Сама она была явно встревожена, чего-то боялась, чего-то ждала.
– На кухню, – довольно робко предложила, поправляя светлые тонкие волосы, уложенные в «шишку», и проследовала за мной.
– Я, собственно, к самому Сергею Ивановичу, – сказал я, садясь на предложенную табуретку.
– Его нет. – ответила она, стоя устроившись у в углу и обхватив себя тонкими руками.
– А где он?
– Не знаю. Он не сказал.
– А когда ушел?
– Три дня назад... С тех пор не появлялся. Вам что надо?
– Поговорить о продаже, – вздохнул я, разводя руками, изображая удивление, – Странно, а ведь он сам назначил...
– Мне он ничего не сказал, – как-то дерзко ответила она и принялась сверлить меня недоверчивым взглядом.
Делать в этой квартире больше было нечего, и я лишь попытался проверить версию о том, что женщина врет, а Самсонов прячется в соседней комнате.
– Ладно, я оставлю ему книгу, – и, не спрашивая, пошел вглубь квартиры, через зал пробираясь в спальню, чтобы оставить предусмотрительно купленную у торгующего старика потертую «Настольную книгу электрика», за которую отдал три тысячи.
– Женщина не кинулась меня останавливать, а только проследовала за мной, придерживая полы своего халатика.
Так как в квартире действительно не было никакого Самсонова, я беспрепятственно проследовал до спальни и на тумбочке у разобранной кровати, с которой, очевидно, и вскочила после моего звонка Наташа, увидел раскрытый замшевый футляр со знакомым штерновским оформлением.
«Каталог Всероссийской Выставки Русскйо Иконы» – гласила первая страница обложки. И я без сомнений понял, что именно за этот каталог кто-то заплатил Самсонову десять миллионов рублей.
Положив свою задрипанную книжонку рядом с величайшим раритетом в истории города, я повернулся к меланхолично зависшей Наташе.
– Если он появится, пожалуйста, напомните, что Шаров договаривался о встрече сегодня на выставке русской иконы, прямо у центрального входа, без пятнадцати пять. Хорошо? – попросил я.
В ответ на мою просьбу она задумчиво кивнула и молча продолжала на меня смотреть.
Я прошел к входной двери и, повернувшись, сказал, – До свидания, Наташа, приятно было познакомиться... надеюсь, мы еще увидимся.
До официального открытия выставки оставалось часов шесть, и я никак не мог решить, что же мне теперь предпринять.
По идее, следовало бы остаться следить за домом Самсонова/Петрова и подождать, пока он вернется за каталогом. С длругой стороны, он мог и вовсе не вернуться, или вернуться не сегодня, а мне необходимо было как-то попасть на распроклятую выставку.
Я съездил к музею имени Радищева, где должна была проходить выставка, и разузнал про билеты. На цену мне было, откровенно говоря, наплевать, но билетов на презентацию, как сообщила надменная кассирша, не было уже два дня как: все раскупили по привозу!
Раздумывая, как же попасть на открытие, я обратил внимание, что за мной наблюдает один из двоих охранников, стоящих у черного входа, который открывался изнутри парка у Вечного Огня.
В свою очередь ненавязчиво понаблюдав за ними, вместе с гамбургером и баночкой «спрайта» расположившись на скамейке неподалеку, я видел, как несколько раз подъезжали иномарки, из которых выходили молодые парни, одетые хорошо и очень удобно для немедленного действия, будь то перестрелка или бегство. На меня быстро перестали обращать внимание; приезжавшие входили в музей и не появлялись оттуда, машины откатывали на стоянку неподалеку, водители затем так же скрывались в здании.
Я насчитал двенадцать человек, таким образом прошедших в музей. К четырем часам дня, в самую жару, поток прекратился, и «часовых» сменили.
Время открытия неумолимо приближалось, а я пока не придумал ничего лучшего, чем незаконное проникновение на территорию музея. Однако, не зря охрана в таком количестве съезжалась сюда; да и милиции, скорее всего, было предостаточно: неподалеку дажурили две машины, скорее всего, несколько «синеньких» находились внутри здания.
Начиная нервничать, я решился на шаг, о котором мог очень и очень пожалеть: набрал номер телефона квартиры шестнадцать дома восемьдесят пять по улице Чернышевского.
– Наташа? – сказал, понизив голос до почти шепота, – Это я. Приходил кто-нибудь?
– Приходил, – испуганно ответила недалекая женщина, – то с тобой?
– Я не могу говорить громко, – прошептал я, – Возьми книгу, которую тебе принесли сегодня и жди меня на углу Чернышесвкого и Советской. Немедленно, слышишь?!
– Хорошо, Сережа, – вздрогнув, заверила она, – Я сейчас там буду, – и виновато добавила, – у тебя голос такой... странный.
Я повесил трубку.
Кажется, тон и обращение Самсонова со своей хрен знает кем, был угадан мной очень правильно. Зная, что в моем распоряжении слишком мало времени, я погнал свой «Жигуленок» к дому своих надежд и, подъезав с другой стороны, птицей взлетел на четвертый этаж.
Я знал, что нарушаю закон, но замок, который я видел изнутри, был совсем хлипким, и никакого выбора у меня не было. Позвонив два раза для уверенности, что дома никого нет, я прислушался и, убедившись, что все нормальные люди либо на работе, либо заняты делами, и не подслушивают, что там в подъезде, двинул ногой в дверь.
Я не атлет и не опытный взломщик, однако дверь сказала «can`t open» всего один раз, после первого удара. После второго она резко скрипнула, всхлипнула и распахнулась.
Влетев внутрь, я аккуратно прикрыл пострадавшую, не остановился на собирании щепок, и промчался в спальню.
Каталог лежал на месте, так же, как и был.
Положив его в приготовленный пакет, я быстро покинул квартиру и дом, сел в машину и газанул с места.
В половине пятого, за полчаса до выставки, я остановился на стоянке и смог наконец-то просмотреть сокровище, от которого, возможно, зависели смерти уже четверых человек, если считать, что Самсонов все-таки жив.
Каталог был красив и, наверное, действительно немало стоил – тысяч эдак сто-сто пятьдесят.
Но основная его ценность, как утверждал Приятель, содержалась в описании ВСЕХ икон выставки, включая те, которые ввезли незаконно. Если бы этот экземпляр попал в руки таможенников или какого-нибудь ретивца из честных служителей закона, оберегающих наше культурное наследие, разразился бы грандиозный скандал.
В самом деле, каталог разделялся на две части: меньшая, официальная, и большая, озаглавленная там «внеаукционные фонды». Просмотрев эти внеаукционнае фонды, где напротив каждого наименования стояла начальная цена, я облизал пересохшие губы. похоже, я ошибался, когда сравнивал стоимость вывезенных и теперь ввозимых в Россию сокровищ русской культуры с московским метрополитеном... здесь надо было брать выше.
«Да, – со все возрастающим удовольствием подумал я, – Именно, грандиозный скандал... Интересно, сколько бы сил отрядили городские службы охраны порядка, узнав о стоимости ввезенного?» – с этой мыслью я вышел из машины и направился прямо к ближайшему пункту ксерокопирования.
– Вот этот сборник, в двух экземплярах, пожалуйста, – заказал я, подавая каталог, освобожденный от футляра, – Если можно, побыстрее.
Подождав двадцать пять минут, пока заказ исполнялся, я заплатил и получил две копии вместе с оригиналом.
Времени оставалось совсем немного, однако, я успел сделать два звонка и переслать два пакета с проходящей мимо гуляющей молодой парочкой, которым, доверившись, заплатил по пятьдесят тысяч авансом лишь за то, чтобы он донесли копии каталога вместе с моими записками до людей, которым необходимо было получить их в срочном порядке.
Вслед за этим я оказался в людском водовороте около радищевского музея, в пестрой толпе, где веселость смешивалась с чинностью. Кажется, здесь наличествовали все слои населения нашего города.
Я попробовал купить «лишний билетик», но таковых не оказалось: то ли все уже продали, то ли никто из спекулянтов не решился нажиться на богоугодной выставке.
Народ уже вливался в радушно открытые двери, а я оставался с носом, несмотря ни на какие усилия.
Попробовал сунуть пропускающей бабушке, но мероприятие проводилось на всероссийском уровне, поэтому бритый молодой человек с эмблемой частного охранного агентства «Барьер» отстранил меня весьма невежливо и пожелал валить подальше и побыстрее.
Я обошел здание, кусая губы, и остановился напротив той самой двери, куда входили приезжавшие по ходу дня молодые парни в спортивных костюмах. Сейчас здесь стояло несколько воистину роскошных машин, в которых сидели скучающие щофера, обводившие меня рассеянными взглядами.
Дверь была заперта изнутри, но снаружи маняще предлагал себя дверной звонок.
Еще не совсем решив, что и как я буду говорить, я дважды нажал на него.
Открыл средних лет мужчина, явно остановивщийся в развитии на должности охранника подобных дверей.
