— Они уехали все, — произнесла Наташа, — Олег, Анна Сергеевна, Иван Всеволодович. Я знаю, ты простишь меня.
— Конечно, — пробормотал он, — конечно, я прощу тебя.
— Все это замечательно, — подойдя к идиллически обнявшейся парочке, сказала я, — но мы теряем время.
— Напротив, — сказал Савичев, — у нас его очень много. А если ты говоришь о том, что мы могли бы потратить время на погоню за Кондором, так это напрасно. Сегодня.
— Мы все равно достанем его, — процедил Климов. — И твоего милого братца тоже.
— Он мне не брат, — коротко ответила Наташа, — но все равно… вы уже не найдете его.
Ни моего брата, ни Алешиного отца.
— Какого еще отца? — изумилась я.
— Ивана Всеволодовича, конечно.
— Конышева?!
— Да какой он, к черту, Конышев? — махнула рукой Наташа. — Савичев он, Иван Всеволодович.
На лице Алексея медленно, как кровь по белой рубахе, расползалось невыразимое, жуткое, слепое потрясение. По глазам Наташи, по ее бледному, серьезному лицу он мгновенно понял, что это — то, что она сказала ему, — не может быть ложью.
— Но он же умер, — пролепетал он, цепенея. — Он погиб в Афгане.
— Анна Сергеевна скрывала от тебя, — медленно выговорила Наташа, — он не погиб, он попал в тюрьму. А потом вышел. Она тоже думала, что…
— Но почему?.. — с отчаянием выкрикнул он. — Почему я не знал?..
— Когда-нибудь она сама скажет тебе об этом.
— А я еще говорил ему, что он — как фальшивый герой мексиканского телесериала про мыло и сопли. И все это оказалось правдой, — прошептал Савичев. — О господи!
Он прижал Наташу к себе, бормоча что-то под нос, и вдруг воскликнул:
— Тогда что же это?.. Юля моя сестра?
— Какая Юля? — проговорила Наташа, и лицо ее потемнело. — Ах, эта?.. Значит, ты с ней…
— Молчи, — серьезно сказал Савичев и поцеловал ее в губы, — молчи, я тебя ненавижу.
И он положил свою голову ей на плечо и долго стоял так…
Из номера этажом выше вышел мужчина и с ним женщина в сером костюме.
— А что, не хочется уезжать, Аня? — спросил он.
— Все так глупо… не как у людей. Я боюсь тебя, Ваня. Ты страшный. Но еще больше я боюсь потерять тебя.
— Это не я страшный. Страшен тот мир, в котором мы живем. И только так, встав над ним, можно прожить.
Как это ни странно, встречей Савичева и Наташи и отъездом Конышева и его жены дело не закончилось. Так, второго апреля в пять часов утра был убит в больнице Вадим Николаевич Воронин. Как бы то ни было, но скверная история, начавшаяся тридцатого марта, продолжалась и раскручивалась. Естественное ее завершение произошло 3 апреля на решающем матче «Кристалла» и «Сатурна».
На матч я, разумеется, пошла, хотя, конечно, дело это совсем не женское. Но уж очень просили Савичев, Климов и иже с ними, да и я сама, признаться, не прочь была стать свидетелем того, как закончится противостояние, которое стоило мне немалых трудов и нервов.
В ледовый Дворец спорта я поехала на новой «девяносто девятой», купленной на гонорар за всю эту историю под кодовым наименованием «Труп не играет в хоккей». Хорошенький гонорарчик!
За день до этого я присутствовала на тренировке «Кристалла» и наблюдала за Савичевым.
Без сомнения, он сильно выделялся даже на фоне Климова, Новосадова и Ставрогина, не говоря уж о прочих хоккеистах. Причем женскому взгляду, по моему мнению, разительное это отличие было заметнее, нежели мужскому.
Потому что среди женщин больше ценителей фигурного катания, нежели среди мужчин, а то, как двигался по площадке Савичев — легко, мощно, изящно, — напоминало строгое, без вывертов, фигурное катание.
О различных чисто хоккейных элементах его манеры игры ничего не скажу, но сидевший на тренировке рядом со мной Суворов-младший все время охал, вздыхал и порой даже вопил от восхищения.
События в Тарасове всколыхнули всю хоккейную общественность. Еще бы, такая череда из ряда вон выходящих эксцессов: сначала происшествие на базе (три трупа), потом кровавая вакханалия в больнице (пять трупов!), и наконец убийство Воронина. В федеральный розыск поступил Олег Башков, и без того громадное досье на которого за эти дни увеличилось вдвое. Кроме того, в тарасовском СИЗО находились четверо молодчиков, обвиняемых в участии в организованной преступной группировке, а равно и в проведении активного разогревочного мероприятия на базе «Кристалл».
Имя Ивана Всеволодовича Конышева не сходило с уст и со страниц газет, но по необъяснимым причинам уголовное дело на этого гражданина Российской Федерации заведено не было. Хотя именно Конышева дружно приплетали и к происшествию на базе, и к больничному расстрелу, и к убийству Воронина.
И вот 3 апреля 1997 года состоялся эпохальный матч «Кристалл» — «Сатурн», который стоит того, чтобы я описала его детально.
Перед выездом в ледовый дворец я прибегла к услугам моих магических костей, которые хоть и пропылились некоторое время без дела, но тем не менее моего доверия не потеряли.
34+11+18.
«Вас ждет неудача во всех ваших начинаниях, а равно и значительные финансовые потери».
— От черррт! — произнесла я. — Это какие еще финансовые потери?
— Это ты о чем? — спросил крутившийся под боком Суворов (разумеется, Сережа), который жарил отбивные. — Неужели твои кости выдали предсказание: «Кристалл» проиграет со счетом 0:5?
— Это какие еще финансовые потери? — пробормотала я. — Я же все бабки от Александра Иваныча вбухала в тачку!
Команды выехали на лед под оглушительный вой, сравнимый только с тем воплем восторга, который раздался при словах диктора, вычитывающего составы команд: «Алексей Савичев, номер семнадцать, капитан команды „Кристалл“!!!»
В девятнадцать лет он стал капитаном своего клуба, сменив на этом посту погибшего Смолинцева…
…"Сатурн" посыпался с первых же минут матча, и все было кончено уже после шестнадцати минут матча. Именно на этой минуте великолепный сольный проход капитана тарасовцев Савичева увенчался мощнейшим щелчком, и четвертая шайба влетела в ворота задольского клуба. Равно как влетала уже трижды — после сложной комбинации, разыгранной первой пятеркой и завершившейся четким броском Новосадова, после точного выстрела Савичева от синей линии. И после того, как игрок третьей тройки нападения Сергеев подставил клюшку под шайбу, пущенную все тем же Савичевым, и заставил вратаря в третий раз тоскливо посмотреть себе за спину.
Оглушительный вой, скандирование «Молод-цы!!!» и аплодисменты увенчали первую треть матча при счете 4:0 в пользу «Кристалла».
— Леша, ты полегче лезь в клинч и к бортам не жмись, — говорил Никифоров разгоряченному, злому Савичеву, — береги себя, нам еще, похоже, с Магниткой в финале играть.
— Тьфу, Афанасьич, не сглазь, — суеверно проговорил присутствующий здесь же почетный президент клуба Суворов и поморщился, потому что откуда-то просунулся репортер Мякшев и щелкнул сначала фотоаппаратом, а потом нижней челюстью, потому что неосторожно повернувшийся Климов угодил массивным плечом прямо в подбородок незадачливому виртуозу пера и фото.
Мякшев тут же исчез, а Климов почесал плечо и проворчал:
— Папарацци хренов!
Второй период «Сатурн» начал повеселее, и сидящий рядом со мной Сережа Суворов затих и тревожно задергался, особенно когда воодушевленные отсутствием первой тройки Новосадов — Савичев — Климов задольцы отквитали сначала одну шайбу, а потом и вторую и завершили период при скользком счете 4:2 пока еще в пользу «Кристалла».
— Не хрена нас беречь, мать твою! — орал взбешенный Савичев на ошеломленного этой вопиющей грубостью тренера. — Я тебе что, священная корова, что ли? А Валера или Владик?
— Эй, полегче на поворотах, — обижался Никифоров, но Алексея поддерживали Новосадов и Климов.
В результате в самом начале третьего периода лучшее звено «Кристалла» Новосадов — Савичев — Климов — Старостин — Ставрогин закрутило у ворот «Сатурна» такую карусель, что только чудо помогло задольцам сохранить свои ворота в неприкосновенности.
Но темп был уже взвинчен до предела, и ритм игры диктовала первая тройка «Кристалла», и ее первой скрипкой был Савичев, который в этот вечер был просто неудержим.
…Он не видел, что в третьем ряду сидела его любимая Наташа с сияющими от восторга глазами и вплетала свой звонкий голос в громоподобный рев: «Са-ви-чев! Са-ви-чев!!!»
…Он не видел, что в пятом ряду плакала необычайно красивая девушка, и всхлипывала, и вытирала мокрое лицо рукавом свитера с надписью на спине «САВИЧЕВ 17» — и ослепительно улыбалась сквозь слезы, думая, что этот человек, которого она так желала видеть рядом с собой везде — в постели, в доме, в радости и печали, — что этот человек оказался ее единокровным братом.
…А он не видел, как в восьмом ряду красивый рослый мужчина, поднявшись во весь свой метр девяносто, махал руками, отхлебывая из горлышка пиво — так, как будто ему двадцать лет и имя его не было притчей во языцех. А сидящая рядом женщина дергала его за рукав и говорила: «Ваня, успокойся!» А он накручивал «мобильник» и кричал: «Але, Кабан! Сегодня вечером или завтра днем смотри по НТВ хоккейный матч „Кристалл“ — „Сатурн“. И своим скажи. Че ты там ляпнул? Приеду, покрошу вас в салат „Оливье“, если не посмотришь! Да, я соскочил с колес! Мой сын играет!»
