Да, бедный Рудольф Аркадьевич. Какой набор презентов за один раз. И если за мой подарок он может рассчитывать на страховку, то за Борискин не получит даже моральной компенсации. Н-да, никакому детективщику такой поворот сюжета не придумать. Представьте на секунду, что на нашем месте были бы Холмс с Ватсоном. Или Ниро Вульф с Арчи Гудвином. Вот именно поэтому я не читаю детективов.
Единственный, кто сказал бы нам спасибо – Бочкаревская вдова, томящаяся сейчас в застенках НКВД. Даже, если она при делах. Но вряд ли она узнает про наш подвиг. В нашем маленьком, но гордом коллективе умеют хранить тайны следствия.
– Больше у вас под ванну ничего не закатилось? Ксивы, например?
– Ничего. Самое обидное, все коту под хвост! – продолжает переживать Георгий, – что ты теперь услышишь? Только как воду из ванной спускают! Или из унитаза!
– Кстати, а, может, вернемся, «погреем ушки»? [греть ушки (жарг.) – подслушивать] – посещает меня аморальная идея, – Когда еще ТАКОЕ доведется послушать?
Борька молча заводит машину и разворачивается.
Я называю это вторжением в личную жизнь.
«Проведенным исследованием установлено: представленное оружие изготовлено кустарным способом на основе деталей немецкого автомата „МП-43“, калибра 7, 92…Тыры-пыры… Оружие пригодно для стрельбы стандартными боеприпасами… Тыры-пыры… Вывод: изъятое у гр. Яковлевой Т. М. является ОГНЕСТРЕЛЬНЫМ. Старший эксперт-криминалист Парамонов О.С.»
Для тех, кто не понял, повторяю. Изъятая мной у Тамары моя же конструкция признана огнестрельным оружием. Что, согласно закону, влечет за собой уголовную ответственность сроком до трех лет. Бест! То есть теперь я вместо архива должен отправить материал в следственный отдел, который бедную Тамару и оприходует. Не обязательно арестует, но дельце заведет. Тьфу ты, возбудит. Представляю, как обрадуется наша улыбчивая паспортистка… Съездила к дочке в деревню…
Дьявол, а вот и она! Сердцем беду чует.
– Привет, Андрюшенька. Я ключи занесла от кладовки и кабинетов.
Пулей переворачиваю заключение эксперта Парамонова. Тамара кладет на него связку ключей.
– Вот этот, желтый, плохо поворачивается, ты сперва дверь надави, а после открывай. Значит, как условились – три дня. У буржуинов мыть не надо, у них своя уборщица.
Буржуинами Тамара называет коллектив «Снежка», арендующего, как я говорил, кабинет в нашем отделе.
– И еще. Приглядывай, пожалуйста, за унитазом. Какая-то гадина из него постоянно внутренности ворует. Подозреваю, что Рогов.
– Почему?
– Интуиция… Ты материал мой уже списал в архив?
– Завтра постараюсь. Заключения от эксперта нет.
– Не тяни… Вернусь из деревни, проверю.
– Обязательно, Тамар. Счастливо съездить. Дочке привет.
– Пока. Швабра новая, смотри, не сломай.
Паспортистка-уборщица исчезает, я же хватаю трубку и начинаю лихорадочно набирать номер экспертно-криминалистического отдела.
– Алло! Парамон?!
– Ага. Что стряслось? – Олег Сергеевич Парамонов узнает меня по красивому голосу.
– Мне твоя экспертиза по самопальному шмайсеру пришла!
– Не экспертиза, а заключение. И что?
– Совсем рехнулся? Я этот автомат за пять минут своими руками собрал! Как из него стрелять-то можно?
– Выходит, руки у тебя золотые, – совершенно не меняя тембра голоса, констатирует эксперт, – я не понял, ты чего, его не изымал?
Черт, если рассказать, как оно было на самом деле, можно тут же лишиться завоеванной годами деловой репутации. Завтра же о моем новаторстве будет знать вся милиция Питера. В том числе и непосредственное руководство.
– Изымал, изымал… Но… Мы тут одну комбинацию проводили. Оперативную. Долго объяснять.
– Нормальненько. Вы комбинации крутите, а в городе операция «Арсенал». Предупреждать надо заранее. Нам «палки» тоже нужны.
Я врубаюсь. Если оружие будет признано огнестрельным, эксперт, давший заключение, автоматически попадает в сводку о раскрытии. То есть, как и мы, «рубит палочку».
– Погоди, погоди, а если тебе трубу водопроводную принесут, ты тоже напишешь, что это ручной пулемет?
– Зачем же… Я, по-твоему, полный идиот? А из этой штуки, что ты мне прислал, пальнуть можно. Если постараться.
Да, еще раз убеждаюсь, что немецкая нация делает самые надежные товары народного потребления в мире.
– Короче, чего ты от меня хочешь? – спрашивает Парамонов.
– Заключение свое переделай.
– Молодец! Я на него пять часов угрохал! Личного времени. Остался после работы и трудился, не разгибая спины.
– Что будут стоить труды?
– Мой труд невозможно измерить денежными знаками.
– Я понял. Водка, коньяк?
– Ха-ха… Ты мне еще героин предложи! Сколько раз говорить, я не пью! Я собираю кактусы.
Точно, Парамоша коллекционирует кактусы, заставив ими весь свой кабинет. И взятки принимает, вероятно, исключительно ими.
– Никаких проблем. Сегодня же привезу.
– Всякое дерьмо не тащи. Мне нужен цефалоцерус. Лучше парочку. Мой украли, а новый пока не купил.
– Сделаю. А как он выглядит?
– Внешний вид заложен в названии. Не спутаешь. Жду.
Цефалоцерус… Ну, и что тут заложено? Целлофан, фан, фало… Ага, понял.
Так, дальнейшая биография Тамары в руках работников цветочного магазина. Я рву заключение, разбираю свой шедевр оружейного искусства и убираю его обратно в диван. Операция «Арсенал» не последняя, будут еще на нашей улице «Арсеналы». Непозволительная роскошь – выкидывать палочку-выручалочку. Кстати, мной ствол -единственное горячее оружие, изъятое отделом за время рейда. Остальное, так, по мелочи – ножи, патрончики. Рогов изъял учебную гранату в лицее. Но это, вообще, несерьезно.
Жоры опять нет в отделе. Умчался на студию. Первый съемочный день. Торжественное событие. Лично он сегодня в съемках не участвует, но пропустить такое важное мероприятие не может. Его же персональный выход на сцену через пару дней. Я, по обыкновению, прикрываю друга.
От идеи прослушки Шиловской квартиры на общем собрании решили временно отказаться. Все равно в ванной никаких полезных разговоров не ведется. Да и бесполезных тоже. Денька через три, когда Рудольф Аркадьевич немного успокоится от пережитого стресса, попробуем извлечь «жука» из-под ванны и поместить его в более пристойное место. С учетом полученных навыков, мы сможем сделать это без труда. Уверен.
Вчера же, вернувшись в зону досягаемости передатчика, ничего сверхоригинального мы не услышали. Грубый, порой примитивный мат, перемешанный междометьями типа «фу-у-у» и «ого-о-о». Вот оно истинное лицо российского интеллигента. А перед телекамерой все горазды щеки надувать и Конфуция цитировать. Короче, никакого удовольствия от шпионажа мы не получили. Представляю, какой разговор состоялся вечером за семейным ужином Шиловых.
Но дело не должно простаивать! Это я об убийстве. Иначе, какой смысл все было затевать? И пока Георгий думает, какой очередной ход предпринять, я его уже нашел. И потрачу на него остаток сегодняшнего рабочего дня. Надеюсь, с пользой. Но для начала в цветочный магазин.
В коридоре положительный образ российского милиционера Илья Ильич Стародуб шепчется с хозяином «Снежка». Пара рабочих таскают с улицы в офис-кабинет коробки со стиральным порошком «Обыкновенный», усиленную рекламу которого развернуло отечественное ти-ви. Заметив меня, замполит манит пальцем.
– А где этот артист?
– В изоляторе. «Форточника» колет.
– Встретишь, передай, чтоб сегодня отчитался за «Арсенал». Я за него свою работу делать не собираюсь…
Цефалоцерусы, к моей большой радости в продаже имелись. Надо же, действительно, похожи. Отдав за пару полтинник, лечу дальше. Путь мой лежит на Петроградскую сторону, в игорное заведение со сказочным названием «Бармалей». А интересно, отстегивают ли хозяева казино долю наследникам Чуковского за использование торговой марки? Если нет, надо намекнуть.
Перед украшенными святящимися гирляндами дверьми, меня хватает за рукав мерзкого вида старуха со стеклянным глазом и хроническим запахом перегара.
– Подай на хлеб!
Чаевых нет, и я развожу руками. Старуха бычится, ворчит, вытаскивает из орбиты свой стеклянный глаз и сует его мне под нос.
– Сгинь, оборотень, сгинь! У-у-у…
В ответ я достаю из пакета цефалоцерус.
– Сама сгинь!
Лакей в ливрее услужливо распахивает передо мной дверь. Заведение частное, как гласит вывеска, поэтому вынужден подчиниться внутреннему уставу. Под строгие взгляды двух громил миную «рамку» металлоискателя, позволяю ощупать себя металлоискателем ручным, и, получив разрешение пройти, перемещаюсь к стойке регистрации гостей. Предъявляю милицейский мандат, данные с которого тут же заносятся в компьютер. После чего меня щелкают на цифровую камеру и, наконец, пропускают в зал. Подобный ритуал существует почти во всех казино, не столько ради собственно безопасности, сколько для придания заведению солидности и респектабельности. Поэтому, во избежание вооруженного конфликта, пистолет я оставил в сейфе.
