точка, ру.
— Мы здесь паспорт не требуем, поэтому сказать, кто он, я не смогу, — ответила девушка. — Рада бы помочь, но, к сожалению…
— Вы постоянно тут работаете или по сменам? — спросила я строгим холодным тоном настоящего матерого следователя.
— Я всегда здесь одна, — ответила девушка, не испугавшись.
Для вида я затребовала у нее паспортные данные, спросила, где она училась, записала все в электронную записную книжку, а записывая, специально проговаривала информацию вслух, потому что знала — люди от этого становятся более откровенными.
— Мне бы очень помогло, если бы вы хотя бы описали этого человека, — вежливо попросила я. — Он преступник, маньяк, садист и извращенец с религиозным уклоном, на его счету уже куча трупов, и не исключено, что он и с вами постарается что-то проделать. Вы же свидетель.
— Какой к черту свидетель, — возмущенно возразила девушка. — Я его совсем не помню. Приходил один раз, а тут иной раз очередь выстраивается. Это же единственное почтовое отделение, оснащенное электронной почтой. Представляете, сколько народу проходит за день? Сейчас просто перед закрытием небольшое затишье. Вот если бы вы мне фотографию этого типа показали, я, быть может, и вспомнила бы.
— Фотография, — я задумалась, и на меня вдруг снизошло озарение. — Подождите минуту, я сейчас вернусь. — С этими словами я выскочила на улицу, бросилась к машине, в сумке разыскала диски. На одном имелась новейшая программа составления фотокомпозиционного портрета преступников. Это мне было и нужно. С дисками я вернулась назад. Девушка мне уступила место перед компьютером. Пять минут, и составленный по памяти портрет Дмитрия заполнял собой пространство экрана.
— Это он, хотя я не уверена на сто процентов, — покачала головой девушка, присмотревшись к результату моего труда. — Он точно был здесь, отправлял письма по Интернету, но вот он ли отправил икону, я не берусь утверждать. Этот парень вроде бы священник.
— Да, верно, священник из храма напротив почты, — подтвердила я. — Что ж, спасибо за помощь. Я посижу за компьютером еще немного.
— Сидите, конечно, но помните, что мы скоро закрываемся, — предупредила девушка.
— Учту, — буркнула я, загоняя в компьютер базу данных МВД.
Я прогнала через базу данных портрет Дмитрия, сравнивая его с лицами, освободившимися в течение всего последнего года, и ничего похожего. Мелькнула мысль: «Уж не сделал ли себе Рябчик пластическую операцию вкупе с изменением цвета волос?» Мысль показалась мне чересчур абсурдной, и я ее отвергла.
Чего вообще мучиться, надо пойти в храм, взять диакона за химо, хорошенько встряхнуть, и он во всем признается. Тут я вспомнила о позиции отца Василия, о его непротивлении злу. С этим могут возникнуть проблемы. Он не позволит мне пытать Рябчика в стенах храма. С другой стороны, в храме полно укромных уголков.
Подловить диакона в одном из них, тихо сделать свое дело, и никто ничего не заметит. Воодушевленная, я расплатилась с девушкой за пользование компьютером и, перегнав машину к воротам храма, вошла через калитку во двор, спиной ощущая враждебный взгляд из красной «Ауди».
На дворе я увидела новую повариху, что сменила убитую Алевтину. Она палкой мяла в корыте с водой картошку. У стены храма обнаженный по пояс Александр налаживал древнего вида велосипед. К Александру было обращаться бесполезно, поэтому я спросила у девушки, не видела ли она диакона.
— Он там, на сеновале, с Иваном, — махнув в сторону сарая, она тыльной стороной руки пригладила пряди волос, выбившиеся из-под платка.
Я пошла в указанном направлении. За приоткрытыми дверями слышался монотонный бас Дмитрия и идиотское хихиканье Ивана. Подкравшись, я заглянула внутрь. Оба стояли ко мне спиной. Диакон в рясе, с сотовым в руке просматривал сообщения, а Иван, вооруженный вилами, кидал сено наверх кучи.
— Надо будет потом утаптывать его, а я не люблю. Козюльки черными в носу становятся и чихаешь, — поделился своими наблюдениями Иван и тяжело вздохнул, насаживая на вилы очередной ворох сена.
— Не ропщи, отрок. Сей труд угоден Богу, — нарочито серьезно и важно произнес Дмитрий. — Не далее как вчера ко мне во сне явилась Пресвятая Дева Мария и рекла, что именно ты, Ваня, должен перекидать и перетоптать все сено.
— Правда? — простодушно спросил Иван и заработал с удвоенным темпом.
— А то, — отстраненно пробубнил Дмитрий, наткнувшись в сотовом на что-то интересное.
Я достала свой мобильник и набрала номер сотового, который мне дал Илюмжинов. Дмитрий собирался как раз убрать телефон, когда он зазвонил. Увидев незнакомый номер, диакон решил ответить.
— Да, у аппарата.
— Рябчик, тебе конец, — сказала я громко и вошла в сарай. — Муса и антиквар сдали тебя, опознала и девушка на почте. С минуты на минуту здесь будет милиция. — Моя речь была призвана спровоцировать Дмитрия на агрессивные действия, которые бы его окончательно изобличили. Однако получилось совсем не так, как я рассчитывала.
Диакон остался стоять с сотовым в руке. В глазах удивление. Он будто не понимал, о чем разговор. Отвлекшись на него, я едва не погибла. Стоявший ко мне спиной Иван неожиданно стремительно развернулся и ударил в меня вилами, целясь в грудь. В последний момент я уловила угрожающее движение и чудом схватилась за длинные острия.
Оскалив зубы, с ревом Иван надавил на вилы всей массой. Я попятилась, споткнулась о выпирающую из пола доску и упала на спину, удерживая смертоносный частокол блестящих, остро заточенных стержней в нескольких сантиметрах от горла. Попыталась ударить Ивана ногой в пах, но не дотянулась.
В следующее мгновение он усилил нажим. Острия укололи кожу. Я напряглась изо всех сил, готовясь провести прием, и тут неожиданно на помощь пришел Дмитрий.
— Иван, ты чего творишь?! — заорал он не своим голосом, подскочил, протянул руки к длинному черенку вил, но, получив профессиональный удар ногой под дых, отлетел в сторону, на пол, хрипя и кашляя. Взбесившийся Иван выдернул у меня из рук острия, повернулся и метнул вилы в диакона. Я мгновенно очутилась на ногах, бросилась на Ивана, только тот ловко ушел от удара, а в следующий момент завладел другими вилами, двузубыми, напоминающими ухват.
Я увернулась от разящего удара, блокировала черенок и вырвала вилы из рук противника. Гигантским прыжком Иван достиг двери. Выскочил на двор и побежал к воротам. Я мельком взглянула на диакона. Он стонал, сидя на полу. Вилы, пронзив его бедро, пригвоздили к полу. Из ран обильно текла кровь. Дмитрий старался зажать раны руками, однако получалось плохо.
— Не вытаскивай их, не шевелись, — крикнула я ему и бросилась к двери. Вилы, которые я держала в руках, полетели в спину Ивану. Он, как я теперь осознала, был не тем, за кого себя выдавал. Противник будто обладал шестым чувством. Круто вильнув, он побежал к дверям в храм. Александр у велосипеда, разинув рот, наблюдал нашу погоню, не соображая, что происходит.
Под аккомпанемент истошного женского крика Иван вбежал в церковь. Я за ним. Перед глазами замелькал полутемный коридор. Я выхватила револьвер и крикнула:
