– Прости меня, Джейкоб, – шепнул он. – Пожалуйста, помоги мне.
И он возник перед ним: смотрел ему прямо в глаза, светил в лицо фонариком. Джейкоб снова оказался жив, он был в зеленой куртке с меховым воротником. Теплая, наверное. Только шляпа какая-то идиотская – как у медвежонка Смоуки.
Джейкоб что-то ему кричал, потом говорил по рации, но слов Сэмюэл разобрать не мог. Он попытался приподняться, хотел расслышать его получше, но его словно кто-то держал, тянул куда-то далеко-далеко.
– Не волнуйся, друг, все будет хорошо.
Теперь он слова расслышал, а видеть уже ничего не видел. Его уносило все дальше, а он улыбался. Джейкоб сказал, все будет хорошо.
И назвал его своим другом.
Бобби Мартин медленно приходил в себя. Сознание возвращалось, а с ним и жуткая боль в ноге. Он случайно пошевелил ступней, и боль пронзила его насквозь. Она пробила стену дремоты, вышвырнула его из сна в явь.
Он сразу же понял, где он и почему, и его охватил ужас. Он приподнялся на локтях, протянул руку к человеку, сидевшему к нему спиной.
Тот изумленно обернулся. Это оказался специальный агент Расселл Коутс.
– Моя жена! – Бобби попытался перекричать рев моторов. – Надо вернуться за Сьюзен!
Расселл улыбнулся и отодвинулся в сторону, чтобы Бобби смог разглядеть человека на соседней койке. Под грудой одеял лежала Сьюзен, глаза ее были закрыты.
– Что с ней? – крикнул Бобби.
– Все будет в порядке.
– Но ее ранили!
– Врачи сказали, пуля попала рикошетом. – Расселл показал куда-то себе за ухо. – У вас троих сильное переохлаждение, и с ногой вашей придется повозиться, но всех вылечат.
– А где мальчик?
Рассел кивнул в сторону Сьюзен:
– Дыхание у него в норме, спит рядышком с вашей женой. Все вы будете в полном порядке.
Бобби увидел еще одну фигуру на носилках, стоявших почему-то под койкой Сьюзен.
– Это кто?
Рассел помрачнел:
– Лесник Блэквелл из заповедника. В него стреляли.
Стреляли, когда он спасал меня.
– Он выживет?
Во взгляде Расселла мелькнуло нечто такое, что Бобби понял – лучше не расспрашивать. Он опустил голову на подушку и попробовал расслабиться. Интересно, подумал он, кошмар закончился или только начинается?
Едва Эйприл услышала, как отворилась тяжелая дверь в конце коридора, она поняла – это за ней. Она спустила босые ноги на бетонный пол, и тут по ту сторону решетки возник детектив Том Стиптон.
– Вы что-то узнали? – спросила она взволнованно.
У него был такой мрачный вид.
– Подробности позже. Эйприл, хочу вам сообщить: с Джастином все будет в порядке.
– Вы нашли его? – спросила она дрожащим голосом.
Стиптон кивнул:
– Да, но…
– Он жив?
– Жив, только досталось ему порядком. Планам похитителей помешало то…
– Подождите, – остановила его Эйприл. Она улыбалась сквозь слезы. – Еще раз повторите то, с чего начали.
Стиптон не мог сдержать улыбку:
– С Джастином все будет в полном порядке.
Стиптон остановил машину у тротуара и заглушил мотор. Оказавшись в «Соснах», они с Эйприл долго сидели молча.
– Могли бы найти местечко и получше, – сказал наконец Том.
Эйприл пожала плечами:
– Здесь я хотя бы на свободе. Могу ходить, куда захочу.
– Вот только в торговый центр я бы на вашем месте ходить поостерегся, – грустно усмехнулся Том. – Очень уж они недовольны тем, как повел себя окружной прокурор.
– Вы мне напомнили: надо написать ему благодарственное письмо.
Том аж вздрогнул:
– Вот уж незачем. Он ведь лицо официальное, а решение, которое он принял, и так спорное, без ваших благодарственных писем.
– Хоть вас-то я могу поблагодарить?
Том улыбнулся:
– Меня можете. Но это совсем не обязательно.
Эйприл потянулась к нему, нежно погладила по щеке.
– Большое вам спасибо, детектив Стиптон. От меня и от Джастина.
Они обернулись – сзади в детском кресле крепко спал Джастин.
– Открою вам тайну, – сказал Том и заговорщицки подмигнул. – Я все это ради него и сделал. Ему столько пришлось пережить, не хотелось, чтобы он еще и маму потерял, и все из-за того, что она однажды натворила глупостей.
Они взглянули друг на друга и оба смутились.
– Слушайте, а откуда в полицейской машине детское кресло? – спросила Эйприл, открывая дверцу.
– Всегда лежит в багажнике, – ответил он и тоже вышел. – На всякий случай.
Эйприл это ужасно рассмешило:
– Рядом с пуленепробиваемыми жилетами и слезоточивым газом?
Том тоже засмеялся:
– Ага. Там же, где сигнальные ракеты и дробовик. – Она вынула из машины мальчика. – Хотите, я провожу вас до квартиры?
– Спасибо, но я и без телохранителя справлюсь.
– Так у вас же теперь нет оружия.
– Об этом никому ни слова, ладно? – усмехнулась она. Они постояли у машины. – Знаете что? Хотите меня охранять – назначьте мне свидание, отконвоируйте куда-нибудь поужинать.
Том улыбнулся:
– С огромным удовольствием.
Она игриво повела бровями и удалилась.
Отперев дверь, Эйприл вошла в свою убогую квартирку и сразу поняла: все надо менять. Том прав: ей здесь не место. Две крохотные спаленки, загаженная тараканами кухня – все это напоминало об Уильяме, о несчастьях, которые он им принес. У нее есть заветная мечта, есть талант, а не хватит таланта – возьмет упорством. Она должна наконец поверить в себя, поверить так, как верил в нее отец.
Настало время больших перемен.
Для начала надо было избавиться от всего, что осталось от Уильяма. Она осторожно положила Джастина на матрац, полюбовалась, как сладко он спит, и отправилась в свою спальню. Она собирала одежду Уильяма, разбросанную по полу, висевшую на спинке кровати, и искренне пыталась хоть немного о нем поскорбеть – она устала ненавидеть.
Стоя на коленях, она разбирала чулан и в глубине нащупала носок. Потянула за него, но он не поддавался.
– Это что такое? – удивилась она.
Эйприл просунула руку еще глубже, потянула сильнее. Оказалось, что там не один носок, а целых четыре. Она вытащила их, а следом выпала двадцатидолларовая бумажка. Эйприл нахмурилась.
В носках были деньги. Она вытащила одну пачку, другую, третью. Банкноты по десять, двадцать, пятьдесят, сто долларов. Да здесь сотни долларов. Или тысячи!
Собрав деньги, она вышла в гостиную, вывалила пачки на журнальный столик. Она в жизни столько денег не видела! Наверное, Уильям…
Сообразив, что произошло, она повалилась на старенький диван и завыла в голос. У этого сукина сына были деньги! С самого начала были! Джастина можно было сразу спасти!
Они ведь хотели похоронить ее сына заживо! При мысли об этом Эйприл похолодела от ужаса, сердце сжал страх.
– Господи! – прошептала она.
Когда в комнату вбежал Джастин, ей стало мучительно стыдно.
– Мамочка! – позвал он ее. – Мамочка, не плачь.
Эйприл раскинула руки, и он кинулся ей в объятия. Прижав сына к себе, она осыпала его поцелуями.
– Маленький ты мой! Как же я тебя люблю! Прости меня. – Слезы текли ручьем.
– Хорошо будет, хорошо, – успокаивал ее Джастин.
– Обязательно будет!
Никогда, никогда она не расстанется больше со своим сыночком. Какое же это счастье – держать его в руках. Они лежали рядышком на диване, и Эйприл забыла обо всем, потеряла счет времени.
Когда раздался стук в дверь, она сначала не хотела открывать. Но стучали настойчиво. Она в конце концов спросила, кто там, и услышала голос Тома Стиптона.
– Одну минутку! – крикнула она.
Смахнув со столика деньги, Эйприл засунула их под диван. Деньги эти от продажи наркотиков, она еще не решила, что с ними делать. И поэтому не хотела лишних вопросов.
Она открыла дверь, на пороге стоял улыбающийся Том.
– Я вернулся, – сказал он. В руках у него была обувная коробка.
– Вижу, – ответила Эйприл нервно. – Зайдете?
Том покачал головой:
– Сейчас не могу – я на дежурстве. Это сегодня пришло по почте к нам в участок. Для вас. Подумал, может, вам любопытно узнать, что там.
Она открыла коробку – в ней лежал плюшевый тигренок. Джастин тут же его узнал и радостно завизжал. Он кинулся к тигренку, вытащил из коробки, прижал к себе. На пол выпала записка.
– Вы это читали? – спросила Эйприл, поднимая ее с пола.
– Учитывая все обстоятельства, мы должны были удостовериться, что там не бомба.
На дорогой бумаге синими чернилами было написано:
Всем заинтересованным лицам
Наш адвокат сказал, что Вы хотите сохранить свое имя в тайне, поэтому мы отправляем посылку на адрес полицейского участка. Познакомьтесь, это Тигра. Когда-то он принадлежал одному маленькому мальчику, который так в него и не поиграл. Теперь он принадлежит Вашему сыну, которого, как нам сказали, зовут Джастин.
Мы очень надеемся, что когда-нибудь Вы найдете в себе силы черкнуть нам пару слов, рассказать, как он. Вы, наверное, и сами знаете, но мы хотим сказать: у Вас удивительный малыш. Для нас было честью считать его своим, пусть и недолго.
