— Кажись, бутыль. Точно, она. Тьфу ты! Вонища-то, вонища, аж дух забивает!
Спутница громилы оказалась не из брезгливых. Она сбегала в дом за тряпкой и хотела обтереть находку, но мужчина воспротивился.
— Дайте сюда! Я сам… Негоже вам пачкаться.
— Прошло ли сорок дней? — пробормотала она.
— Почем я знаю…
— Я не тебе!
— Готово, — сообщил громила, обтерев сосуд. — Но вы лучше руками не трогайте. Обмыть бы надо. Во дворе есть колодец. Я воды принесу.
— Некогда…
— Осторожнее! Там внутри какая-то гадость! — предостерег он. — Не ровен час, выльется. Я на землю поставлю. Вот так…
— Неужели у него получилось? — женщина опустилась перед бутылью на колени и осмотрела горлышко. — Бычий пузырь цел, и печать тоже.
— Хмм…
Аля догадалась, что громила не в курсе происходящего. Для него раскопки навозной кучи такая же загадка, как и для нее. Ему досталась пассивная роль помощника, который беспрекословно выполняет приказы.
Между тем дама с непонятным благоговением обратилась к… бутыли:
— Ты меня слышишь? Если да, подай знак.
Видимо, никакого знака не последовало, потому что она разочарованно протянула:
— Рано еще. Мы не вовремя.
— Что значит рано?
— Сорока дней не минуло. Закапывай обратно.
Громила недоверчиво хмыкнул, но перечить не стал. Послушно водрузил сосуд на место и забросал пометом.
— Тут уже кто-то побывал до нас, — заметила женщина и покосилась на куст, за которым пряталась Аля.
Та сжалась в комок. Больше всего ей хотелось сигануть в дырку в заборе и задать стрекача. Но она замерла и затаила дыхание.
— Нечистый, небось, — буркнул громила и оглянулся по сторонам. — Худое место. Проклятое.
— Притягивает смерть, — согласилась его спутница.
— Я бы ни за что тут не поселился.
— Не все боятся проклятий…
Мужчина шумно вздохнул и начал чистить лопату о траву.
— Дай-ка мне флакон.
Он оставил лопату, достал из кармана маленький пузырек и протянул ей. Женщина аккуратно открыла пробку и побрызгала навоз в том месте, где был закопан сосуд. Резкий неприятный запах дошел даже до Али, у которой защекотало в носу. Похоже на смесь эфира, нашатыря и тухлых яиц. Чтобы не чихнуть, она зажала себе рот.
— Ну вот… надо ждать, — сказала женщина.
— Сколько?
От кучи повалили отвратительные испарения, как будто зарытая в помете бутыль вдруг задышала. Громила отшатнулся и фыркнул. Его спутница засмеялась. Они отошли подальше и стояли, тихо переговариваясь. Навоз продолжал испускать гнилостные пары, словно подогреваемый подземным огнем.
— Ну и гадость! — воскликнул мужчина.
Очевидно, ожидаемый результат не был достигнут.
— По-моему, нам тут пока делать нечего, — заявила женщина.
— Поехали! И поскорее!
— Эту процедуру необходимо повторить через три дня.
— Пусть хозяин и повторяет, — буркнул громила. — А меня увольте.
— Экий ты неженка!
Они зашагали прочь. Мужчина освещал дорогу фонариком. Хлопнула калитка, зажглись фары. Аля боялась верить своему счастью. Неужели беда миновала? Надо уносить ноги отсюда…
Лавров ни на йоту не продвинулся вперед в деле об убийстве Тамары Шестаковой и Маши Рамирес. Он подозревал доктора и менеджера по рекламе, но никаких доказательств против них не было. Официальное следствие тоже топталось на месте. Оперативники пока не обнаружили, что Маша являлась постоянной пациенткой гомеопата, и расследование велось двумя разными группами. Однако этот факт — еще не повод обвинять Шестакова. Вот когда выяснится, что они с Машей были любовниками, пойдет другой разговор.
Сыщик не собирался вмешиваться в чужую работу. Достаточно того, что он сообщил о трупе, назвавшись клиентом, который зашел в студию «Черное и белое» сфотографироваться и обнаружил там мертвое тело. Когда у него спросили фамилию, он повесил трубку. Таксофон, с которого он звонил, располагался на той же улице.
Роман ломал голову над мотивом. Если смерть жены могла быть каким-то образом выгодна Шестакову, то убийство Маши Рамирес не вписывалось в эту версию. Зачем доктору убивать любовницу тем же способом, что и законную супругу? Зачем ему вообще убивать Машу? Может, это какой-то каббалистический ритуал, необходимый для его сомнительных экспериментов?
Антон Рябов выглядел напуганным, когда вошел в кафе «Клюква» и приблизился к столику, за которым его поджидал сыщик.
— Я заказал телятину под ягодным соусом. Тебе и себе.
— У меня нет аппетита… — промямлил молодой человек, усевшись напротив. Он был бледен, щеки ввалились.
— А я не люблю обедать один, — соврал Лавров. На самом деле он мог есть где угодно и при любых обстоятельствах.
— Ладно…
Антон отрезал кусочек телятины и отправил в рот. Его тошнило, но он не смел отказать этому наглецу. Детектив подцепил его на крючок и теперь пользуется своим преимуществом.
— Вернемся к нашим баранам.
— Что? — не понял Рябов.
— Кому могла быть на руку смерть Маши Рамирес?
— Это вопрос не ко мне. Я рассказал все, что знал. Поговорите с пациентками Шестакова.
— Уже поговорил.
— И что они думают?
— Они в панике. Боятся за свою жизнь.
Лавров под видом больного все утро провел у дверей приемной доктора, где дамы оживленно обсуждали две сенсационные новости — гибель жены Шестакова и его пациентки. Поскольку приемная была закрыта, кумушки разместились в коридоре на диванах и стульях. Кто-то распустил слухи о смерти Маши, которая привела в ужас экзальтированных женщин. Какие только предположения не высказывались! Сам эскулап в офис так и не явился. Ему звонили, но он на связь не вышел.
«У человека жена погибла, — увещевали товарок наиболее здравомыслящие. — Он в трауре. Потому и телефон отключил».
«А теперь еще Маша Рамирес…»
«Что за напасть на нашего доктора?»
«Интересно, он знает про Машу?..»
«Больно она себя высоко несла…»
«Бог-то за гордыню наказывает!»
«О покойных или хорошо, или никак…»
«Прости, Господи…»
«Надеюсь, нам ничто не угрожает?»
Что тут поднялось! Дама постарше хваталась за сердце, кто-то побежал в буфет за водой. Остальные вытряхивали из сумочек лекарства и наперебой предлагали помощь…
Этот галдеж утомил сыщика и не дал ему ни одной зацепки. Ясно, что Машу в этой среде недолюбливали, как недолюбливали бы любую молодую, красивую и уверенную в себе женщину. Звучали намеки, что Маша была неравнодушна к доктору. Но в подобном грехе можно было уличить практически каждую из присутствующих.
Лавров вышел на улицу с больной головой и чувством раздражения. Он не выловил в мутной воде не то что рыбку, а даже малька.
— …я не спал всю ночь, — донеслись до него слова Рябова, и он понял, что пропустил как минимум пару фраз. — И вот что вспомнил…
— Что же?
— У нас в офисе есть человек, который положил глаз на Тамару. Он скрывал это… но я не раз замечал, как он на нее смотрит. Понимаете? Может, другой бы не обратил внимания, только не я. Все, что касалось Тамары…
— Почему ты раньше молчал? — перебил сыщик.
— Смерть Тамары шокировала меня… отшибла мозги. Я не мог думать ни о чем, кроме нее… до сих пор не могу. Не верю, что больше никогда ее не увижу.
— Кто этот тайный воздыхатель?
— Директор фирмы.
— Ого!
— Представьте себе, как я переживал!
— Он женат?
— Разведен. Кажется, у него интрижка с секретаршей, но чисто из-за физической потребности. Это мое предположение, не более.
— Тамара знала о том, что директор — ее поклонник?
— Он старался не выдавать себя, а я, естественно, помалкивал. Но Тамара была умная женщина, тонкая…
— Она догадывалась?
— Думаю, да. Правда, не подавала виду. На корпоративах директор иногда приглашал ее танцевать. Я наблюдал за ними со стороны. Это было очень… интимно. Понимаете? Наверняка некоторые сотрудники тоже подмечали кое-какие мелочи. В таком коллективе, как наш, трудно что-либо скрыть.
— Ты говорил об этом с Тамарой?
— Один раз попробовал. Она не захотела меня слушать. Раскричалась! Вопила, что я достал ее своей ревностью. Грозилась порвать со мной. Я испугался…
Рябову кусок не лез в горло. Нежный ломоть телятины, политый ягодным соком, остыл и казался невкусным. К салату молодой человек не притронулся. Зато сыщик быстро разделался со своей порцией и ждал кофе.
— Тамара была мне очень дорога…
— Ты так сильно любил ее? — усмехнулся Лавров. — Сила любви легко трансформируется в силу ненависти. Должно быть, Тамара решила променять тебя на директора, и ты этого не вынес. Убил ее.
— Машу Рамирес я тоже ревновал к директору?
