Вот и Сологубов чего-то, точнее кого-то, испугался и предпочел, чтобы его спрятали в следственном изоляторе. Я села на ступеньки и впервые всерьез задумалась о бухгалтере благотворительного фонда «Крестоносцы». Почему именно на его даче развернулась кровавая трагедия? В случайное стечение обстоятельств мне не верилось. А что тогда? Профессиональная деятельность? Возможно. Главный бухгалтер Сологубов, естественно, был прекрасно осведомлен обо всех финансовых потоках…
«Пристегнуть» Сашу Вележева к Сологубову через Олесю я еще могла, но вот Даша и Миша как-то к бухгалтеру не клеились. Предприняв еще одну безрезультатную попытку достучаться и дозвониться до вдовы, я решила пока оставить ее в покое и заняться Евгением Викторовичем. С этой стороны к расследованию я пока еще не подходила. Как знать, может быть, именно отсюда и следовало плясать.
В моей сумке отчаянно задребезжал мобильник. Это звонил Кирьянов. Володька, наверное, уже устал ждать меня в своей горуправе. Я заколебалась — отвечать или не отвечать? Спустившись на улицу, я вознаградила-таки Кирину настойчивость своим запоздалым ответом. В конце концов, мы всегда находили общий язык.
— Да, слушаю, — сказала я ангельским голосочком.
— Таня, ты ко мне собираешься? — сурово спросил Кирьянов.
— Нет, — честно и откровенно призналась я.
— Как это нет? — удивился Киря. — Твоя подруга и ее дружок-шизофреник остаются под подозрением.
Вот уж поистине, только настояв на своем, понимаешь, что не на том стояла! Теперь я окончательно уверилась в том, что Элен и Шурик здесь совсем ни при чем.
— Ты знаешь, Володя, я вчера погорячилась насчет своей подружки, она нашлась, звонила мне. Лена отдыхает за городом, у нее все нормально, никто ее не похищал. — Я стала отчаянно выгораживать Ленку, ведь женская дружба и солидарность того стоили.
— Ну если твоя версия пожухла, тогда я совсем не знаю, что делать. Шорникову мы ночью подняли с постели, побеседовали с ней… Думаю, что она насчет своей свекрови не в теме. Из дома она вечером никуда не выходила, соседи это подтверждают, а говорить твоим голосом по телефону она вряд ли могла. Иконцева распознала бы обман.
— Как Галина Максимовна?
— Пока без сознания. Врачи говорят, что состояние стабильно тяжелое, но надежда есть. Наши люди там дежурят, но пока никто не рвался навестить больную.
— Ясно. Володя, мне нужен домашний адрес Сологубова или хотя бы контактный телефон его жены.
— Да мы уже с ней беседовали. Пустое. Супруга плачет и говорит, что понятия не имеет, кого Евгений может бояться. Соседи тоже ничего интересного не рассказали.
— Но ведь сам признался, что кого-то боится!
— Ладно. Может быть, у тебя что-нибудь получится. Записывай адрес, — Володька продиктовал мне координаты Сологубовых, и я прямо туда и поехала.
* * *
Главный бухгалтер благотворительного фонда и его семья проживали в типовой девятиэтажке в районе так называемой Молочки. Я поднялась на третий этаж и позвонила в одиннадцатую квартиру.
— Кто там? — раздался испуганный женский голос.
— Частный детектив. Лицензию в «глазок» показать?
— Не надо, — ответила женщина и открыла дверь.
Это была миловидная дамочка лет тридцати, небольшого роста, с темными волосами, забранными на затылке в пучок. Одета она была в старые поношенные джинсы и серенький свитерок с обвислыми локтями. Короче, типичная домохозяйка, среднестатистическая по всем параметрам. Нет, пожалуй, в глазах была непомерная тоска и затравленность, а в остальном ничего особенного.
— Извините, я не представилась. Меня зовут Татьяна.
— Ольга, — сказала Сологубова, глядя куда-то мимо меня. — Не разувайтесь, я как раз хотела заняться генеральной уборкой.
— Ладно, — ответила я и прошла за хозяйкой в комнату.
— Вы, наверное, убийцу того парня из леса ищете, чей джип у нас на даче как-то оказался? — догадалась Сологубова. — Знаете, мне совершенно нечего вам сказать. Я и милиции уже это говорила — то, что произошло, это для нас как гром среди ясного неба. Мы жили тихо, мирно, никому зла не делали. Женя в благотворительном фонде работает, я — в больнице медсестрой. У нас двое детей. Неужели вы думаете, что мой муж мог поднять на кого-то руку?
— Нет, я так не думаю. Оля, у меня есть подозрение, что вашего мужа подставили и сделали это не случайно. Давайте вместе с вами поразмышляем, кто бы это мог все организовать и почему.
— Я даже не знаю, что вам ответить. Меня уже милиция об этом спрашивала, но я ничего не знаю, — говорила Сологубова, упорно избегая моего взгляда. — По-моему, это все чистая случайность…
— Возможно, и тем не менее ответьте на мои вопросы.
— Да, конечно, я хочу, чтобы Женю скорее выпустили. Я не знаю, что говорить детям. Пришлось им соврать, что папа в командировке.
— А где сейчас дети?
— В детском саду. Маша в подготовительную группу ходит, а Гриша — в младшую. А я сегодня отгул взяла, чтобы к Жене сходить, передачу отнести…
— Оля, скажите, на работе у Евгения Викторовича все нормально было?
— Да. Он очень опытный бухгалтер.
— А вы когда-нибудь посещали лекции отца Николая?
— Нет, они ведь вечерами бывают, а у меня дети. Конечно, Женя с ними справляется, но я все равно стараюсь быть вечерами с детьми.
— Понятно. А дача на Кумысной поляне у вас давно?
— Нет, только в прошлом году купили. Женя любит в земле ковыряться. Еще он строить любит, вот к дому пристроечку сделал, гаражом занимался, хотел до зимы успеть…
— А как соседи?
— Какие соседи? Здесь или по даче?
— А что, у вас есть проблемы с соседями по дому?
— Нет, у нас ни с кем проблем не было. Случайность все это, случайность, — уже в который раз попыталась внушить мне Сологубова. — Поверьте мне!
Ольга много раз вставляла в свою речь подобные увещевания, но рассеять мои подозрения относительно своей откровенности ей не удавалось. Однако я делала вид, что верила, и задавала новые вопросы. Теперь попыталась выяснить, не знакомы ли были Сологубовы со всеми моими фигурантами — с Шорниковыми, Иконцевой, Вележевыми и просто Михаилом. Ольга сказала, что милиционеры называли ей фамилию человека, чей джип был найден на даче, а труп — в лесу, и тогда она услышала о Шорникове впервые. Что касается Михаила, хоть это имя и не было редким, среди знакомых и родственников Сологубовых никого так не звали. Вележевы и Иконцева тоже ей были незнакомы.
Я еще немного порасспрашивала Ольгу об их семейной жизни и ушла. Почему-то у меня было чувство, что медсестра от меня что-то скрыла. Я заметила, что ее радовало, что мои вопросы были мимо истины. Наверное, Ольга тоже кого-то боялась, а потому не спешила делиться своими соображениями. Увы, мне не удалось ее разговорить. Сологубова упорно повторяла одно и то же: ее Женя — тихий, мирный, положительный во всех отношениях, а то, что их дача стала местом преступления, так это просто роковая случайность.
Выйдя на улицу, я закурила и вдруг увидела свою однокурсницу Веру Панютину. Вера вела за руку своего отпрыска. Она тоже меня заметила и выразила искреннее удивление:
— Танька, неужели ты? Какими судьбами в нашем районе?
— По делам.
— Я слышала, что ты частным детективом работаешь?
— Да, так и есть.
— А я в Кировской прокуратуре, правда, сейчас в декретном отпуске сижу. Это мой младший, Коленька. Через два месяца нам три годика будет, придется на работу выходить. — Малыш засмущался и спрятался за Веркины ноги. А ноги у нее, надо сказать, были длиннющие-предлиннющие. Недаром Панютина играла в баскетбол за институтскую сборную, а между соревнованиями ходила по подиуму. Сама юриспруденция была ей по барабану, Верка поступила в Академию права лишь потому, что дядя был проректором. А теперь вот прокуратура, семья, дети…
— Хороший мальчик. Очень похож на тебя, — заметила я, когда чадо выглянуло из-за ног и показало мне язык.
— Что есть, то есть, — согласилась со мной Верка. — А ты…
— А я вот хочу у тебя спросить, ты с Сологубовыми из одиннадцатой квартиры случайно не общаешься?
— Бывает. Летними вечерами у песочницы вместе с Ольгой и ее детишками иногда сидим. А что случилось?
— Евгений в очень нехорошую ситуацию вляпался. Есть у меня подозрение, что кому-то он перешел дорогу.
— Слушай, Женька вроде порядочный мужик, не пьющий, не гулящий, не то что мой идиот…
— Мам, — захныкал мальчик.
— Сейчас, Коленька, сейчас. Слушай, Таня, пойдем я тебя с Васильевной познакомлю. Она с детишками Сологубовых сидела. Я вот Коленьку тоже думаю с ней первое время оставлять. Мал он еще для садика — ест плохо, пуговицы не хочет застегивать…
— Ну пойдем к Васильевне, — согласилась я и бросила окурок на асфальт.
— Слушай, только ей заплатить придется. Она просто так ничего делать не будет.
