- Взяла у Клэр? - сразу сообразил Фицпатрик.
- Именно! - кивнул Липпенкотт. - Дик! - Обратился он к Бьюкэнену. - У тебя, по-моему, есть приятель в отделе медицинской экспертизы?
- Да. Джесси Заккермен.
- Как ты думаешь, можно узнать у этого Заккермена, нет ли среди вещей Моралеса фотографий?
- Среди вещей Моралеса? - недоуменно переспросил Бьюкэнен. - Каких вещей? Его же, черт побери, сожрали акулы!
- Я не забыл, - с ноткой раздражения в голосе отозвался Липпенкотт. Но ты же понимаешь, что им вряд ли предоставили возможность спокойно переварить беднягу, а?
- Пожалуй. - Бьюкэнен встал. - Позвонить ему?
- Подожди. Если фотография существует и она была у Моралеса, а не у Санчеса, спроси, можно ли взглянуть на нее?
- Почему нет? - пожал плечами Бьюкэнен.
- А они не станут тебя расспрашивать?
- С этим я как-нибудь справлюсь.
- Если у вас нет возражений, - повернулся к Фицпатрику Липпенкотт, - я предлагаю сделать следующее: если ваша фотография у Моралеса, мы идем в полицию, если же нет... тогда я не знаю, как поступить. Попробуем завтра повидаться с Пирс...
Минут через пять Бьюкэнен вернулся на террасу, весело потирая руки.
- Повезло! У Моралеса были с собой две фотографии, и, по словам Джесси, похоже, что на них - Майк. На одной - он с девушкой, а на другой - держит собаку.
- У вас есть собака? - спросил Липпенкотт.
- Была, - кивнул Фицпатрик. - Немецкая овчарка?
- Он просто сказал: "Держит собаку". Нет... "Большую собаку", - уточнил Бьюкэнен.
- Чего же ты ждешь? - воскликнул Липпенкотт. - Поднимайся и поезжай в экспертизу.
Клятвенно заверив друг друга, что на днях они непременно вместе пообедают, Заккермен с Бьюкэненом миновали лабиринт коридоров и подошли к лаборатории в дальнем углу здания, где располагалась медицинская экспертиза округа Дэйд.
- Патологоанатома, - сказал Заккермен перед тем, как отворить дверь, зовут Росс Митчелл. - Он одобрительно кивнул. - Неплохой малый...
В ярко освещенной комнате стоял рентгеновский аппарат, несколько стеклянных шкафчиков с инструментами, раковины и три огромных, с эмалированными крышками стола, над каждым из которых висели автоматические весы, микрофон, ручной душ и прибор для отсасывания. Ближайший к двери стол окружало человек шесть мужчин в зеленых операционных костюмах, резиновых фартуках и резиновых сапогах.
Старший из них взглянул поверх очков, приклеенных к переносице лейкопластырем.
- Привет, ребята! - крикнул он. - Заходите.
Заккермен представил Бьюкэнена присутствующим и, пожелав ему весело провести время, отправился домой.
Стараясь не дышать глубоко, Бьюкэнен осторожно подошел к столу.
- Разделали его под орех! - заметил Митчелл и, сморщив нос, кивнул на то, что лежало на столе. - Джесси сказал, что вы интересуетесь этим малым...
Только Бьюкэнен открыл рот, чтобы ответить, как один из мужчин повернулся и положил что-то на весы, предоставив ему возможность увидеть погибшего кубинца во всей красе.
- О господи! - не удержался Бьюкэнен.
- Фунтов тридцать общего веса нашего приятеля, пожалуй, так и пропало без вести, - заметил помощник Митчелла, сняв с весов мешок с останками и шлепнув его на стол.
Митчелл пожал плечами.
- Доложим судебному медику, что он был на диете, - подмигнул он Бьюкэнену. - Джесси сказал, что вы хотите посмотреть вещи покойного?
- Если вы не возражаете...
- Пожалуйста!
Бьюкэнена подвели к покрытому нержавеющей сталью столу для инструментов, на котором лежали автоматический браунинг, излохмаченные остатки кобуры, тяжелый золотой портсигар, согнутый чуть ли не пополам, связка ключей, часы фирмы "Ролекс" - как ни странно, они до сих пор шли - и черный, крокодиловой кожи бумажник, в котором было несколько кредитных карточек, водительские права, около двухсот долларов разными купюрами и два скрученных от пребывания в воде моментальных снимка.
Бьюкэнен расправил первую фотографию. На ней был изображен Моралес и высокий темноволосый молодой человек в цветастой рубахе и темных очках. Его можно было принять за Фицпатрика, но Бьюкэнен весьма в этом сомневался.
На второй фотографии тот же молодой человек стоял рядом с девицей, которая держала спаниеля. На этот раз очков на нем не было, а близко поставленными глазками он очень напоминал Моралеса.
Бьюкэнен больше не сомневался: человек на фотографии был явно не Майкл Фицпатрик.
21
Марта Пирс жила в одном из старых многоэтажных домов на западной стороне Коллинз-авеню. Вооруженный привратник по внутреннему телефону известил ее о прибытии Липпенкотта и Фицпатрика, и они поднялись в лифте на самый верхний этаж.
Когда они подошли к ее квартире, Марта Пирс в брючном костюме из белого шелка и солнечных очках в роговой оправе - воплощение хладнокровия и самообладания - ожидала их у дверей.
- С мистером Липпенкоттом я уже знакома, - сказала она, протягивая ему холеную руку. - А вы, значит, мистер Фицпатрик?
Распространяя вокруг аромат дорогих французских духов "Chant d'Aromes", она провела их в огромную гостиную, обставленную с помпезностью, граничащей с эксцентричностью: диваны и стулья в стиле Людовика XV, рояль с золоченой инкрустацией, в центре комнаты - стол, крышка которого покоилась на трех переплетенных золотых драконах. Стены были увешаны картинами в пышных золоченых рамах - цветы работы художников XVIII века, а с высоченного потолка свисали две огромные хрустальные люстры.
Только теперь Фицпатрик понял, почему Липпенкотт надел костюм и галстук.
Из гостиной их провели на вымощенную керамической плиткой террасу, где стояли кадки с цветущим кустарником и апельсиновыми деревьями, согнувшимися под тяжестью золотых плодов. В дальнем углу на жердочке белый попугай старательно чистил перышки.
- Прошу, - сказала Пирс, подводя их к плетеному столу, накрытому к чаю.
И в ту же секунду, словно по мановению волшебной палочки, появилась темнокожая горничная в наколке и фартучке с тяжело нагруженным серебряным подносом.
- Скажите, мистер Фицпатрик, - обратилась к нему Пирс, расставляя на столе чайную посуду тонкого фарфора, - вам удалось что-нибудь узнать о вашей приятельнице?
- Пока нет, - ответил Фицпатрик, явно смущенный всей этой обстановкой. Хотя Липпенкотт достаточно подробно описал ему и саму Пирс, и ее квартиру, тем не менее он никак не ожидал встретить столь изысканный прием. Внезапно мысль о том, что эта женщина может быть каким-то образом связана с исчезновением Клэр, не говоря уже о событиях в океанариуме, показалась ему нелепой.
Сокрушенно покачав головой, Пирс налила в чашки китайского чая с жасмином и принялась пересказывать Фицпатрику историю, которую в прошлую среду поведала Липпенкотту.
- После того как мистер Липпенкотт побывал у вас, я еще раз встретился с тем джентльменом, который навел нас на ваш след. Прошу извинить меня за настойчивость, но этот господин по-прежнему утверждает, что Клэр, то есть мисс Теннант, села в вашу машину... - сказал Фицпатрик, как только она закончила свое повествование.
Пирс схватилась за горло.
- Боже мой! - в растерянности воскликнула она. - Какой ужас!
- Позвольте сказать вам, - продолжал Фицпатрик, тщательно подбирая слова, - что я не прошу вас нарушать обещание, которое вы, возможно, дали мисс Теннант. Если она просила вас никому не говорить, где она, то вы, конечно... словом, вы в трудном положении...
- Простите, мистер Фицпатрик, - перебила Пирс, прикоснувшись к его руке, - но я, кажется, понимаю, что вы хотите сказать... Поверьте, если бы я действительно знала, где находится мисс Теннант, я бы сочла своим долгом успокоить вас. Но, как вам, по-видимому, уже сообщил мистер Липпенкотт, я никогда не видела этой молодой дамы... Могу только искренне сожалеть об этом, - задумчиво добавила она, - поскольку она представляется мне очаровательным созданием.
Липпенкотт откашлялся.
- А с человеком по имени Анхел Моралес вы не знакомы, мэм?
- Анхел Моралес? - Пирс на мгновение задумалась. - Нет. Уверена, что нет, хотя где-то я слышала это имя... - Она сделала глоток. - Впрочем, подождите! - Казалось, она вспомнила что-то неприятное. - Кажется, фамилия того человека, что погиб несколько дней назад в океанариуме, Моралес?
Липпенкотт кивнул.
- Но я прочла в газетах, что это был отъявленный бандит! - воскликнула Пирс. Казалось, ее возмутило одно только предположение, что она могла знать такого человека, как Моралес, и она начала нервно теребить одну из золотых сережек. - Боже мой, какая нелепость... Вы что же, считаете, что он тоже замешан в исчезновении мисс Теннант?
- Вполне возможно, мэм, - мрачно отозвался Липпенкотт. - Очень даже возможно.
- Понятно... - Некоторое время Пирс молча созерцала свою чашку и вдруг поднялась из-за стола. - Надеюсь, джентльмены извинят меня - я сию минуту вернусь.
Весь ее облик и манера держаться производили такое впечатление, что даже Липпенкотт, которого трудно было заподозрить в избытке старомодной учтивости, привстал со стула.
