— сумасшедшие психи. Мы тоже были когда-то слугами комплекса, такими, как вы;
распространить это воззвание среди ваших коллег и знакомых. Чем больше людей узнает правду о комплексе и начнет ему сопротивляться, тем больше у нас появится шансов сдержать рост чудовища и повергнуть его.
Если же вы не повинуетесь нашим требованиям и продолжите служить комплексу, мы будем рассматривать вас как соучастника злейшего из врагов человечества за всю его историю. Мы оставляем за собой право применять любые меры для спасения нашего вида. Это наше первое и единственное предупреждением вам, господин Роберт Дрэгер!
АТР
— Спасибо, что нашли для меня время, господин директор, — сказал Айзенберг и с удовольствием добавил бы «наконец-то» с тремя восклицательными знаками.
Прошла неделя с первой попытки Клаузена записаться на прием к директору. Неделя, в течение которой его кормили обещаниями, а ОСГИ не оставалось ничего иного, как сидеть и ждать.
Хинтце вяло улыбнулся.
— Наверное, нам нужно было поговорить раньше, господин Айзенберг, но вы прекрасно знаете, что здесь происходило. Генеральный прокурор ждет случая забрать дело себе. Мы не можем допустить ни малейшего промаха.
У руководителя отдела государственной безопасности, несмотря на возраст (ему было около шестидесяти), была атлетическая фигура. Лысина и въедливые серые глаза испугали бы, наверное, молодого полицейского. Тем не менее Айзенберг ничуть не боялся высказать шефу свое мнение о его выжидательной тактике, если бы ему показалось, что так удастся чего-то добиться. И говорил он по делу.
— Мы не можем помочь расследованию, если вы нас к нему не допустите. Нам нужна информация, с которой мы могли бы работать.
Хинтце кивнул.
— Поэтому я вас и пригласил, — сказал он и протянул трехстраничную распечатку.
— Кто такой Роберт Дрэгер? — спросил Айзенберг, прочитав документ.
— Профессор, доктор Роберт Дрэгер — декан факультета электротехники и информационных технологий Технического университета Карлсруэ. Он является одним из ведущих мировых специалистов в области промышленной робототехники. Он единственный из 237 человек, получивших такое письмо, обратился в полицию. Среди них много ученых, есть директора больших компаний, политики. Мы предполагаем, что получателей больше, некоторые еще не прочитали письмо, другие просто его выбросили.
— Содержание писем идентично?
— За исключением обращения, да.
— Что известно об отправителе?
— Ничего. Письма были направлены в электронном виде многопрофильному провайдеру услуг в Украине, который их распечатал и передал Украинской почте. Оттуда они были отправлены обычной почтой по указанным адресам.
— Когда это было отправлено?
— В прошлый четверг. Первые достигли получателей позавчера.
— Получатели — только немцы?
— Насколько нам известно, да. Мы направили соответствующий запрос в Интерпол, но пока безрезультатно.
— Чего вы ожидаете от нас?
Хинтце наморщил лоб, как если бы не понял вопроса.
— Вы хотели информацию — вот она.
— Мы можем поговорить с получателями писем?
— Нет. Мои ребята уже поговорили. Материалы лежат в папке допросов в ЗЕВСе. Там находится и список получателей, который обновляется по мере поступления информации.
— Хорошо. Я посмотрю, что моя команда может сделать в этой ситуации.
Хинтце подался вперед.
— Господин Айзенберг, буду с вами откровенен. Когда коллега Кайзер собрал вашу группу, я был не в восторге. Я до сих пор не в восторге. Я считаю неправильным тот факт, что люди без полицейского образования имеют доступ к секретной информации. Еще более неправильным я считаю включать в работу людей с сомнительным прошлым.
Он, конечно же, имел в виду Варнхольта, который некоторое время работал секретным осведомителем, чтобы избежать уголовного преследования за хакерство.
— Мои ребята с их методами, возможно, не классика полицейского жанра, — возразил Айзенберг и внутри удивился тому, что ему приходится оправдываться перед Хинтце за существование своей группы, — но они умеют работать крайне эффективно и, насколько я могу судить, прекрасно дополняют традиционный полицейский подход. Мы раскрыли трудное дело, в котором было бы невозможно выйти на след преступника без необычных умений моих сотрудников.
— С тех пор прошел почти год, и я думаю, излишне напоминать, что исход был неудовлетворительным.
Айзенберг постарался не дать гневу окрасить тональность его голоса.
— Разве мы можем быть виновны в том, что…
Хинтце перебил его.
— Господин Айзенберг, вот как я вижу ситуацию: с пятью штатными единицами, которые отошли вашему отделу, я мог бы вести борьбу с терроризмом — а это моя основная задача — куда эффективнее. Возможно, мы бы заметили АТР раньше и смогли бы предотвратить недавние теракты. Бюджет БУУП постоянно урезают, хотя он и так скудный. В таких условиях мы просто не можем позволить себе содержать группу, подобную вашей. Но даю вам шанс переубедить меня. Помогите мне задержать АТР — и я с радостью изменю свое мнение!
Айзенбергу снова пришлось следить за голосом. Косвенно обвинять ОСГИ в терактах АТР было пиком абсурда!
— Я могу забрать письмо?
— Разумеется. Это копия.
Айзенберг сухо попрощался, сделал в приемной Хинтце еще четыре копии письма и вернулся в свой отдел. Как он и ожидал, Бен Варнхольт встретил его саркастическим комментарием:
— Ну что, новое заданьице для нас раздобыли, шеф? Нужно выяснить, сколько поклонников у господина Хинтце в «Фейсбуке»?
Вместо ответа Айзенберг вручил ему копию.
— Прочитайте и скажите, что вы об этом думаете.
Он раздал копии Морани и Клаузену и обратился к Виссманну, который, как обычно, занимался своими делами за стеклянной перегородкой.
— Господин Виссманн, не могли бы вы на это взглянуть?
— Прямо сейчас?
— Да.
— Ладно.
Виссманн пробежал глазами три листа.
— Здесь — орфографическая ошибка, — сказал он. — «Верноподданные» пишется с двумя «д».
Он указал на слово на второй странице.
— А кроме этого? Вам не кажется, что этот текст написан тем же, кем и текст на веб-странице АТР?
— Откуда мне знать?
— Вы не могли бы его проверить своими методами? И посмотрите, может быть, вы найдете в Интернете схожие документы.
— Хорошо.
Он обернулся к остальным и подождал, пока они закончат читать.
— Кто такой Роберт Дрэгер? — спросил Клаузен.
Айзенберг сообщил то, что узнал о нем от Хинтце.
— И что нам с этим делать? — спросил Варнхольт.
— Проанализировать, очевидно, — ответил Клаузен. — Это ведь улика, к тому же директор Хинтце впервые включил нас в свое расследование. Теперь мы обязаны вытащить максимум из этого вещественного доказательства.
— Максимум, что ты сможешь сделать с этой бумажкой, это пилотку, — ответил Варнхольт. — Она, правда, тебе не поможет соображать лучше, но хоть немного преобразит внешность.
— Кто бы сомневался, Варнхольт, что ты ответишь очередной издевкой. Неужели ты не понимаешь, что это наш шанс?
— Что еще за шанс? В том, что там написано,
