– Эй, але, люди, я вам пиццу принес.
Я возникла перед ним словно привидение, выхватила из рук коробки, бросила их на диван, толкнула разносчика к стене и, захлопнув ногой дверь, сдавила гостю мертвой хваткой горло:
– Не дергайся! Ни звука! – Глядя в его расширенные от ужаса глаза, я быстро провела обыск в карманах униформы, ощупала конечности на предмет скрытых под одеждой пик или заточек, осмотрела ремень. Не было даже намека на оружие.
– Что вы делаете? – прохрипел разносчик дрожащим голосом.
– Заткнись! – рявкнула я на него и скомандовала Тимофею: – Посмотри в коробках.
Тимофей заглянул под крышки и разочарованно констатировал:
– Там просто пицца.
– А вы чего ожидали? – едва не плача, пискнул разносчик.
– Она горячая? – осведомилась я, поняв, что на этот раз все обошлось. Разносчик пиццы оказался действительно разносчиком, а не кем-либо еще. Можно было выдохнуть.
– Горячая, – ответил Тимофей, полностью открыв одну из коробок.
– Я просто очень, очень не люблю холодную пиццу, – объяснила я свое поведение разносчику и отпустила его горло.
– Да, я уже понял, – просипел парень. Он медленно попятился от меня к двери, растирая на ходу шею.
– Стой, – я удержала его за руку, – а как же деньги за пиццу?
– Вы мне что, их отдадите? – с сомнением пробормотал разносчик, от страха содрогаясь всем телом.
– Да, конечно, – улыбнулась я, – и кроме денег вам полагается небольшой бонус за причиненные неудобства. Вот вам по кусочку от каждой пиццы, ешьте…
– Я не хочу, – отстранился от меня разносчик.
– Ешьте, – повторила я с нажимом. Разносчик понял, что ему не избежать этого, и взял из рук Тимофея треугольники пиццы. Он съел один, затем другой и остался жив. Я выждала пять минут. Только после этого разносчик пиццы был отпущен с солидными чаевыми.
– Да вы тут все психи, – сказал он на прощание и стремглав выскочил за дверь, словно ожидал, что я за ним погонюсь.
– Да, попахивает шизой, – поддакнул со своего места жевавший пиццу Тимофей.
– Будь у тебя мой опыт, ты бы так не говорил, – проворчала я, опустившись на диван, – ладно, плевать. Вечером мне предстоит одно небольшое дельце. Я свалю максимум на час. Ты будь здесь и веди себя хорошо. Список правил ты уже знаешь. Думаю, мне не стоит повторяться.
– Да ты… тьфу, то есть вы, мне своими правилами уже всю плешь проели, – фыркнул Тимофей.
– Ну, короче, ты понял, – пробормотала я и почувствовала, что глаза начинают закрываться сами собой. Последствия недосыпания. Нет, держаться! Я вскочила, заварила себе крепкий кофе, выпила залпом две чашки, закурила и схватила трезвонивший телефон. Звонил мой человек из уголовной среды, который обещал мне раздобыть информацию по покушению и убийству друга Тимофея. Ничего конкретного он не узнал. Никто из местных не в курсе. Возможно, убийство и покушения дело рук гастролеров. Однако банда убийц, приехавшая в Тарасов, никак не могла остаться незамеченной. Кое-кто предполагает, что это как-то связано с бандой пиратов. Эти отморозки поставили на уши всю местную милицию. Никто не знает, кто они такие. Однако из-за их представлений милиция постоянно проводит облавы, и в уголовном мире поднимается волна недовольства. Один из авторитетных людей Тарасова даже предложил награду за информацию о пиратах.
Выслушав его рассказ, я намекнула, что за это не готова заплатить, так как не узнала ничего нового. Вот если будет что-то серьезное, то тогда пожалуйста. Собеседник согласился, что так справедливо, и мы попрощались.
– Банда пиратов, только этого мне еще не хватало, – произнесла я вслух.
– Что? – испуганно спросил Тимофей, оторвавшись от телевизора.
– Ничего, – буркнула я.
В одиннадцать я находилась на чердаке дома и через прицел снайперской винтовки оценивала обстановку в съемной квартире Баграмяна. У него там было целое собрание. Собрались все. Живо обсуждался план захвата молочного комбината. Время «Ч» было назначено на завтра на десять часов. Баграмян заказал судебных приставов и батальон силовой поддержки. Оставалось нанести последний удар. Я слушала их полчаса, но в разговоре ни разу не упомянули фамилию моей клиентки. Возможно, в данный момент им просто было не до этого. Следовательно, надо подстегнуть их интерес в нужном мне направлении. Я взяла коммуникатор, включила программу модуляции голоса и позвонила на сотовый Баграмяну. В прицел винтовки я видела, что он удивлен звонку неизвестного. Тем не менее рейдер ответил:
– Да, слушаю.
Мой ответ прозвучал, воспроизведенный глухим шипящим басом, внушающим ужас:
– Ты, сморчок. Не стоило тебе наезжать на Старкову. Теперь жди расплаты.
Он хотел что-то ответить, но я прервала разговор и приникла к наушникам, на которые приходил аудиосигнал от жучка, установленного в квартире рейдера.
Возмущенный Баграмян, бурно жестикулируя, обратился к Будакову, сидевшему в кресле посреди гостиной:
– Слушай, Саша, какая-то хрень. Мне это совсем не нравится. Звонил непонятный урод, угрожал, говорил, что у нас будут проблемы из-за той бабы со строительной фирмы. Откуда он узнал мой телефон, интересно?
– В смысле, проблемы? – поднял глаза Будаков. Одетый в майку и спортивные штаны, он неспешно пил пиво из банки и курил тонкую сигару. Слова шефа заставили его забыть про пиво.
– Он не уточнял, – зло ответил Баграмян, бегая по комнате кругами, – мы же с ней вроде разошлись, и каждый остался при своем. Что ей теперь еще надо?
– Если этот черт позвонит еще раз, надо выяснить, чего они хотят, – произнес Будаков задумчиво, – забалтывай его и держи, сколько можно, а там посмотрим.
Я не стала заставлять себя ждать и позвонила повторно. Баграмян взял сотовый так, словно это была ядовитая змея.
– Да, я вас слушаю.
Для улучшения качества связи Баграмян перешел к окну. Я включила лазерный целеуказатель. Красная точка украсила лоб рейдера. Рядом с винтовкой у меня стояла целая елка из лазерных целеуказателей. Они были наведены на пространство внутри комнаты и отключены. Теперь я их тоже включила. Каждого, находившегося в комнате, украсила красная точка. Будаков увидел точку у себя на груди и тяжело сглотнул.
– Передай своим, чтобы не дергались. Все находятся под прицелом. Малейшее движение – и в комнате будет куча трупов, – предупредила я Баграмяна, – моя винтовка нацелена тебе в лоб. В оконном стекле ты можешь видеть свое отражение и удостовериться, что я говорю правду.
Баграмян задрожал как осиновый лист. Его глаза полезли из орбит.
– Никому не двигаться! – нервно крикнул он своим и, обращаясь ко мне, спросил с запинкой: – Са-са-скажит, что в-в-вам надо?!
– Мне нужны ответы на вопросы, и от того, как ты будешь отвечать, зависит твоя жизнь и жизнь твоих корешей.
– Я все скажу, – поклялся Баграмян, осторожно смахивая пот, застилающий глаза.
– Зачем вы охотитесь на сына Старковой? – спросила я без долгих предисловий.
– Мы на него не охотимся, – голос Баграмяна звучал достаточно искренне, – у нас не получилось с первого раза ее свалить, и мы переключились на другой объект. Зачем тратить силы и деньги, если можно найти другой объект и взять его с меньшими потерями? У Старковой оказались большие связи, и охрану не удалось подкупить. Она переиграла нас.
– И что, вы так это и оставили? – засомневалась я.
– Да, оставили, а что с ней еще делать? – ответил Баграмян. – Нам ясно дали понять, что если мы на нее хотя бы косо посмотрим, то сразу можем собирать теплые вещи и сушить сухари.
– А что, вы думаете, у Кравцова, директора молочного комбината, нет связей? – спросила я с насмешкой.
– Есть, конечно, – согласился Баграмян, – но ему не помогут никакие покровители, так как на предприятии просто чудовищные нарушения. Еще он косячил с налогами. Подавал сведения, что вся продукция – это товары детского питания, и получал налоговые скидки. Местные власти имели с него нехилый навар, но когда запахнет жареным, все от него открестятся.
– А в «Тарстрое» что, не было нарушений? – спросила я, внимательно наблюдая за его реакцией.
Лицо рейдера блестело от пота, будто он умывался и забыл вытереться полотенцем.
– У Старковой нарушения, конечно, были, но не такие глобальные. Пришлось их самим выдумывать. У нас бы все получилось, если бы она уехала в командировку, как планировала. Однако вышло иначе. Она не уехала. Мы об этом не узнали. Где-то неподрассчитали, где-то не успели правильно отреагировать, упустили время, и все. Идти дальше напролом просто не имело смысла.
– Если ты не отдавал приказа наехать на сына Старковой, может, кто-то из твоих амбалов сделал это по собственной инициативе? – предположила я. – Вы даже не представляете, какой будет расплата. Если сейчас я услышу честный ответ, то вы останетесь живы, если нет, то умрете.
– Стой, эй, не гони! – дрожащим голосом воскликнул Баграмян. Он закрыл микрофон рукой и зло спросил у остальных: – Вы, блин, придурки, кто-нибудь подкатывал к сыну Старковой?! Я же вам приказал от нее отстать! Нас сейчас из-за вас тут всех прикончат!
