Ее взгляд скользнул по гостю, внимательный и недобрый.
— Вы знаете, что такое диплом филолога, если нет связей, блата какого-нибудь?.. Вам везде будут предлагать самый мизер, и в бюро переводов даже заказ отдадут своему, хоть и менее профессиональному человеку. Вы не жили изгоем.
— Жил.
— Пусть так, тем более знаете. Да, я вышла замуж, если угодно, с дальними планами. И Аркадий прекрасно чувствовал, что меня покупает. Своей тачкой, квартирой, доходной фирмочкой. И дядей. Только полный дурак не заметил бы его ко мне интерес при первом уже знакомстве. Аркадий, так сказать, не заметил.
Она потянула из сумочки сигаретную пачку, но раздумала и толкнула ее назад.
— Не заметил, разумеется, и того, что было потом.
Беспокойство на лице Алексея показало — он ждет чего-то другого, женщина поняла и кивнула слегка.
— Я не строила иллюзий насчет качеств своего мужа, оказалось — почти ни о чем не догадывалась. После выигрыша в жеребьевке вылезла просто другая личность. Он мне все рассказал, когда еще не был пьян, — кто я такая, прежде всего, и что я теперь пойду дальше, чем написано на заборах. И объяснил, как он сделает так, что я не получу ни гроша, потому что убегу с территории, а потом не буду требовать деньги по разводу. Очень просто. Всякий банк ему даст сейчас очень большой кредит. Денег хватит, чтобы нанять любую братву, которую он пригласит сюда в гости, и никто не помешает им, как он выразился, сделать из меня на много часов подстилку. И он не станет сам подавать на развод, но сделает мою жизнь адом, вплоть до «ломика по голове». Я пыталась объяснить ему, что мы все-таки люди, что я прошу лишь полмиллиона, потом — всего сто пятьдесят тысяч, чтобы уехать, купить квартиру, а слышала в ответ мат и «ползи отсюда».
Речь приостановилась, ее дыхание стало глубже и чаще — память, наверно, включила эмоции — те, что были перед убийством.
— Я нашла в хозблоке два удлинителя, толстые резиновые перчатки и убила его оголенным проводом прямо в постели. Вы правы, под утро, а точней — прямо утром. Потом вызвала Алексея. Никаких денег я не предлагала, господин сыщик! Просто рассказала как было.
— И улики ты ездил выбросить в какой-нибудь водоем.
— Алексей, не поддавайтесь ни на что! Слышите?! Вы только дали по моей просьбе вчера вечером бритву для мужа.
На стол из сумочки вдруг полетела пачка сигарет, ключи от номера, еще что-то, ее рука ушла вглубь...
Он узнал браунинг в доли секунды, еще не вынутый до конца — браунинг его покойного друга.
Большой палец сдвинул предохранитель.
Алексей попробовал встать.
— Лена, не делайте этого! Что вы молчите, Сергей Петрович?!
Ствол быстро двинулся вверх к голове.
— Что вы молчите!!..
Такси поехало прочь — продолжать добывать себе заработки, но в голове оставались еще гитарные звуки и отвечавший им трепетом всех инструментов оркестр. Но иногда он сам, как приведенный на гору человек, видел вдруг огромный простор и все случившееся на нем, прожитое с гневом, тоской или радостью, и тогда инструменты складывались в объединяющий гимн, говоривший, что это было и всегда будет вместе.
Алексей с Макаром проворно идут к нему, и белобрысая голова, смущенно от неуместности в траурный день, но все равно улыбается.
— Здравствуйте, братцы, здравствуйте. Вот, думал, меня вы с хозяином когда-то в последний проводите путь... а вышло иначе.
— Сердце, Сергей Петрович, Макар, возьми чемодан, а лечиться всерьез не хотел.
— Знаю. Говорил: мне судьба не велит.
Прошли внутрь, за стальную дверь, и прибывший увидел знакомый фасад с бельэтажем тонированного сплошного стекла.
— Когда похороны?
— Завтра. Я нашего третьего на кладбище все приготовить послал.
Макар резво направился с чемоданом к главному входу, а его старший товарищ притормозился.
— Завещание вчера нотариус привозил и зачитывал. Вам, Сергей Петрович, зелеными... — пальцы на обеих руках раскрылись и растопырились.
Единицы измерения тут были слишком известны.
— Десять?!
— Ага.
Человек закоченел и показался даже слегка огорченным.
— Что я с ними делать-то буду?
— Мне с ребятами, дай ему Бог на том свете, — Алексей поднял голову и перекрестился, — тоже деньги не снившиеся. — Они двинулись медленным шагом. — Половину главного состояния на благотворительность отписал, а другую — родне, четверым поровну.
Гость кивнул, продолжая думать — «а теперь как», и прошел молча почти до самого входа.
Алексей, проводив, попросился отойти по делам, а навстречу из раздвинувшихся панелей появилось стройное существо, молодое и, кажется, очень красивое.
— Здравствуйте, я вас знаю.
— Откуда, сударыня?
— Заочно.
— М-м, вы жена Аркадия?
— Ну... в общем, да.
Она не улыбалась, но глаза были радостные, и от этого — все лицо.
Женщина, поймав его внимательный взгляд, очень смутилась.
— Вы простите, безнравственно чувствовать себя в такие часы хорошо, очень стыдно, — опущенный на мгновение ее выпуклый лоб вздернулся. — Но вы ведь понимаете, что такое свобода?
Теперь он слегка опустил голову.
— Боюсь, что нет.
— Понимаете, — капризно и требовательно возразила она, — вы просто не хотите к ней повернуться. А это обязательно нужно сделать!
— Ха, сударыня, вы меня застали врасплох, как легко у вас с главным вопросом жизни.
— Нет, это совсем не легко, — ее умные глаза смотрели на него, как на друга. — И я чувствую теперь себя должником у судьбы. — Она слышно едва повторила: — Совсем не легко...
А теперь вдруг он оказался в центре большой компании — Аркадий лезет обнять, двое других мужчин представляются и жмут ему руку, солнце тоже решило участвовать — приблизилось, бьет в лица, заставляя щуриться и от этого улыбаться.
Поезд, что, казалось, стремительно мчится в туннель, замедлил свой ход и почти что остановился.
