– О! Кого я вижу, Илья Пророк! – Нил сразу узнал старого приятеля по универу. – Это у Мани глухо? У нашей, французской Мани глухо не бывает. Какими судьбами?
– Да вот, подфартило на халяву приехать, послать было некого, а я вовремя подвернулся в нужном месте.
– Пошли ко мне, время-то у тебя есть? – Нил как-то неуверенно пригласил Илью, еще до конца не веря в такую удивительную встречу.
– Время московское, а оно всегда есть, было и будет. Быстро ты оторвался. Далеко твоя лачуга? А то я безлошадный, находился сегодня, аж ног не чую.
Илья даже по сравнению с Нилом смотрелся великаном.
– Рядом, здесь все рядом…
– Ничего себе хрущовку оторвал! Здесь может разместиться Дворец пионеров.
– Проходи, располагайся… Я сейчас по-быстрому что-нибудь приготовлю.
Нил скрылся, вероятно, на кухню, а Илья, подобрав себе кресло, на его взгляд, покрепче, долгожданно протянул замученные ноги.
– Нил, я не пью, только сок или минералку, если можно.
– Да, все в порядке, я сейчас прине-су. – Нил вошел с подносом, ломившимся от снеди. – Ну, есть-то ты точно ешь. – И поставил его на стол перед гостем. – Давай, не стесняйся. Ты будешь есть, а я пить вино, а попутно будем разбираться, что ты натворил.
– Ты о чем, Нил? Прямо наезд какой-то, что-то я не понимаю твоего тона, – совершенно искренне отозвался Илья.
– Уж кто-кто, а ты точно понимаешь, про что будем говорить. Я никак не ожидал от тебя такой подставы. Часто задавал себе вопрос, зачем ты это делаешь и почему я стал твоей литературной жертвой. Ладно я, а все остальные, особенно Танька. Ты уже сотворил три романа, и я чувствую, что это далеко не конец. И еще, каким таким невероятным образом тебе стали известны подробности моей жизни, которые были известны только мне? Ты что – маг, чародей? Калиостро? Были моменты, когда я хотел все бросить, приехать и набить тебе морду.
Илья как-то по особенному удивленно посмотрел на Нила. Последняя фраза его немало удивила. Еще ни разу после школы никто и не помышлял набить ему морду, потому что до морды той надо было еще допрыгнуть, а проделать это вряд ли кто-нибудь смог бы.
– Нил, так все же правда, – грустно ответил Илья.
Начало разговора никак не походило на застольную беседу, а проголодался он сильно. Но все-таки, отбросив неловкость, начал трапезу.
– Правду пишут в «Правде», а нетленные книги сочиняют. И почему ты из меня сделал какого-то мягкотелого совка-мясоеда? Я другой, совершенно другой, ты форму только создал, а содержание забыл! Ты обязан все изменить!
– Я ничего менять не буду. Это исключено… Это персиковый? – Он наполнил стакан и смачно выпил почти до дна. – Ты сам все поменять можешь, только сам…
Солнце уже не светило в окно, а значит полдень был в самом разгаре.
– Господи, ну надо такому присниться! Какие романы, какой Илья Пророк? В жизни-то он совсем не Илья… – Нил накинул халат и поплелся в душ. – Вроде не мешал вчера ничего. Старею, что ли…
Холодные струи привели его в хорошее настроение. Включив музыку, он направился на кухню варить кофе. На столе стояли два стакана – один из двух хранил остатки сока, персикового, который он никогда не пил, даже в детстве…
– Я завтра приеду, никуда не уходи.
У меня новости, но пока я ничего тебе не расскажу. Жди. Позвони Бажанам, мы пойдем вечером в ресторан. Закажи столик в «Де ля Форж»… Нет, лучше позвони в Ульгат, в «1900», кутить так кутить. Все, целую.
Сесиль проговорила все быстро, возбужденно и не оставила секунды на вопросы. Нил положил трубку, но предчувствие чего-то неотвратимого прочно поселилось в нем. Надо что-то делать, делать, делать… По дороге в бар, где его ждал Маню, Нил принял окончательное решение.
– Привет! – Маню уже орошал свои внутренние органы, подливая из бутылки в еще не допитый стакан.
– Вот пьешь ты зря. С такой загрузкой у нас может все сорваться.
– Да не дуди, шеф, все будет лучше, чем в Чикаго. Лучше выкладывай, что делать.
– Значит так. У них всюду емкостная сигнализация, только на комаров не реагирует, поэтому, главное – это освободить путь к объекту. Сейф находится в кабинете у старика, туда вход через гостиную. Для начала ты сейчас поедешь на ферму, что в стороне от ангаров, в южном направлении, там нужно словить псину, покрупнее. Ее в машину и сюда. Там они свободно бегают, прикормленные туристами, так что особых проблем не ожидается. Вот деньги, купи поводок и прикормку. Потом из машины его не выпускай. После позвонишь мне, я скажу, что дальше делать. Главное, пока не пей, а то все сорвешь. А сигнализацию я возьму на себя. Подробности после.
– А деньги? Ты же обещал…
– Сначала привези песика, потом получишь.
Нил поднялся и направился к выходу. Народу было много, и никто не обратил на него внимания, все были заняты своими тарелками.
Вечером он сам позвонил Доминик и, получив приглашение, поспешил на ужин и очередную партию в шахматы.
Александр был в хорошем расположении духа. За ужином вспоминал Вьетнам и азиатскую кухню, к которой так и не привык. Доминик тревожно поглядывала на Нила, а он был как никогда любезен и весел, давая понять ей, что проблемы решаются и тревожиться не стоит. Нил передал приглашение на ужин, Алекс при этом оживился и разразился теплыми воспоминаниями о Сесиль. Доминик, напротив, еле сдерживала нахлынувшее раздражение. Приезд Сесиль не сулил ей ничего хорошего, а главное, Нил уже не придет, как прежде, не говоря уж о большем.
Потом они перешли в кабинет. Но поиграть в шахматы не дала Доминик.
– Нет, сегодня будем играть в карты. Мне надоело сидеть одной. Ваш коллективный эгоизм не знает границ. Спусти лампу, я плохо вижу, а очки просто терпеть не могу. Женщина в очках – уже не женщина. Даже если я ослепну, все равно носить очки никогда не буду. Ну как можно, например, целоваться в очках? Я просто не представляю. Я уж не говорю про ласки и нежности. Все равно что в противогазе…
– Солнышко, я тебя буду любить даже в скафандре космонавта. А свет сейчас опустим. Жаль, конечно, что шахматы отменяются, но подчиняться беззащитной силе очаровательной жены для меня не меньшее удовольствие.
Бажан взял пульт со стола, и великолепный светильник в виде стрекозы стал медленно спускаться над столом, пока не осветил его всего мягким светом. Нил не смог сдержать восторга по этому поводу.
– Это не простой светильник, а уникальная работа начала века. Чистый модерн, а стекла на крыльях сохранились еще с тех времен. Немного пришлось внедриться в тело самой стрекозы, чтобы светильник был подвижен, но мой друг, большой мастер на всякие выдумки, ювелирно все проделал, это не просто светильник, а настоящее произведение искусства. Многие музеи согласились бы принять такое чудо в свою коллекцию. Вот, взгляните, внутри крыльев легко заметны золотистые прожилки, это действительно золотые нити, свет, проходящий через крылья, творит настоящее чудо. Кажется, что стрекоза живая и вот-вот полетит.
Рассказывая о предметах старины из своей коллекции, полковник забывал обо всем. Так и теперь, увлекшись, он положил пульт на стол, и Нил краем глаза успел просмотреть это секретное устройство.
– Я просто поражен, Алекс, как все у вас удобно организовано. В скором будущем каждый сможет организовать свою жизнь так, что все в домах, как в фантастическом романе, будет само открываться, закрываться, и человеку совсем не придется шевелиться.
– Вот-вот, наступит эра ожирения и пассивности, глядишь, и размножаться придумают как-нибудь без полового акта. Прогресс, по-моему, одно создает, а другое уничтожает, и часто очень нужное и важное для людей пропадает навсегда.
Препротивный пекинес по-хозяйски улегся на колени Доминик и она вся напряглась, чтобы не нарушить его отход ко сну, а спать на коленях хозяйки было его любимым делом.
– Да, но, дорогая, ты же пользуешься достижениями этого прогресса и со временем даже не замечаешь, как твоя жизнь облегчилась и появилось много свободного времени для творчества, например, да, для чего угодно.
– Меня, может быть, устраивает совсем другая жизнь. Я хочу сама открывать и закрывать двери, окна и занавеси на окнах, а не жать на кнопки, как в космическом корабле. И не держать в голове все инструкции. Это все только кажется, что эти штучки облегчают жизнь, они, наоборот, делают ее пустой и безжизненной. Так вы дойдете до того, что придумаете механических собак и кошек. – Доминик подняла с колен свою собачку ненаглядную и прижалась губами к лохматой мордочке.
– Давай не будем спорить, Нилу совсем не интересно выслушивать наши пререкания, когда уже пора пить портвейн и раздавать карты.
Алекс опять нажал на пульт, и в инкрустированном столе появилась ниша, из которой он достал небольшую шкатулку. Карты, которые он извлек из нее, были изящные, с замысловатым рисунком на рубашках. Игра началась…
Звонок телефона всегда заставлял Нила вздрагивать, в Шато Дерьян он звучал как-то особенно громко.
