Он проработал младшим милиционером четыре месяца, когда вдруг его вызвал к себе начальник оперативного отдела московского губернского ОГПУ Артем Игнатьевич Крымский.
Мамошин отправился в пятиэтажное здание, выходившее фасадом на Лубянскую площадь, где до ГПУ заседала ВЧК, до нее пару недель располагался Моссовет профсоюзов, а еще ранее — страховое общество «Россия». Пропуск для него был выписан, и Игорь, пройдя мимо бывшей пивной лавки купчихи Васильевой, вошел в здание, которое многие москвичи предпочитали обходить стороной…
— Вы ведь из Петрограда, — скорее утвердительно, нежели с вопросительной интонацией произнес Крымский, поздоровавшись с Мамошиным через стол за руку.
— Да, — ответил Игорь.
— И вам знаком Иосиф Эрикович Слепян, — с прежней интонацией сказал Артем Игнатьевич.
— Да, товарищ Крымский, — пока не понимая, что от него хотят, промолвил Игорь. — Мы учились с ним в одной гимназии, — добавил он.
— Это нам известно, — с какой-то то ли саркастической, то ли с заносчиво-вызывающей интонацией произнес Крымский. И добавил уже вопросительно: — А с сестрой Слепяна вы знакомы?
— С Марусей? — посмотрел на гэпэушника Мамошин. — Ну, то есть с Марией…
— Так с Марусей или все-таки с Марией? — задал уточняющий вопрос товарищ Крымский.
— Ее зовут Мария, — ответил Игорь. — Но все ее звали Маруся…
— Ясно, — коротко произнес Артем Игнатьевич. — Значит, вы с ней были знакомы…
— Знаком, — сказал Игорь и отвел глаза, что не ускользнуло от внимания Крымского.
— Что вы можете о ней рассказать? — стараясь поймать взгляд Мамошина, спросил Артем Игнатьевич.
— А что вы хотите узнать? — вопросом на вопрос ответил Игорь, на что начальник отдела ОГПУ ответил емко и коротко:
— Все.
Мамошин призадумался. Рассказывать все он не собирался, ведь это значило открывать душу. Делать этого перед совершенно незнакомым человеком не очень-то и хотелось. Но с другой стороны, положение его, как милиционера и штатной единицы Наркомата внутренних дел, обязывало, согласно воинскому дисциплинарному уставу, беспрекословно исполнять все поручения и приказы вышестоящих лиц, что исключало возможность утаивания известной и могущей стать полезной для государственного дела информации. То, что вопрос о его знакомстве с Марусей Слепян отнюдь не праздный, было понятно с самого начала. Скорее всего и вызов его в ГПУ был связан именно с семьей Слепян, а точнее — с Марусей. А юлить перед одним из руководящих работников Объединенного государственного политического управления, являющегося преемником ВЧК, значило в лучшем случае ставить себя под угрозу увольнения из рядов милиции, а в худшем… Нет, о том, что могло бы быть в худшем случае, Игорь Мамошин даже думать не хотел. Поэтому он ответил на вопрос Крымского честно и искренне:
— В Марусю, то есть в Марию Слепян, я был когда-то влюблен…
— Даже так? — вскинул от удивления брови Артем Игнатьевич, поймав наконец взгляд Игоря.
— Да, — кивнул тот.
— А она как к вам относилась? — поинтересовался Крымский.
— Хорошо относилась, — как-то неопределенно ответил Игорь и, подумав, добавил: — С симпатией. Но без взаимности, на которую мне хотелось бы рассчитывать…
— Понятно… И что это была за девушка? — последовал новый вопрос гэпэушника после недолгого молчания.
— Умная, красивая… — начал Игорь. — Она умела к себе располагать и пользовалась этим качеством в своих интересах. Могла быть доброй и преданной, а могла спокойно пройти мимо человека, который бы, например, тонул, даже не попытавшись оказать ему помощь. Особенно если этот человек был бы ей чем-то неприятен. — Мамошин немного помолчал. — Она любила разного рода приключения, не терпела в жизни скуки и была склонна к разного рода авантюрам, даже без какой-либо материальной выгоды для себя, просто из интереса. Была очень решительной и всегда готовой совершить поступок, который не всякому мужчине под силу…
— Например? — спросил, воспользовавшись паузой, Крымский.
— Например… В тринадцатом году, будучи гимназисткой шестого класса Константиновской женской гимназии, она выразила несогласие по итоговой оценке за год по предмету «естественная история», обозвала заведующего учебной частью гимназии Фридлинга «сатрапом», дошла до самого главного управляющего канцелярией императрицы Марии Федоровны сенатора Владимира Контантиновича фон Кистера, в ведении которого были все женские гимназии России, и добилась специального разрешения педагогического совета гимназии на повторный экзамен. После чего блестяще сдала его и получила за этот предмет высший балл.
— Ишь ты… Значит, с характером девушка, — констатировал Крымский.
— Это да, с характером, — согласился Мамошин, немного помрачнев и вспомнив, очевидно, как характер Маруси Слепян сказался на нем самом.
— А вы бы не хотели возобновить с ней знакомство? — неожиданно спросил Артем Игнатьевич. — Тем более что она живет здесь, в Москве…
— Маруся здесь? — переспросил Игорь, не скрывая волнения.
Крымский молча кивнул. Сотрудники его отдела уже несколько дней не спускали с нее глаз, надеясь, что слежка поможет найти местонахождение Татарина и его банды. На нее вышли через ее брата Иосифа, вернее, через его письма к ней, которые с недавнего времени стали проходить через руки сотрудников петроградского ОГПУ. Но этого Игорю Мамошину знать не полагалось. Конечно, можно было арестовать Марию-Марусю и от нее узнать о местонахождении банды, благо методы, позволяющие добывать нужную информацию у подозреваемых и многократно опробованные еще сотрудниками ЧК, в распоряжении ГПУ имелись. Да и не в правилах чекистов было церемониться с преступниками разных оттенков и мастей. Однако Маруся с ее характером могла упереться и ничего не сказать, либо соврать. К тому же слежка и выявление мест проживания преступников могли привести к более желаемому результату и ликвидации не части, а всех членов банды. В первую очередь надлежало узнать место нахождения самого Татарина. Этот, конечно, знал больше Маруси и мог в случае его поимки сдать всех своих подельников. Если его, конечно, как следует поприжать. Выйти на него можно было только через Марусю. И у сотрудников ГПУ, занимавшихся бандой Татарина, созрел план: устроить нечаянную встречу Маруси и Мамошина и, пользуясь их давним знакомством и симпатией друг к другу, о чем для московского ОГПУ прояснили их питерские коллеги, выведать у Маруси, где находится основное лежбище Татарина.
— И что я должен сделать? — выжидающе посмотрел на Артема Игнатьевича Игорь.
— Вы, наверное, слышали об ограблении кооператива на Немецкой улице, где преступники взяли триста пятьдесят пудов сахара.
— Слышал, — ответил Игорь.
— Не можете вы не знать и о вооруженном налете на управление Главкожи и ограблении кассы Главсахара. Все это дело рук банды Татарина. А вот ваша Маруся — его наводчица и, надо полагать, полюбовница…
При этих словах Игорь как-то поперхнулся и молча уставился на товарища Крымского. У него возникло желание спросить у Артема Игнатьевича — проверены ли сведения об участии в банде Татарина Маруси Слепян и насколько они являются достоверными, но потом он все-таки передумал. Не доверять словам Артема Игнатьевича не было никаких оснований, и совсем не потому, что гэпэушник говорил твердо и убежденно, просто у Маруси всегда присутствовала тяга к разного рода авантюрам.
Мысли в голове Игоря Мамошина смешались, не давали возможности сосредоточиться. А ведь все могло быть иначе, останься Маруся с ним, а не с этим бандитом. И почему это неглупых и красивых женщин привлекают именно такие мужчины?
А Крымский продолжал говорить, и его слова доходили до сознания Мамошина не сразу, а словно через какую-то вату:
— Мария Слепян снимает квартиру в восьмом доме на Васильевской улице. Вы должны как бы случайно встретиться с ней и напроситься к ней домой. Если понадобится, то таких встреч может быть несколько. Вам нужно вернуть ее доверие к вам и обязательно попасть к ней на квартиру. Там вам надлежит осмотреться и найти присутствие мужчины. В чем оно может выражаться — я не знаю. Скорее всего это могут быть какие-то детали, не сразу бросающиеся в глаза. Но заметить эти мелочи, указующие на то, что мужчина бывает в квартире Марии Слепян, вам необходимо. Вполне возможно, что Татарин приходит к ней, а возможно, и ночует. А лучше, если вам удастся выведать, конечно, как бы ненароком, где обычно и чаще всего скрывается главарь банды… Вы слушаете меня? — перебил сам себя Артем Игнатьевич, заметив отрешенность в глазах Мамошина.
— Да, я вас слушаю, — сбросил с себя оцепенение Игорь. И для пущей убедительности, что он внимательно слушает собеседника, повторил: — Надо узнать, ходит ли к Марусе этот бандит Татарин, и осторожно выведать, где у него основная квартира. — Сказав это, Мамошин твердо посмотрел на Артема Игнатьевича и добавил: — Правильно?
