- Это ведь ужасно! - искренне сказала она. - Я не могу поверить.
- Да и я, представь себе! - признался Невский. - Тебе теперь и находиться-то со мной опасно.
Лидочка повернула к нему удивленное лицо.
- Почему?
- Ну, если я под подозрением, то, значит, и любой, с кем я общаюсь.
- Пустяки! Тогда с любым на этом свете и заговорить нельзя?! Ведь каждый может вляпаться, а? Или вляпался. Откуда знать - вдруг и общение со мной.
- Ну, ты уж, право, скажешь! - деланно игриво усмехнулся Невский.
Он неожиданно почувствовал, вне всякой логики, что начинается какая-то игра. Причем - серьезная, жестокая игра, по крупному, в которой ошибаться крайне нежелательно, вернее, попросту нельзя.
И то сказать. Похоже, что игра шла с самого начала, да вот только он ее не замечал.
Возможно, потому, что были как бы правила - щадящие, людские, если отвлеченно рассуждать. И он им подсознательно вначале следовал. Пока не встал - и не без чьей-то помощи - на самый край обрыва.
Вот что, надо будет завтра обязательно свести знакомство с санитарами, подумал Невский. И в особенности посмотреть, что за гусак такой - Ваня Турусов, у которого играли в карты. Может быть, с почтенной публикой придется пулю расписать и даже проиграться для приличия. Хотя Куплетов и приятственного мнения о нем, а все же. И Ефрема Павловича надо разыскать. Тот еще тип, похоже.
- А у нас тут еще одна беда приключилась. - поведала Лидочка. - Ты ничего не слыхал?
- Нет. А что такое?
- Да ближе к вечеру приехала милиция из города и увезла массовика, Куплетова. Соседа твоего.
- Позволь!.. Но как же. - деланно изумился Невский. - Он-то здесь при чем?! Идиотизм!.. Ведь нож был мой! И отпечатки пальцев на ноже - мои!
Насчет отпечатков он намеренно соврал, потому что еще не знал, да и не мог знать окончательных результатов проводимой экспертизы.
Но в том, что среди прочих разных "пальчиков" отыщут и принадлежащие ему, - ничуть не сомневался.
Как иначе, собственно? Тут можно было и не обладать особой прозорливостью.
- Мы все здесь были до того удивлены. - немедля подхватила Лидочка. Куплетов такой славный!..
- По-моему, еще вчера ты была несколько иного мнения, - поддел ее с усмешкой Невский.
- Разве? - смутилась Лидочка.
- Мне показалось, он тебе изрядно надоел.
- Конечно показалось! Ты меня, скорей всего, не понял. Он и вправду очень славный. И такой шутник!.. Вы разве не встречались - там?
- Каким же образом?
- Ну, я не знаю. Мало ли!.. Его, наверное, тоже допрашивали?
- Все возможно, - пожал плечами Невский. - В такой кутерьме все возможно.
- А тебя. били на допросе?
От этой мысли, невольно пришедшей ей в голову, глаза у Лидочки испуганно округлились.
- Да с чего ты взяла?
- Как - с чего? Где-то в книгах читала или в газетах, потом - просто слышала.
- Не беспокойся, - махнул рукой Невский, - может, что и пишут, но со мной такого не было. Все было очень деликатно. Разве не заметно?
- В общем. синяков не видно, - простодушно подтвердила Лидочка. - Я так боялась. - жалобно добавила она. - Весь день переживала.
Это было сказано так искренне, что Невского буквально захлестнула жаркая волна признательности, благодарности и нежного сочувствия. Почти любви.
Неужто я и вправду для нее хоть что-нибудь да значу, без каких-либо натяжек? - неожиданно подумал Невский. У нее же умер муж. Не просто умер жуткая трагедия! И впору бы сейчас о нем одном и думать, позабыв об остальных!.. Так нет, она еще печется обо мне. И хорошо ли это, плохо ли на самом деле - даже и не знаю. Черт возьми, двусмысленно все как-то, нелогично. Вот - на свою голову приехал! Отпуск, преступление, любовь. С ума сойти! А может, я преувеличиваю, выдаю желаемое за действительное? Все гораздо проще? Тоже не исключено. Но только проще - как?! Как оценить?
- Я-то что! - успокоительно заметил Невский. - Представляю, каково тебе сейчас!..
- Ты знаешь, - Лидочка взглянула на него ясными и грустными глазами, за день как-то в общем притупилось. Поначалу было невтерпеж, а к вечеру. Не то чтоб свыклась, нет, - привыкнуть невозможно, но. Это как большой порез на пальце: поначалу очень больно, а потом - терпимо, рана начинает заживать, затягиваться, кровь перестает идти. Сейчас все словно улеглось, затихло - там, внутри. Вот и боюсь домой идти. Боюсь, что снова.
- Может, мне побыть с тобой? Ну, посидим, поговорим. Я что-нибудь занятное припомню. А?
- Как давеча - про лом? - вдруг усмехнулась Лидочка.
- Вот видишь: ты уже развеселилась! - Невский хитро глянул на нее.
- Да нет, какое там веселье. - Лидочка качнула головой. - Не стоит оставаться. Ни к чему.
- Боишься, нас увидят вместе? Станут глупости потом болтать? Но я же по-хорошему.
- Конечно, это ерунда. Никто сюда и не придет - в такой-то поздний час. Все знают. Просто - ни к чему. Не надо развлекать меня сегодня, ладно? Нужно окончательно собраться, свыкнуться, в конце концов. А это лучше - в одиночестве. Ей-богу. Ты уж извини.
- Я понимаю, - ласково ответил Невский, и густая борода его трагически поникла. - Вероятно, лучше б я не заходил к тебе - сейчас.
- Ну, что ты! Я ужасно рада. Ты хороший человек. А вот - попал в такую переделку. И, по сути дела, все из-за меня. Куплетов - тоже, ни за что. Скажи, а его. били?
- Да откуда же я знаю? - охнул Невский. - Что тебе втемяшилось? Какая-то идея фикс. Били - не били!.. Разве по-другому не бывает?
- Может, и бывает, - глухо отозвалась Лидочка. - Боюсь я их.
- Вот они, плоды нашего воспитания! - горестно промолвил Невский. - С детства пуганы. Во многом правильно, конечно. Но не до такой же степени! Тебе-то что за дело?! Ну, попали мы с Куплетовым, недолго посидели. в интересном месте. Я вот - возвратился, почти сразу. И, как видишь, ничего живой!
- А он?
- Что - он?
- Надолго?
- Полагаю, нет. Во всяком случае - надеюсь. Между прочим, то, что и Куплетова забрали, слышу в первый раз - и только от тебя. Нет, правда, в городе меня спросили между делом, что я думаю о нашем балагуре, но, мне показалось, его помянули исключительно потому, что мы с ним жили в одной комнате. Подозреваемого, знаешь ли, обычно расспрашивают обо всем. И - обо всех. Что в голову взбредет, о том и говорят. У них так принято.
- Наверное. Я в этом слабо разбираюсь. Но тебя-то отпустили, а его нет. Почему?
Лидочка произнесла это таким тоном, словно уличала его, как нашкодившего мальчишку, в скверном и безнравственном поступке.
Невский с беспокойством завозился в бороде, пытаясь ее по привычке сдвинуть набок.
Надо было снова врать. И, не раздумывая, невзирая ни на что, правдоподобно.
- А вот этого я попросту не знаю, - произнес он громко и уверенно. Мне запретили выходить за пределы санатория и вообще велели вести себя тихо. Не исключено, за мной опять приедут. Завтра или послезавтра. Ну, а что Куплетов мог такого натворить - ума не приложу!
- Тебя там хотя бы покормили? - вдруг участливо спросила Лидочка.
Невский прислушался к своим желудочным ощущениям.
- В принципе - да. Если можно так сказать, я там пообедал. Но это было довольно давно. А сейчас, вероятно, поздно. Придется ждать до утра.
- Почему? - моментально заволновалась Лидочка. - Как это - поздно?! Зайди к диетсестре - она что-нибудь придумает. Не голодать же тебе!.. Наверняка на кухне - в холодильнике - что-то припасено!
- А действительно! Пожалуй, так я и сделаю. Спасибо за подсказку, Невский признательно ей улыбнулся. - Бог даст, поем - и сразу же на боковую. А то что-то я вымотался за сегодня. И тебе не советую долго сидеть.
- Я попробую, - сказала она и тихонько вздохнула. - Хотя, конечно, сон будет еще тот. Вот не думала, что стану вдовой! В мои-то годы!..
- Но ты бы и вправду лучше не ездила к себе, - заметил Невский.
- Нет-нет, сегодня - ни за что на свете! Нет! Я теперь боюсь этого дома.
- Одно только утешает, - сказал Невский задумчиво и без особого восторга, - все на свете забывается. Хотим мы или нет... Все постепенно забывается - и любовь, и горе, и заботы, и радость, и смерть. Это закон для всех, кто остается жить. В общем-то - справедливый закон.
Они надолго замолчали, думая о своем и стараясь не глядеть друг на друга.
- Ладно, - наконец зашевелился Невский, - я, наверное, все-таки пойду. Хорошо? Если вдруг станет очень грустно. Впрочем, что я говорю! Спокойной ночи.
Лидочка потерянно покивала ему в ответ.
Невскому даже показалось, что она сейчас заплачет, и у него уже разом сложились в голове слова утешения, очень добрые, искренние, ласковые слова, но Лидочка сидела тихо, безвольно опустив руки на вязанье.
Внезапно она снова в упор - снизу вверх - посмотрела на него, посмотрела отчужденно, с каким-то недоверчивым удивлением, точно видела его впервые.
А в глазах у нее застыли слезы.
- Идите, - сдавленно прошептала она. - До завтра. Спокойной ночи.
Глава 19
Невский вышел в коридор.
Здесь было пусто. И впереди, в вестибюле, тоже было совершенно пусто, будто дом весь вымер.
