– Что? – тот нервно икнул.
– Когда случилась вся эта история с открыткой?
– В начале апреля.
– Твою мать, а!!! А ты… Вот сволочь! Чего же ты, а??? Почему не отправил открытку, скотина?!
Ему уже было не до церемоний. Его колотило от нервного перевозбуждения. Верочка, милая, нежная, исчезла куда-то больше трех недель назад. И ни слуху от нее ни духу. Она, возможно, попала в ту же самую беду, что и эта девушка, о которой мямлил Горелов. Если бы эта тряпичная скотина вовремя подключилась к ее поискам, отправила открытку родственникам, те начали бы тоже бить во все колокола, глядишь, этого самого Лагутина уже и разоблачили бы. И Верочка – милая, нежная, наивная – не попала бы в беду!!!
– Почему? – обессилев от бешенства, выдавил он сквозь тесно сжатые зубы. – Почему???
– Открытка была в конверте, с адресом. Я… Я решил ее прочесть. И… и правильно, между прочим, сделал! Она – эта чертова авантюристка – упоминала в этой открытке меня!
Вон в чем дело, оказывается! Подстраховался слизняк! Девушка упомянула его как контактное лицо, а он обосрался и открытку…
– Ты выбросил ее?
– Кого?!
Горелов кусал губы и нервно щелкал пальцами, эта футболка тоже покрылась разводами пота. Власову очень хотелось схватить юриста за шею и заставить сожрать все блюдо его сраных сухофруктов. Прямо не жуя, прямо с блюда, прямо с косточками! Слизняк!!!
– Открытку, урод!!! Ты выбросил ее???
Не до церемоний, не до церемоний теперь! Извиняться потом станет.
– Открытку? Я…
Горелов сделал неуверенный шажок в сторону прихожей, потом вдруг остановился, подумал, предостерег сам себя от поспешности. И замотал головой, соглашаясь.
– Да, выбросил. А зачем она мне?
И даже что-то похожее на улыбку сверкнуло на его бледной роже.
– Так… – Власов упер кулаки в бока, сильно боясь того, что пустит их в ход, не сдержавшись. – Или ты мне сейчас ее показываешь, или я тут все переверну вверх жопой.
– Не имеете права! Я права знаю, я юрист…
– Последний день ты юрист, понял!!! – заорал на него Власов, тыча пальцем прямо в бледную нервную рожу. – Я позабочусь! Ну!!! Или открытка, или я звоню своим ребятам.
Никому бы он звонить не стал. И не приехал бы никто. Не тот уровень проблем. Но Горелов-то об этом не знал, так?
Он ушел в прихожую и долго рылся там. Шуршал, отодвигал, снова задвигал. Вернулся со сложенным вдвое жестким конвертом.
– Вот… – он протянул его Власову, проклиная себя, вероятно, на чем свет стоит. – Это она.
Конверт с адресом неведомой Власову российской глубинки. Внутри открытка с текстом на обратной стороне. Девушка, она подписалась Настей, была крайне лаконичной. Она просила своих родителей в случае чего… Так и было – многоточие. Так вот: в случае чего обращаться к юристу Горелову Юрию, и адрес его адвокатской конторы.
– И все? – Власов разочарованно повертел открытку в руках, надеясь обнаружить еще хоть что-то. Но больше ни строчки, ни слова не было. – И это все?
– А этого мало?! – возмутился Горелов, потирая макушку, по которой ему врезал майор в отставке. – В случае чего! Обращайтесь… Блин, а я-то тут при чем?! Они на случку отправились, глупые кобылы, а я должен с их родителями общаться?! И что я им сказал бы? Ничего! Мне и сказать-то нечего! Меня бы затаскали ваши бывшие коллеги, майор! Разве не так?!
Горелов, конечно, был в своих опасениях прав на все сто процентов. Несомненно, в основу всех версий легла бы самая первая: парень что-то знает. Знает и молчит. Раз молчит – заведомо виновен!
– Но и молчать тебе было нельзя, – произнес Власов с сожалением после паузы. – Настя-то эта, судя по всему, пропала?
– Пропала! Есть ли она еще, Настя?! Времени сколько прошло! Думаю… Думаю, она не вернется.
Горелов нехотя поворошил горку сухофруктов, отыскал курагу и принялся глодать ее, причмокивая. Потом громко хлебал из своей чашки остывший кофе. И все время о чем-то размышлял. Все то время, пока Власов наблюдал за ним исподтишка, Юрик что-то взвешивал, с чем-то внутри себя боролся.
– Юра… – вкрадчиво произнес Власов, заметив, что внутренняя борьба завершилась, и кажется, не в его пользу. – Ты сказал им?
– Что? – он вздрогнул, словно застигнутый за запретным, и его бледные вялые щеки залил багрянец.
Им, конечно, им, она наверняка была не одна!
– Юра, ты же точно знаешь, сколько их было, а? Юра-аа… Сколько их было, девушек, попавших в ласковые сети этого, как его там?
– Лагутина? Вы его имеете в виду? – сдался без боя юрист, вжав голову в плечи.
– Его, его, – покивал Власов. – Так сколько, Юра?
– Я насчитал пятерых за полтора года. Но только с Насти я начал вести наблюдение. Ваша знакомая после нее пятая – он обреченно махнул рукой в сторону Власова. И с кривой невеселой усмешкой проговорил: – Знаете, я даже рад! Даже рад выговориться. Меня это угнетало!
– Да ну?! – позволил себе усомниться Власов.
Не тряхни он парня как следует, не попадись он вместе с Верочкой на глаза в тот вечер толстой своднице, не расскажи та Власову об этом, кто знает, сколько бы еще хранил молчание неудачливый юрист?!
– Точно, точно, – он судорожно выдохнул, уставился на линии на своей ладони, прочертил самую длинную, непрерывную. – Девчонки ни одна не вернулась, майор. Вот и ваша знакомая… Ведь ни слуху от нее ни духу, так?
– Она найдется, Юра! – с утробным грохотом в голосе перебил его Власов. – Давай-ка, брат, подробнее о девчонках…
Он дерьмо, а не человек. Он низок в своей спасительной лжи. Он подл в своем желании оградить их отношения от ударов извне. Так не бывает. Так не может быть, если ты живешь среди людей. Обязательно, всенепременно случится что-то такое, что вклинится, что влезет, отодвинет их друг от друга. Его работа, например. Ее походы по магазинам и к косметологу, к примеру. У каждого из них может и должен быть собственный мир. И они обязаны уважать и принимать его!
– По-другому не будет, Саня!!!
– Ни черта себе ты выдал, Мылин! – возмущенно отозвался Воинов, ерзая по краю стола последние десять минут. – По-твоему выходит, что я чмо, что ли, последнее?!
– Пока нет, но все идет к тому, – философски заметил Сева и пригубил из изящной рюмочки.
Был конец рабочего дня. Севе приспичило выпить. Он вытащил из стола початую бутылку водки, кусок пересушенной колбасы, галеты и баночку каперсов. Глубоко влез за батарею, выудил оттуда небольшую картонную коробку. В ней оказались три рюмочки.
– Сейчас мы с тобой дневной стресс уничтожать станем, – оживленно потирал руки новоиспеченный коллега Воинова. – И для профилактики гриппа опять же первое дело.
– Я не буду, Сева. Я же за рулем. Ева доверенность мне написала, в страховку вписала, что же я в первый день за рулем ее машины и нажрусь? А с тобой посижу. С удовольствием.
И даже более того, Воинов помог напилить тупым ножом одеревеневшую колбасу. Разложил на бумажной салфетке на галетках рваные кусочки. Открыл банку с каперсами. Дунул в одну из рюмок, накатил коллеге. Тот поднял тост за любовь. И вот тут-то Воинова будто прострелило. Он вспомнил, изо всей силы ударив себя по лбу, что забыл о Евиной просьбе.
– Я же должен был эти номера сегодня пробить, ёлки-палки!!! – стенал он, ища по карманам записку с номерами машины, которая увезла Веру утром от брачного агентства. – Я совсем, совсем забыл! Черт, черт, черт!!! Где же она??? Ева так просила!
Записка нашлась. Сева позвонил знакомым ребятам, попросил пробить номера. А потом затребовал объяснений. Воинов объяснил, как мог. Рассказ его был нервным, сумбурным, с отступлениями и комментариями типа: «А мне нужна головная боль такая?..» Или: «Какого черта ее сумасшедшая подруга вообще туда поперлась?» А еще: «Эта тетка, из бывших, может немного и не в себе, и в каждом ей подозрительные личности мерещатся, но она в чем-то права. Не хрен будить лихо, пока оно тихо!»
Закончил он вообще недостойно.
– Может, мне Еве соврать что-нибудь, Сева? Может, сказать, что номера вообще пустышка. Что тетка эта только из психушки вышла неделю назад? А? Что скажешь?
Вот тут Сева, размякший после ста граммов водки и надеящийся еще на два по сто, и выдал ему характеристику. И в выражениях он не особо церемонился, и в жестах не проявлял стеснения.
– Да я тебя твоей девушке первый сдам! Что за беда: номера пробить? Через десять минут позвонят и назовут хозяина, – пообещал Сева.
– И что дальше? Я должен буду ехать через весь город к тому хозяину? Начинать следственные действия. Осквернять подозрениями приличного, может быть, человека.
– Вот именно, что может быть! – Сева нацелил на него неуверенный палец. – Он – может быть. А вот ты… Ты точно засранец, Саня. Проблем ему не хочется! Как ты вообще с Евой своей собрался существовать, скажи? В вакууме, что ли? Сам говорил, что она бес, а не баба! И кто-то там тебя предупреждал, что ты с ней горя хватишь. Говорил?
– Говорил.
