— Как Алина себя чувствует?
— Спасибо, Виктор Петрович, ей уже лучше. Мы только что беседовали.
— Она что-то вспомнила?
— Да, кое-что прояснилось. Оказывается, Алиночке на мобильный был звонок. Ей сообщили, что в ее квартире пожар. Она вызвала такси и поехала домой.
— Отлично. Ее мобильный у нас. Можно проследить, с какого номера звонил злоумышленник, — отозвался Виктор Петрович.
— Думаете, он стал бы ей звонить, если бы не был уверен в том, что через телефон на него выйти невозможно? — не сдержалась я.
— Это ваш адвокат? — ткнул в меня пальцем Виктор Петрович.
— Нет, что вы. Это Татьяна. Она детектив, — почему-то смутился Леонид.
— Даже так? Вы уже частного сыщика нанять успели? Оперативно, — нахмурился Виктор Петрович. — Нам, значит, не доверяете?
— Да нет же! Вы неверно поняли. Татьяну нанял вовсе не я. Она расследует гибель клиентов центра «Триумф» и здесь представляет интересы Елены Лукьяненко, — принялся оправдываться Леонид.
— Не смею вас больше задерживать, — сухо сказал Виктор Петрович, открывая дверь в палату.
— До свидания, Виктор Петрович. Звоните, если понадоблюсь, — попрощался с ним Леонид.
— Удачи с телефоном, — поддела я, развернулась и поспешила за Леонидом.
Когда мы отошли на приличное расстояние, Леонид тихо спросил:
— И что он так рассердился? Мы же ничего плохого не сделали.
— Конкуренция, — вздохнула я. — В полиции нашего брата частного сыщика не жалуют.
— Вот оно что! Знай я об этом заранее, не стал бы вас выдавать.
— Не беда. Я привыкла к такой реакции. — Я беспечно махнула рукой. — Но вы на всякий случай сообщите мне о результатах проверки аппарата. Может, нападавший страдает кретинизмом и ему не пришло в голову воспользоваться общественным телефоном.
— А как я об этом узнаю? Вряд ли Виктор Петрович станет теперь со мной откровенничать.
— На этот счет не волнуйтесь. Если ему удастся напасть на след преступника, вы узнаете об этом сразу, — засмеялась я. — Уверена, о своем успехе Виктор Петрович растрезвонит на весь белый свет.
Леонид помчался в ближайший супермаркет за гостинцами для Алиночки. Я же перешла через дорогу, села за свободный столик в уличном кафе и погрузилась в размышления. Преступник явно потерял страх. Он начал орудовать нагло и больше не пытается маскировать свои действия под несчастный случай или суицид. Почему? Что изменилось с момента смерти Качаевой? Впрочем, если хорошенько подумать, он и прежде ходил по краю. Не побоялся явиться на работу к Кириллу Носкову, чтобы организовать его встречу со Спицыной. Трижды посетил подъезд журналистки Владлены. Устроил засаду чуть ли не в огороде дачи Анастасии Качаевой. А самое удивительное, что его никто не видел.
Кто он? Кандидатуру Кирилла я отмела окончательно. Он слишком хитрый и скользкий, он не стал бы так подставляться. Замысли он атаку на бизнес Елены, организация была бы куда более тонкой. Я не могла представить себе Кирилла, караулящего Алину в подворотне только ради того, чтобы проломить ей череп.
«Среди ваших знакомых есть злой человек…» Битых полчаса я подбирала под мои рабочие версии каждого мужчину, с которым имела сомнительное удовольствие общаться в последние несколько дней. Увы, не подходил ни один, по крайней мере, с достаточной степенью убедительности.
Не хватало фактов. Как мне разжиться свежей порцией фактов в ближайшую пару часов? Можно посетить ювелира и узнать, у него ли куплен браслет с подвесками, а если да, то кем. Можно обойти жильцов того квартала, где совершено нападение на Алину, и выяснить, не видел ли кто нападавшего, не запомнил ли его приметы. А еще можно поторопить Гогу Техника насчет сведений о Валентине Абашеве. С чего начать? Поколебавшись, я распределила задачи по степени важности. Сначала Гога, затем ювелир, на закуску опрос жильцов.
Звонок Гоге Технику не очень мне помог. Гога отыскал, где живет Валентин Абашев. Тот оказался приезжим. Место регистрации — поселок городского типа в степях Казахстана. Тащиться туда сейчас было бы тратой времени. Никакие телефонные номера, кроме того, что уже имелся в моей записной книжке, за его фамилией не значились.
Следующий — ювелир. Я позвонила тренеру из фитнес-клуба и попросила ее заглянуть в ювелирную лавку. Лавка была закрыта. Утренний скандал в центре Лукьяненко сказался на работе всех организаций в здании. Тренер сообщила, что ювелир провел в лавке не более получаса. После того как ему в красках описали, что случилось в центре, он счел за благо сегодня магазин не открывать и ушел домой. Где он живет — неизвестно.
Из всех вариантов оставался только опрос соседей Алины и жителей близлежащих домов. Я направила автомобиль на улицу Речную.
* * *
Обход я начала с тех квартир на первых этажах, что выходили окнами на арку. Таких было около двадцати. Планировка Речной улицы дает сыщику возможность как следует разгуляться: потенциальных свидетелей — тьма. Три дома во дворе плюс два, которые образуют саму арку. Однако первый же опрошенный испортил мое настроение. Седовласый старец лет девяноста пяти, не меньше, выслушал меня и разразился хохотом.
— Желаешь найти свидетелей происшествия в нашем дворе? Ну-ну.
— Вам мое желание кажется бессмысленным?
— Ох, девонька, прошли времена, когда в этом городе у каждой стены были глаза и уши, — вздохнул он. — Теперь не то. Шпионить за соседями ради собственного удовольствия, пожалуй, одна Купчиха горазда.
— И где найти эту Купчиху? — с надеждой спросила я.
— Где-где. Знамо где, на кладбище, — прошамкал старец. — Года три уж там гниет.
— Сами вы о нападении на девушку ничего не знаете, я правильно поняла?
— Не знаю и знать не хочу. И тебе не советую. — Старец захлопнул дверь перед моим носом.
Примерно в таком же ключе прошли следующие десять встреч. В одной квартире мне, правда, повезло. Дверь открыл мужчина приятной наружности. Услышав, что я собираю сведения о ночном нападении, он сообщил, что его жена вполне могла что-то видеть, так как ночи напролет просиживает у окна. Страдает бессонницей и вместо того, чтобы, как принято, считать баранов, таращится во двор в тщетном ожидании сна. Я тут же попросила пригласить ее для беседы.
— А нет ее, — сказал мужчина. — В деревню уехала, внуков проведать. Сын у нас фермерским хозяйством владеет недалеко от Тарасова.
— Надолго уехала?
— Ненадолго, дня на три, — обрадовал меня мужчина. — Вот через три дня и приходите. Она вам все в подробностях расскажет.
— А по телефону с ней можно связаться?
— Не ловит там связь. Да и не любит она мобильники. Сыну разве что звякнуть?
Я ухватилась за эту идею, и мужчина отправился за телефоном. Минут десять он безуспешно пытался дозвониться сыну. Потом обреченно повторил, что связь не ловит, и предложил:
— А вы в квартиру напротив обратитесь. Там Раиса живет. Она тоже ночами глаз не смыкает.
Я оставила мужчине свой номер на случай, если связь возобновится и ему удастся переговорить с женой, и позвонила в квартиру напротив. Раиса открыла почти сразу и затараторила:
— А я все смотрю в глазок, все жду, когда же вы оставите в покое соседа. Он человек занятой, его отвлекать никак нельзя. Вы проходите, мы с вами быстрее общий язык найдем.
Я послушно вошла в прихожую.
— Скажите, вы что-то знаете о нападении на девушку? Она в вашем дворе живет, — начала я.
Раиса бесцеремонно перебила:
— Думаете, чего я у двери торчу? Поделиться же не терпится. Записывать будете или так запомните?
— Рассказывайте, запомню.
— Так вот. Я все видела. И как на девушку напали, и как «Скорая» приезжала. И приметы все, какие надо, описать смогу.
— Говорите, говорите, — подбодрила ее я.
— Я у окна сидела. Вязала. Люблю вязать по ночам. Тишина, только спицы стучат. Нравится мне это, — призналась Раиса. — Ближе к полуночи движение заметила. Возле арки. Очки надела. Смотрю, бугай какой-то под фонарем трется. Высоченный, под два метра. И руки длинные, как у гориллы, до земли свисают. А в руках большущая гиря. Пуда два. Он ее с одной руки на другую перекидывает. Играется. Я еще подумала: недоброе, видно, затеял. Чего б еще ему под фонарями выстаивать, да с гирей? Потом смотрю, к арке направился. Нырнул в тень, и тут же с улицы крик истошный: «Караул! Убивают!» А потом опять появился. Бросил гирю в урну и убег. Я хотела милицию вызвать, а там уж «Скорая помощь» мигалками светит. Забрали девушку и уехали. После этого все стихло, и я спать пошла.
Я тяжело вздохнула. Похоже, Раиса та еще сочинительница.
— Зачем же он гирей-то размахивал?
— Да приноравливался, рази непонятно?
— И часто у вас такое бывает? — не удержалась я.
