– Давай переставлю подписи по служебному ранжиру. Я первым, потом замы и далее – согласно штатному расписанию. Одним из тридцати-сорока подписать – на это хоть согласен?
– И на это не согласен! – через силу, но отказал Гулевский. – Подписывают вместе. Стыд имут порознь.
– А я уж за тебя поручился, – Резун поднялся, ссутуленный. Поколебался. – Сегодня мне предложена должность замминистра. Как думаешь, назначат, если я такое простенькое поручение не выполню? – он потряс папкой. – Я тебя, наконец, как друга прошу.
Гулевский с виноватым выражением опустился в кресло.
Дверь распахнулась от толчка. На пороге возник снежный человек – Евгений Стремянный. Раздосадованный Резун оглядел постороннего, обогнул, не поздоровавшись.
– В общем, прошу подумать, – сухо произнес он, уже из коридора.
– Похоже, не вовремя? – догадался Стремянный.
– Снег хотя бы мог отряхнуть?
Стремянный, ни мало не смутившись, выдавился в коридор, откуда раздалось энергичное похлопывание и следом – брань Арлетты, погнавшей его на лестницу. Впрочем, бранилась она больше для вида, – как и все сотрудницы кафедры, к Стремянному относилась с особой, женской снисходительностью.
Стремянный давно оставил попытки вовлечь в расследование Гулевского. Может, сам понял наконец, как тягостно отцу убитого лишнее напоминание о трагедии, а скорее – более тактичная жена подсказала. Но раз в неделю по вечерам заскакивал в Академию и делился новостями, – Гулевский оформил ему пропуск.
Сам Стремянный, забросив и без того худосочную адвокатскую практику, все силы отдавал разработке банды отравителей. Официально в состав оперативно-следственной группы, возглавил которую Батанов, оформить отставника было невозможно. Но по умолчанию участие его приветствовалось на всех уровнях. Начальник МУРа после первого же оперативного совещания, на котором Стремянный предложил детальный, структурированный план действий, рекомендовал Батанову опереться на опыт и знания прежнего сослуживца. Руководящее указание замотанный текучкой Батанов воспринял как подарок судьбы. А потому без затей установил в оперативной группе режим негласного подчинения отставному подполковнику. Очень быстро Стремянный превратился в начальника штаба: выдвигал версии, планировал задержания и обыски, контролировал работу в СИЗО, давал задания оперативникам. Первым проводил допросы задержанных.
Единственно, контакты со следствием переложил на Матусёнка, – отношения с чванливым Мелешенко так и не задались.
Впрочем, и руководитель следствия, поначалу ультимативно потребовавший отстранить от раскрытия «постороннего штатского», вскорости сделал вид, что о существовании Стремянного ему неизвестно. Как ни надувай щёки перед микрофонами, но он-то отлично понимал, кто является истинным движителем процесса.
Видеть друга Гулевскому было в удовольствие. Стремянный сильно переменился. Погрузившись в привычную среду, востребованный, как прежде, он будто вернулся во времена собственной разудалой юности. Рассказывая, выпячивал грудь, слегка, но очень вкусно привирал. Сутулость исчезла, атлетические плечи раздвинулись, глаз глядел гордо и задиристо. А при виде привлекательных женщин делался рысьим. И по всему было видно, что для супруги, добродетельной Ольги Тимофеевны, вновь наступила пора тягостных сомнений.
Усевшись перед Гулевским, Стремянный в ожидании наводящего вопроса принялся ёрзать и нетерпеливо сопеть.
– Есть свежие новости? – легко догадался хозяин кабинета.
– Понимаешь, какая штука, я сейчас по СИЗО работаю с Павлом Опёнкиным, – Стремянный перехватил вопрошающий взгляд Гулевского, подтверждающе прикрыл глаза. – Тот самый.
– Так он подтвердил насчет Кости?
– А то. У нас и не подтвердит, – Стремянный самодовольно подвигал губами. – Поначалу порыпался. Но и мы не первый год замужем – нашел, чем припереть. Так что, считай, – это закрепили.
– Стало быть, можем, наконец отметить раскрытие? – Гулевский залез в шкаф, выудил коробку с подарочным коньяком.
– В общем да, – согласился Стремянный. Несколько неуверенно.
– Опять что-то смущает? – в голосе Гулевского проступило невольное раздражение. Ему давно хотелось, чтоб саднящее дело было поскорей закончено производством, рассмотрено в суде и, быть может, подзарасло в памяти.
– Да, многое смущает! – с вызовом подтвердил Стремянный. – Например, эпизод с убийством ребят совершенно не похож на все последующие. А главное, так и не установлен источник приобретения азалептина. Откуда Опёнкин его брал, никто из подельников не знает. А сам он, как ни бьёмся, молчит намертво. Внутрикамерную разработку проводили, лучших агентов подсовывали. Всё впустую. И ладно бы шёл в непризнанку. Так нет, по всем эпизодам отравлений всё в цвет раскладывает. Даже собственных подручных на очных ставках сдаёт. А тут всякий раз будто на подводный риф натыкаемся.
– Может, рассчитывает попользоваться каналом после освобождения? – еще не закончив фразу, Гулевский сам отмахнулся, – какое «попользоваться», если членам банды светит пожизненное заключение. Протянул приятелю бокал. – В любом случае не забивай себе голову. Преступление благодаря тебе раскрыто. За что и позволь выразить, так сказать…
Стремянный упрямо поиграл губами:
– А меня, между прочим, мой первый наставник, следователь Гулевский, учил, что любой недопонятый эпизод может обернуться оправдательным приговором. А может, ещё хлеще. Этих посадим. И тут же, как на посмешище, появится новая группа. Источник-то не выявлен. А может, там не просто поставщик, а – истинный организатор. И как мы будем выглядеть?
На дубовой поверхности стола гулко завибрировал мобильник.
– Да, – неохотно отвлёкся Гулевский. Расслышав тёплый голос Беаты, задохнулся. Всё это время Гулевский искал повод позвонить ей. Не находил. Много раз набирал, даже нажимал на кнопку вызова. Но отключался прежде, чем на той стороне определится номер звонившего. Вёл себя как истомившийся мальчишка. Вечерами расхаживал возле мобильника, словно заклинатель. В какой-то момент внушил себе, что блажь миновала. Но по тому, как заклокотало в горле, понял, как же ждал этого звонка.
– Неужто соскучилась? – неловко съязвил он.
– Илюша! Я хочу, чтоб ты подъехал ко мне.
– А уж как я хочу! – не удержался он.
– Ты не понял, Илья, – в голосе Беаты появилась озабоченная интонация. – В интернете вывешены фото отравителей. Ты слышишь?
– Слышу, – Гулевский разочарованно выдохнул, – он ждал от неё совсем других слов.
– Илюша! Моя Аришка опознала одного из них. Она видела этого человека у входа в Товарищество вместе с нашим жильцом… Мне кажется, это важно.
– Да конечно! Немедленно выезжаем, – опамятовал Гулевский. Жестом поднял попивающего коньяк Стремянного.
– Звонила управляющая из «Товарищества достойных». Появилась срочная информация. Кого-то опознали. Чем чёрт не шутит. Может, как раз последний узелок и развяжется.
– Я на всякий случай своего Симку туда же подтяну, – засуетился Стремянный.
Торопясь, выудил мобильник, нажал кнопку вызова.
– Серафим?.. Да какая еще Валерия?!.. Мало ли что просит позвонить. Не до баб! – рявкнул он, краем глаза скосившись на реакцию друга. – Всё бросай, и – встречаемся у проходной Товарищества достойных.
– Распустил молодежь, – пожаловался он Гулевскому, притворно конфузясь. – Так и норовят ввергнуть в искушение… Но я в убеждениях тверд.
* * *Едва Гулевский, Стремянный и Матусёнок миновали проходную, как увидели Серебрянскую. Возле подсобного помещения, в распахнутой «венгерке», в полусапожках поверх джинсиков, позванивающим на морозце голоском она весело распекала столпившихся вокруг ширококостных женщин в сатиновых халатах под распахнутыми пальто. Подле стоял рослый мужчина с застывшей улыбкой на лице. Гулевский узнал главного инженера Вадима Аркадьевича.
Завидев Гулевского с друзьями, Беата сделала отпускающий жест. Женщины побрели, расходясь по подъездам.
– Наши лебёдушки поплыли, – со снисходительной улыбкой показала она Гулевскому на мерно колышущиеся спины. – Уборщицы. Приспособились чаепития среди рабочего дня устраивать. Клуб по интересам организовали. Я тут прикинула, – больше чай пьют, чем убираются. А главный инженер ворон считает, – со строгостью оборотилась она к Вадиму Аркадьевичу. – Завтра же чайную эту закрыть под замок.
Беата вопросительно глянула на спутников Гулевского.
– Уголовный розыск, – лаконично представился Матусёнок.
– А это Евгений Стремянный, мой старый товарищ, – представил Гулевский Женю.
– Старый – не в смысле возраста, – поспешил уточнить Стремянный. Галантно заиграл плечами. – Польщён знакомством. Выше всяких похвал… Вы, простите, не замужем? Может, персональная охрана требуется?…
