— Он прекрасно понимает, что арестовал невиновного, поэтому готов сейчас уцепиться за любую соломинку.
— Даже за ту, которую протягивает Ниро Вульф? — язвительно осведомился я.
— Да. Он сказал, чтобы ты связался с сержантом Стеббинсом, который покажет тебе оружие убийства.
* * *
Вот как случилось, что вместо того, чтобы понаслаждаться блистательной игрой Дуайта Гудена, едва ли не в одиночку обыгравшего парней из Сент-Луиса, мне пришлось тащиться в полицейское управление к Пэрли Стеббинсу, который, по-моему, как и сам Кремер, никогда не отдыхает. Несколько слов к портрету нашего уважаемого сержанта: Пэрли — достойнейший представитель старой школы. Он и выглядит как типичный полицейский прошлых лет, по крайней мере, в моем представлении. Могучий, но без единой унции лишнего жира, примерно на дюйм повыше меня, но гораздо шире в плечах и крепче. Красавцем бы его никто не назвал, однако лицо его из тех, что внушают уважение: крупные уши, волевой подбородок, щетинистые брови и цепкий, все подмечающий, взгляд. Смеется Пэрли редко, но ведь и поводов для смеха у него не так много. Преступников всех мастей и калибров он ненавидит лютой ненавистью, однако и к частным сыщикам, включая нас с Вульфом, особой любви не питает. Нет, держится он с нами вежливо — насколько может быть вежлив Пэрли, — но при этом не скрывает неприязни к тем, кто заколачивает деньги на деле, заниматься которым должны, в его представлении, лишь полицейские. Вдобавок, и тут с ним нельзя не согласиться, по меньшей мере пару раз Вульф выставил его на посмешище.
Как бы то ни было, Пэрли неукоснительно выполняет любые приказания начальства и по одному слову Кремера готов вцепиться в глотку любому.
— Вот, пришли, — ворчливо произнес он, введя меня в крохотную бесцветную комнатенку без единого окна, в которой за письменным столом сидел и ковырялся в каких-то бумагах невысокий коренастый человечек в очках и в белом халате.
— Покажи нам эту штуковину, Дженкс, — попросил его Пэрли.
Дженкс, на руках у которого были резиновые хирургические перчатки, выдвинул ящик небольшого шкафчика и вытащил из него серебристую монтировку около фута длиной.
— Только не трогайте, — предупредил он меня, осторожно протягивая её мне.
— Похоже на запекшуюся кровь, — профессионально указал я на буроватое пятно на головке инструмента.
— Возможно, — кивнул Дженкс.
— Да, возможно, — эхом откликнулся Пэрли, устремляя на меня красноречивый взгляд: «ты, мол, все видел, и можешь теперь проваливать на все четыре стороны». Я и в самом деле увидел все, что хотел, но задержался уже из чистого упрямства, чтобы досадить Пэрли.
Пристально вглядываясь в монтировку, я спросил:
— Какие-нибудь отпечатки нашли?
Дженкс вопросительно посмотрел на Стеббинса, но тот — как всегда верный долгу, черт его дери! — помотал головой из стороны в сторону. Никаких поблажек частным ищейкам!
— Хватит с тебя, — хмуро произнес он. — Пошли отсюда! Спасибо, мистер Дженкс.
Человечек в халате молча кивнул и проводил нас безучастным взглядом. У выхода я поблагодарил Пэрли за гостеприимство и добавил, что Вульф будет чрезвычайно признателен; это, похоже, его проняло — во всяком случае, он мигнул раз или даже два.
Вернувшись домой на такси — ещё одна прореха в кошельке Норин Джеймс, — я позвонил, но дверь мне отпер уже вернувшийся откуда-то (спрашивать, откуда именно, я не стал) Фриц. Когда я вошел в кабинет, Вульф сидел в кресле, плотно закрыв глаза.
— Дрыхните, небось? — игриво осведомился я, плюхаясь на свой вращающийся стул.
Вульф недовольно хрюкнул и раскрыл глаза, не утруждая себя никакими иными движениями.
— Докладывай, — велел он.
— Вас интересует только моя поездка в полицейское управление или все сегодняшние достижения? — уточнил я.
— Все, — сказал он, звоня, чтобы Фриц принес пиво.
Я изложил ему все подробности посещения Роджека и Холлибертона, дословно пересказав диалоги, но не утруждая себя комментариями. Это заняло двадцать три минуты.
— Какие у тебя остались впечатления от обоих мужчин? — спросил Вульф, когда я закончил.
— Смешанные; попробую разобраться по очереди. Сначала — Роджек: в целом, малый вполне приличный, хотя больше напоминает большого ребенка. Если обладает чувством юмора, то скрывает его необычайно искусно. Как он относится к Норин Джеймс? Питает к ней довольно глубокое чувство — так он сказал, и я склонен ему верить. Он ли убил Линвилла? Возможно. Поначалу я бы голосовал обеими руками за то, что это невозможно, однако потом решил, что влюбленные способны на все, особенно когда объект их страсти подвергся бесчестью. Вспомните хотя бы тот случай в Джерси, когда занюханный продавец универмага пристрелил профессионального борца, который…
— Хватит! — рыкнул Вульф, поднимая ладонь. — Я тебя понял. Переходи к мистеру Холлибертону.
— После нашей первой памятной встречи возле «Морганы» мое мнение о нем не изменилось. Если он и хамил в этот раз меньше, то лишь потому, что мы с ним были один на один, и он явно боялся получить от меня по роже; сказать по правде, меня так и подмывало вмазать ему как следует. На мой взгляд, он мерзавец и лизоблюд, а за Линвиллом увивался вовсе не из дружбы, а лишь потому, что Линвилл разъезжал на дорогих автомобилях, окружал себя красивыми девушками и швырял деньги на ветер.
— Не мог он пристукнуть своего дружка?
— Кто, Холлибертон? Вряд ли. Хотя он и мерзавец, он также отъявленный трус.
— Однако тебе показалось, что он тоже был увлечен мисс Джеймс?
Я кивнул.
— Держу пари, что он в неё влюблен. Причем явно пытался пускать ей пыль в глаза, поскольку Норин искренне считает его вполне приличным молодым человеком. Однако не могу представить, чтобы он убил кого-либо, а тем более своего приятеля, простой монтировкой.
— Ты её видел? — спросил Вульф.
— В присутствии самого Пэрли Стеббинса, — гордо заявил я. — Монтировка как монтировка. Самая обычная, если не считать бурого пятна.
— Отпечатки пальцев?
— Занятно, что вы спросили. Я тоже задал этот вопрос Стеббинсу и парню, который надзирает за вещдоками, но они не соизволили ответить.
Вульф стиснул зубы.
— Свяжись с инспектором Кремером, — коротко приказал он.
Я набрал номер, трубку со второго звонка снял Пэрли Стеббинс. Однако когда я сказал, что Вульф хочет пообщаться с его боссом, Пэрли вдруг заартачился.
— Слушай, они сегодня уже виделись, — напомнил я. — Это все по тому же делу.
В ответ донеслось невнятное, но многообещающее ворчание. Я кивнул Вульфу, чтобы он снял свою трубку.
— Да? — голос Кремера звучал слаще патоки.
— Инспектор, вам наверняка известно, что мистер Гудвин недавно ознакомился с орудием, которое, возможно, послужило причиной смерти мистера Линвилла. Так вот, мистер Гудвин поинтересовался, не найдены ли на этом орудии отпечатки пальцев, но ответа не получил.
Кремер выругался и прикрыл трубку ладонью, но недостаточно плотно, чтобы я не услышал разноса, который он учинил провинившемуся Пэрли. Смысл его монолога сводился к тому, что Стеббинсу было приказано оказывать Гудвину всяческое содействие, однако Кремер при этом пользовался столь яркими и образными выражениями, что приводить их здесь я не рискую.
— Отпечатков на монтировке не оказалось, — сообщил мне Кремер, покончив с отповедью. — Похоже, что их стерли намеренно.
— А как насчет бурого пятна, которое заметил мистер Гудвин?
Чуть помолчав, Кремер ответил:
— Кровь группы О, той же, что у Линвилла. Правда, черт побери, такая же группа почти у половины населения Соединенных Штатов.
— Благодарю вас, сэр, — сказал Вульф. — У меня к вам просьба.
— Как, ещё одна? — не выдержал Кремер.
— Да. Вы уже сообщили прессе о том, что нашли орудие преступления?
— Нет. Эту чертову штуковину обнаружили только сегодня утром. Даже в конторе окружного прокурора об этом ещё не знают. А в чем дело?
— Я бы хотел, чтобы вы умолчали об этой находке в течение хотя бы ближайших двадцати четырех часов.
— Господи, а это ещё зачем?
— Затем, что подобные действия с вашей стороны, а точнее их отсутствие, помогут изобличить истинного убийцу мистера Линвилла, — спокойно произнес Вульф.
— Чушь собачья! — прогремел Кремер. Затем примерно с четверть минуты в трубке слышалось только его тяжелое сопение. — Я подумаю на этот счет, — сказал он наконец и швырнул трубку.
Буквально в ту же секунду в дверь нам позвонили, и я, опередив Фрица, выскочил в прихожую. Одного взгляда в прозрачное с нашей стороны стекло хватило мне, чтобы, круто развернувшись, поспешить назад в кабинет.
— Снаружи прелюбопытная парочка, — с места в карьер известил я Вульфа, который уже успел погрузиться в книгу. — Миган и Дойл Джеймсы! Что прикажете делать?
