– Для какого мероприятия? – от размышлений меня отвлекла продавщица.
– День рождения актрисы. Я снимаюсь вместе с ней, в маленькой роли. У Дмитрия Верхоланцева.
Она незаметно вздохнула и задала другой вопрос:
– Какой дресс-код указан в вашем приглашении?
Я непонимающе уставился на неё, но тут же нашёлся.
– Это было устно.
– Хорошо, я вам предложу кое-что.
Быстро оглядев меня, она прошлась по рядам, вытащила костюм:
– Тёмный костюм из тонкой шерсти самого модного сейчас покроя от Roberto Cavalli и чёрная рубашка из блестящего шелка с французскими манжетами. Это подойдёт для любого мероприятия. Примерьте.
Я недоверчиво пощупал материал и как можно незаметнее взглянул на ценник, стараясь не показать виду, что цифра почти в штуку баксов произвела на меня неизгладимое впечатление. Взял вешалку с костюмом, аккуратно сложенную рубашку и вошёл в примерочную.
– Ну что же, сидит хорошо, – сказала продавщица, увидев меня у зеркала. – Только манжеты надо завернуть вот так, и застегнуть запонками.
– А галстук какой? – поинтересовался я.
– К такому костюму галстук не нужен. Расстегнете верхнюю пуговицу.
Я представил, что буду выглядеть на вечеринке, как последний лох, и захотелось позвонить Милане и отказаться. Но тут же понял, она решит, что я струсил.
– Хорошо, выпишите.
В крайнем случае, буду ходить так на работу. Хотя в нашем маленьком журнальчике никакого дресс-кода отродясь не было, ходили в том, на что могли наскрести денег.
Я вернулся домой, и засел за изучение материалов из папки, которую дала Милана. Я так увлёкся, что с трудом расслышал пиликанье будильника. Принял душ, надел купленный костюм, который погладила Екатерина.
Отражение в зеркале мне понравилось, я почувствовал себя уверенней. Услышал призывный звук клаксона за окном – на этот раз за мной прислали Ауди чёрного цвета.
Ехал я в гордом одиночестве. Но чем ближе мы подъезжали к заливу, тем страшнее становилось – я так далёк от бомонда, светских развлечений. Совершенно не представлял, как вести себя с высокопоставленными гостями, чтобы не опозориться. Машина остановилась на берегу. Увидев тот самый катер, который чуть не убил Милану, я поёжился. В центре залива на волнах покачивалась просвещённая трёхпалубная яхта.
Когда поднялся на борт, ко мне сразу подбежал человек, одетый в фиолетовый смокинг с бархатными лацканами, жёлтый в крапинку галстук-бабочку, из кармана виднелся нагрудный платок кричащего малинового цвета.
– Молодой человек, как вас зовут? – быстро осведомился он, держа перед собой раскрытую кожаную папку.
– Олег Верстовский.
Он быстро пробежался глазами по списку и удивлённо взглянул на меня.
– У вас есть приглашение?
– Меня устно пригласили, – ответил я, ощущая, как судорогой сводит ноги.
Ещё не хватало, чтобы меня вышвырнули с этого мероприятия, как последнего бродягу.
– Олег! – я услышал голос, заставивший сердце забиться сильнее.
Я увидел Милану, одетую в блестящее шёлковое платье карминово-красного цвета, собранное изящными складками на груди и ниспадающее волнами до самого пола. Лёгкой походкой она почти бежала ко мне, цокая каблучками по деревянному покрытию, и радостно улыбалась
– Все в порядке, Сильвестр. Олег Верстовский, мой спаситель. Распорядись посадить его на самое лучшее место.
Я вздохнул с облегчением, а расфуфыренный пижон кивнул и мгновенно испарился. Отдал Милане белые розы, которые успел купить по дороге. Протянул смущённо коробочку. Очень боялся, что она скривится от убогого подарка, но она открыла и напряжённо взглянула на меня, и её глаза как-то странно вспыхнули.
– Это старинный амулет. Для защиты.
Она надела цепочку, заправила внутрь.
– Спасибо, – прошептала она, обняла меня и впилась в губы.
Я ощутил, как у меня закружилась голова от пьянящего аромата свежих цитрусов, ванили и мускуса. Она не соблазняла, демонстрировала безоговорочную власть. Могла приказать мне спрыгнуть с маяка, и я бы с удовольствием это проделал.
На средней палубе находился просторный салон, у окон располагались круглые столики, застеленные бело-синей скатертью с тонким фарфором и выстроившимися в ряд бокалами, окна задрапированы бежевыми портьерами. В передней части увидел на небольшом возвышении белый рояль, микрофон, ударные. По залу, боковым проходам, дефилировали гости. Я успокоился, одеты они были, кто во что горазд. По крайней мере, я не выглядел здесь белой вороной.
Со мной сидело четыре человека – двое мужчин, две женщины в вечерних нарядах, с обнажёнными плечами и низким декольте. Нас представили друг другу, но их имена мне ни о чем не говорили. Они брезгливо осмотрели меня, будто в их общество случайно затесался грязный бродяга, и начали мило болтать о светских вечеринках в Москве, показах мод. О том, что некий издательский дом поменял команду ивентмейкеров (Бог его знает, что это такое) и поручил проведение важного мероприятия промоутеру-новичку (в задницу эти англицизмы), который естественно не справился, поэтому никому не понравилось. На что молодой человек, одетый в полосатый пиджак и гавайскую рубашку, возразил, что он присутствовал на том мероприятии, и все было ОК. Особенно стильная видеозаставка и приличная работа по театральной разводке (не имею ни малейшего представления, что это такое). Принесли закуску – коктейль из креветок, на сцену выскочил Сильвестр. Он постучал по микрофону и манерно объявил:
– Сегодня у нас большой праздник! День рожденья одной из ярчайших звёзд на небосклоне российского искусства. Самой очаровательной, милой, любимой всеми и самой талантливой актрисе и певице!
Все захлопали, на эстраду вышла европейская знаменитость, исполнил свой хит, а присутствующие за моим столом отпускали скабрёзные шуточки в отношении его потасканного вида, севшего голоса и мешковатого костюма. Больше всех старалась Эльвира Дурыгина с вытянутым лошадиным лицом, одетая в слишком открытое платье, безвкусно украшенное стразами, которое навязчиво демонстрировало её накаченную силиконом грудь и выпирающие ключицы. Европейскую звезду сменила российская – исполнитель блатняка. Он прохрипел под гитару пару хитов и ушёл под громкие аплодисменты.
Незаметно скользящие по проходу официанты принесли очередное блюдо – томатный суп-пасту и присутствующие за столиком перешли к обсуждению гостей, не щадя никого, ни молодых, ни старых, ни мужчин, ни женщин. Когда Эльвира перешла к Верхоланцеву, я напрягся в ожидании, что она пройдётся по Милане. Но Дурыгина увлечённо трещала о поместье, выстроенном на десяти гектарах под Самарой, с конюшней на дюжину рысаков, теннисным кортом, часовней, и лесными угодьями в двести тысяч гектаров, где режиссёр устраивает настоящие охотничьи побоища.
– Можете представить – вся жители близлежащей деревеньки на него корячатся! – проговорила жеманно Эльвира, будто реально переживала за несчастных сельчан.
Я представил, что она за всю свою жизнь, не подняла ничего тяжелее ридикюля с побрякушками, и спокойно пояснил:
– Насколько я знаю, все довольны, потому что там работы вообще нет никакой. А тут, какой-никакой заработок.
Эльвира бросила взгляд, полный брезгливости и отвращения. Вздёрнув носик, демонстративно повернулась к спутнику. Я сжался в комок, когда Сильвестр объявил выступление Миланы. Она вышла к микрофону, улыбнулась и запела весёлую песенку, изящно двигаясь в такт. Когда она закончила, Эльвира ехидно проворчала:
– Старая кляча, не в состоянии открытое платье надеть, сиськи, небось, так обвисли, смотреть на не что. И морщины не знает, как скрыть. Неужели Вершок не в состоянии оплатить пластику дражайшей половине?
Безумно захотелось врезать по физиономии мерзкой бабе так, чтобы она свалилась под стол. С огромным трудом взяв себя в руки, я отчеканил:
– Я снимаюсь вместе с Миланой, выглядит она великолепно. Молодые девушки позавидовали бы её прекрасной коже и бюсту, – добавил я, пристально глядя в лицо желчной собеседницы. – На съёмках произошёл несчастный случай, она сильно поранилась, поэтому в закрытом платье.
Эльвира презрительно хмыкнув, поджала пухлые, накаченные губки, и отвернулась.
– А вы, простите, кого играете? – поинтересовался спутник девицы, которого представили, как Альберта Сверчкова.
– Я заменил Григория Северцева, играю Франко Лампанелли.
– Правда? – недоверчиво протянул он, оглядев меня. – Ну и как вам работать с Верхоланцевым? – поинтересовался он. – Лютует, как Иван Грозный?
– Я не заметил, все идёт в рабочем порядке.
– А вы раньше где-то снимались?
– Нет, нигде не снимался, служу в драматическом театре. В Саратове.
– Интересно-интересно, и сразу главная роль? – язвительно проговорил он.
