Лине сняла с плеча сумку с фотоаппаратом.
– Вы сняли оцепление с места преступления?
– Да, мы закончили работать вчера вечером. Не могу до него дозвониться, так что решил заехать посмотреть, нет ли его в дачном доме.
– Разве он не дал показания?
– Да нет, просто у меня есть еще пара дополнительных вопросов. Нужно прояснить несколько деталей.
Лине хотела спросить еще кое-что, но не стала.
– Я много лет здесь не был, – сказал отец и оглянулся. – Уютно тут.
– Мне очень нравится. – Она подошла к кухонному островку и наполнила чайник. – Будешь?
– Да, спасибо.
Отец ходил по дому, осматривая комнату за комнатой, а потом сел за стол перед большим окном.
– Не оставляй свой компьютер так стоять, – посоветовал он. – Его хорошо видно снаружи, и это может привлечь взломщиков.
– Ты прав, – ответила она. – Я рада, что меня здесь не было, когда все это произошло.
Отец взял визитку, оставленную Беньямином Фьеллем.
– Ты поехала домой сразу после ужина в пятницу? – спросил он, крутя карточку между пальцами.
– Да, я заехала за покупками и отправилась домой, смотрела Рённингена по телевизору.
– На машине?
– Нет, на трамвае. Это гораздо проще. – Она присела, пока ждала, когда вода закипит. – Машина была у Томми.
– А вообще, почему он не пошел с нами ужинать?
– Я даже не знаю. Он говорил о встрече с какими-то датчанами, которые собираются открыть ресторан. Мне было не очень интересно. Хуже не стало от того, что его с нами не было. Я уже тогда решила разорвать наши отношения.
Отец снова отложил визитку своего коллеги.
– Когда ты ему об этом сообщила?
– Когда он вернулся домой. Я была там, ждала его, но он вернулся ближе к пяти утра, когда я задремала на диване. Мы немного поговорили, а потом он снова исчез. Я легла спать.
– Он снова уехал? Посреди ночи?
Лине внимательно посмотрела на отца. Она не совсем понимала его упорного интереса к Томми. В вопросах, которые он задавал, была забота, но казалось, что отец пытался достигнуть определенной цели. Что все вопросы были всего лишь способом сплести невидимую сеть.
Вода закипела, и Лине встала с места.
– Уехал, – подтвердила она. – Но это уже было после того, как я сказала, что меня не будет несколько дней и что ему нужно собрать вещи и найти себе другое жилье, прежде чем я вернусь.
– Ты думаешь, он встретил другую? – спросил отец и взял протянутую ею чашку.
Лине снова села. Об этом ей совершенно не хотелось думать. Эта мысль была о предательстве и обмане, и она не отступала. Нелепость многих его объяснений, почему он не может быть дома или с ней, чересчур бросалась в глаза.
– Вполне вероятно, что так и есть, – сказала она, подобрав ноги под себя на стуле. – Сейчас мне плевать. Я просто рада, что все закончилось.
Ей хотелось сменить тему, она собиралась рассказать о тайном убежище, которое кто-то построил неподалеку, возле крутых скал, но отец перебил ее.
– Как много тут нужно будет сделать? – спросил он. – Дерево вроде бы на вид суховато.
– К лету надо будет пройтись морилкой, – ответила она. – Я бы и внутри покрасила. Чтобы стало светлее.
– Я могу заняться работами снаружи, а ты поработаешь в доме, – предложил отец.
Они какое-то время сидели и болтали о том, что предстоит сделать в доме и каким прекрасным будет лето у моря. Потом отец поднялся и сказал, что ему пора отправляться дальше.
На грязной вытоптанной площадке перед дачным домом Томаса Рённингена был разожжен костер. Двое мужчин в рабочих комбинезонах несли связки досок в руках, потом бросали их в пламя, горящее без дыма. Вистинг чувствовал тепло огня даже возле стены дома.
Весь окровавленный паркет в прихожей был снят. То же касалось стен, входной двери и разбитого дверного косяка.
Вистинг спросил Рённингена. Рабочие его не видели.
Следователь набрал номер, сохраненный в памяти телефона. В этот раз ответили сразу.
– Есть какие-то новости? – спросил ведущий ток-шоу.
– Я нахожусь возле вашего дома, – объяснил Вистинг. – Работы идут полным ходом.
– Хорошо. Страховая компания согласилась все заменить.
– Вы сейчас в Осло?
– А что такое?
– У меня есть еще несколько вопросов, кроме того, мы должны снять ваши отпечатки пальцев.
– Вот как. Я приеду ближе к вечеру, – сказал Томас Рённинген и предложил время.
Они договорились, и Вистинг положил телефон обратно в карман куртки.
Вверху над плато, обрамленным густым лесом, кружила стая черных птиц. Следователю подумалось, что они напоминают его самого. Так же ищут что-то.
Вместо того чтобы вернуться к машине, Вистинг пошел по тропе на запад до ближайшего дома. Плотный черный дым шел из трубы, ветер подхватывал и развеивал его.
Вистинг прочел показания, взятые Беньямином Фьеллем у Юстейна Хаммерснеса. Вкратце речь шла о том, что он поехал в дом в пятницу вечером, как он делал каждые выходные начиная с лета. Они с женой разводились, но пока имущество не было разделено, он по-прежнему жил с женой и двумя дочерьми семи и девяти лет на вилле в Бэруме. Долго тянущиеся выходные было тяжело вынести, поэтому он принял решение проводить их за городом.
В письменных показаниях не упоминалось о кратковременном пребывании на заправке возле съезда на Ларвик. Вероятно, эта деталь показалась Хаммерснесу незначительной. Она и была такой. Квитанция, найденная возле тропинки у парковки, оказалась ложным следом.
Вистинг узнал мужчину по видео с камеры наблюдения, когда тот открыл ему дверь. Сейчас на нем была другая одежда: свободные спортивные штаны и толстый свитер.
Этим домом, вероятно, владело уже несколько поколений Хаммерснесов, о модернизации не было и речи. Гостиная была меблирована в крестьянском стиле, с вышитыми сонетками, медной посудой и старинной кухонной утварью по стенам. Воздух был сырым, в нем витал странный едкий запах, источник которого Вистинг не смог обнаружить.
Юстейн Хаммерснес подошел к открытому камину, поворошил угли так, что пламя встрепенулось, и кинул еще пару поленьев.
Вистинг сел за продолговатый сосновый стол. На нем были разложены последние газеты. Одна из них была раскрыта на статье, проиллюстрированной фотографией Кристине Тиис.
– Вы не вернулись обратно в офис?
Юстейн Хаммерснес сел напротив следователя.
– Я бы хотел быть в другом месте, но сейчас осенние каникулы, а жена, то есть бывшая жена, работает учительницей. Мы в процессе развода и по-прежнему живем под одной крышей. Невыносимо сцепляться друг с другом. А я и отсюда могу работать благодаря широкополосному Интернету. Вообще-то мне нравится здесь находиться, хотя сейчас удовольствия мало.
– Почему же?
– Дом не очень пострадал после взлома, но думать о том, что кто-то здесь побывал, невыносимо. Это затмевает все хорошие воспоминания, связанные с этим местом, с Эльсой и детьми, с моим детством. Сейчас я даже рад тому, что дом продадут, чтобы разделить имущество между нами.
Юстейн Хаммернес посмотрел на столешницу, пряча взгляд. Когда он снова поднял голову, глаза блестели.
– Здесь пусто, – сказал он уставшим голосом.
Его взгляд скользнул мимо Вистинга. Мужчина смотрел на настенную полку. Светлое пятно на ней свидетельствовало о том, что там раньше стояла какая-то вещь.
Хаммерснес вновь поднялся с места.
– Они забрали даже мою стеклянную каплю, – произнес он и подошел к опустевшей полке. – Я получил ее от отца тем летом, когда мне исполнилось восемь, после того как впервые смог переплыть пролив.
Он сделал неопределенное движение головой в сторону моря.
– Это единственная награда, которую я когда-либо выигрывал, – продолжал Хаммерснес. – Я отлично плавал, но никогда не занимался спортом. Мой отец был стеклодувом. Дома в Хёвике у него была своя мастерская. Я часами мог сидеть и смотреть, как он придает текучему раскаленному стеклу прекраснейшие формы.
Юстейн Хаммерснес прочистил горло.
– Капля была одним из самых прекрасных его творений, – продолжил мужчина. – Отец обращался со стеклом как с благородным металлом. Плавил его, придавал форму, шлифовал и выдувал с любовью и заботой. Вручив мне каплю, он сказал, что я могу собрать в нее все свои мечты. Наполнить ее мыслями и надеждами, и она никогда не переполнится. Теперь ничего нет, ничего.
Вистинг позволил владельцу дома выразить словами чувства, которые тот испытывал, и только затем начал задавать вопросы.
– Вы останавливались где-нибудь по дороге сюда?
– Я заезжал в супермаркет «Меню» на Хольмене и немного закупился. Вещи я собрал утром, а вечером отработал несколько сверхурочных часов, прежде чем отправиться сюда.
– Вы больше нигде не останавливались? На заправке, например?
– Останавливался, – вспомнил Хаммерснес. – Я остановился на заправке «Эссо», когда съехал с магистрали.
– Почему?
– Я так почти всегда делаю. Останавливаюсь и покупаю себе немного готовой еды, тогда мне не приходится готовить самому.
