Жемчужный вернулся минут через тридцать. Хотя нет, это был не Жемчужный. В это было трудно поверить, но передо мной стоял сам Александр Михайлович Решетников. Ну, может быть, с небольшими изменениями во внешности. Хотя отображен четко. Висячие усы, крючковатый нос, прическа, стиль одежды. Костя сумел даже передать каким-то образом его худощавость.
Однако соблюден был не только внешний вид. Ссутулившись по-решетниковски, Костя прошелся по гостиной, затем сел в кресло, нервно закурил и взял в руки чашку с кофе. Я засмеялась. Все характерные жесты и манеры Александра Михайловича были исполнены в точности.
— Ну как? — гордо спросил он.
— Мама родная не отличит, — ответила я. — А как насчет голоса?
— Без проблем.
— Скажи что-нибудь, — попросила я.
— Вы знаете, Женя, наверное, я влюблен в вас. Я понял это сегодня во сне.
Бесспорно, сходство с решетниковским голосом было. Не полное, конечно, но для телефонного разговора вполне сгодится.
— Отлично, — похвалила я Жемчужного и для пущей убедительности немного поаплодировала ему.
Он встал и раскланялся на все четыре стороны.
— Когда начнем? — нетерпеливо спросил он.
— Сейчас. Я поехала, а ты оставайся здесь. Продолжай входить в образ.
— Буду стараться, — улыбнулся он.
— Ты все помнишь?
— Конечно.
— Текст не забудешь?
— Ты меня обижаешь, Женечка.
— Ну извини. Просто беспокоюсь за тебя.
— Я за тебя тоже.
— За меня не надо, — успокоила его. — Ну все. Я пошла.
— Ни пуха ни пера, — пожелал он мне.
— К черту, — ответила я и направилась к заднему выходу.
От самой двери я обернулась.
— Будь осторожен, Костя. Это ведь все не шутки.
— Я понимаю, — он затушил сигарету в пепельнице. — Обещаю беречь себя.
С минуту я молча смотрела на него, потом вышла из дома.
На улице уже вовсю лил дождь. Я крадучись вышла на дорогу и поймала попутку. Если за домом Решетникова и было наблюдение, я сделала все возможное, чтобы покинуть его незамеченной.
Минут за двадцать добралась до места, адрес которого дала мне Венская. Она открыла дверь сразу же, как только я надавила на кнопку звонка.
— Привет, — сказала я ей с порога.
— Привет. Ты вся промокла. Заходи скорее.
Она впустила меня в квартиру и закрыла дверь.
— Что произошло?
— Напои меня чем-нибудь горячим, — попросила я. — Болеть мне сейчас никак нельзя.
Из-за огромной любви к чаю кофе у Люды, как обычно, не оказалось, и мне пришлось довольствоваться малым. Расположившись на кухне и беззастенчиво расправляясь с пирогом, который Венская подала к чаю, я посвятила ее в наш с Жемчужным план действий.
— Это очень опасно, — сказала она, внимательно выслушав меня.
— Я знаю, но другого выхода нет. Так ты поможешь мне?
— Конечно. Сейчас, — она вскочила со стула и исчезла в соседней комнате.
Вернулась почти сразу и объявила:
— Я приготовила тебе все необходимое. Мой парадный брючный костюм, косметику, парик.
— Что, и парик есть? — удивилась я. — С такими же волосами, как у тебя?
— Да.
— Зачем он тебе?
— Но ведь я же думаю о старости, — ответила она и слегка покраснела.
Я засмеялась.
— Не рано ли?
— В самый раз.
— Ладно, пошли, — я встала из-за стола. — Показывай, что там у тебя.
Все приготовления, включая принятие душа, заняли у меня часа полтора. Однако результатом я осталась довольна. Мы с Венской сидели рядом, глядя в зеркало.
— Здорова похожа, — сказала она с восхищением.
— Издалека не отличишь, — скромно согласилась я.
Она закручинилась.
— Что с тобой?
— Выходит, я не так уж индивидуальна.
Ответить я ничего не успела, так как в этот момент зазвонил телефон. Я взглянула на часы. Скорее всего Жемчужный. Он точен.
Мы с Венской заранее уже все обговорили. Голос ее я решила не имитировать, и потому разговаривать по телефону с псевдо-Решетниковым предстояло ей. Текст вопросов и ответов я написала ей на бумаге, и она даже успела частично его запомнить.
— Давай, — кивнула я на аппарат.
Она подошла и сняла трубку. Заметно волновалась.
— Алло!
Я в коридоре оккупировала параллельный аппарат.
— Людочка? — услышала я. — Здравствуй, это Саша.
— Привет, — откликнулась она.
— Я звонил в клинику, мне сказали, ты ушла.
— Нездоровится что-то. А ты, я слышала, тоже приболел.
— Это Женины выдумки, со мной все в порядке. Она жить мне спокойно не дает.
— Тебе остается только посочувствовать.
— Я хочу тебя видеть.
— Я тоже. Но каким образом?
— Слушай, как ты смотришь на то, чтобы поужинать вместе? У меня есть на примете один симпатичный ресторанчик.
— А как же твоя племянница?
— Она сейчас в своей комнате. Не знаю уж, чем занимается, но, думаю, смогу улизнуть. А чтобы и вовсе отделаться от нее, возьму ее машину. Так что скажешь?
— Сашенька, я с удовольствием. А вдруг у тебя не получится?
— Все получится. Я уверен.
— Ты заедешь за мной?
— Да. Только выйди на улицу. Ты ж знаешь, я не хочу светиться перед твоими соседями. Береженого бог бережет.
— Договорились. Я буду ждать.
— Через полчасика…
— Хорошо.
— Я тебя люблю.
— Я тебя тоже.
— Пока.
В трубке раздались губки отбоя. Молодец, Костя! Четко провел свою линию. Профессионально. И Людочка не подкачала. Ничего не напутала.
— И что теперь? — Венская повесила трубку и повернулась ко мне.
— Ты умница, Люда, — похвалила я. — Весь разговор прошел как надо.
— Я волновалась.
— Ну, теперь-то уж все. Дело сделано. Твое, во всяком случае.
— Так что теперь?
— Теперь отдыхай. А нам предстоит работа. Напоишь меня еще чаем?
— Конечно.
— Больше двадцати минут у тебя не отниму, — пообещала я.
— Ну, что ты говоришь, Женя. Пойдем на кухню.
Ровно двадцать минут, то и дело поглядывая на часы, я чаевничала в обществе Людмилы Венской.
— Мне пора, — произнесла наконец я, когда лимитное время истекло.
Люда, не говоря ни слова, проводила меня до двери.
— Позвонишь, когда все закончится? — спросила, когда я уже вышла на лестничную площадку.
— Не обещаю, — ответила ей. — Как сложатся обстоятельства. Но постараюсь.
Венская, стоя в дверях, провожала меня взглядом, пока я спускалась вниз.
Я вышла на улицу. Дождь до сих пор не прекратился. Раскрыла зонт и подошла к обочине тротуара.
И тут краем глаза я заметила за поворотом салатный «жигуленок», за рулем которого сидел какой-то человек. Чуть поодаль от машины топтался Чиф в своей неизменной синей ветровке и в кожаной кепке, надетой по случаю непогоды.
Вот, значит, как они решили поступить. Вместо того чтобы сесть на хвост предполагаемого Решетникова около его особняка, они решили подкараулить жертву у дома любовницы. Что ж. Умно. Во-первых, перестраховались на случай ловушки со стороны Решетникова и, во-вторых, рассудили так. Их «жигуль» уже известен Александру Михайловичу, так чего зря мозолить глаза. А вот когда тот окажется в обществе любимой женщины, бдительность его ослабеет. Я была уверена, что именно так или почти так рассудили киллеры.
Кретины. Сами того не предполагая, они дали мне фору. Больше всего я боялась, что они устроят покушение на Жемчужного-Решетникова прежде, чем мы успеем с ним объединиться.
Чиф наблюдал за мной издалека, но подходить не собирался. Жизнь Людмилы Венской ему не нужна. У него нет приказа расправляться с ней заодно.
Костя был пунктуален. Он подрулил к тротуару, вышел из машины, обогнул корпус и распахнул передо мной дверку. Проделал все это в стиле доктора Решетникова.
— Прошу, — сказал он своим голосом.
Я села в салон. Оборачиваться не стала, хотя и так прекрасно догадывалась, что Чиф тоже не замедлил занять место в «жигуленке».
Жемчужный сел за руль, и мы поехали.
— Может, нам стоит поцеловаться для правдоподобности? — предложил он мне.
— Это необязательно, — ответила я и тут же спросила: — Как ты?
— В полном порядке. Я, как никогда, готов к боевым действиям.
— Это хорошо.
— Проблема лишь в том, — сказал Жемчужный, следя за дорогой, — что за мной никто не следил. Я, конечно, мог и не заметить, у меня нет практики в этой области, но салатного «жигуленка», о котором ты говорила, я нигде не видел.
— Можешь взглянуть в зеркальце заднего вида, — посоветовала я Косте.
Он глянул в него и присвистнул.
— Видишь?
— Вижу, — признался он. — Но клянусь тебе, его не было.
— Я знаю. Они сели нам на хвост у дома Венской. Там караулили тебя.
— Что предпримем?
— Пока ничего. Предоставим право первого хода им.
— А куда мы едем? — поинтересовался Жемчужный.
