– У кого еще имеются ключи от вашего джипа? – я тут же взяла след.
– У водителя моего, у Максимыча нашего. Да любой из вас мог их стянуть и дубликат сделать. Если я сам за рулем, то, приходя в штаб, на стол их бросаю.
– А водитель – человек надежный?
– Более чем. Он еще и мой телохранитель, бывший сотрудник спецслужб. Виктория, хотя вы гораздо симпатичнее следователя прокуратуры, но допросов на сегодня с меня достаточно, – хмыкнул Афанасий Иванович. – Давайте лучше отметим мое незадержание. Максимыч, сходи, купи ящик шампанского. Желательно французского, но можно и итальянского, и ананасов побольше.
Да, несмотря на словесную заботу о подрастающем поколении, думаю, свой джип наш кандидат тоже моет не из ведра…
На час я отбежала из штаба, чтобы выполнить свои полевые обязанности – раскидать листовки по почтовым ящикам. Маргарита тем временем написала статью для завтрашнего номера и отправила ее по электронной почте в свою редакцию. Когда около 8 часов вечера я вернулась в «Табуреткин-хаус», там вовсю уже действовало шампанское. Мужчины травили байки, женщины хихикали, откуда-то появилась гитара.
Я затормозила возле седовласого господина. Он рассказывал анекдот, правда, какой-то слишком мудреный:
– Что такое рай, друзья мои? Это такое место, где все повара – французы, все гувернеры – англичане, все кинорежиссеры – американцы, все домохозяйки – русские, а вся администрация состоит из немцев. А что такое ад? Это такое место, где все повара – англичане, все гувернеры – французы, все кинорежиссеры – немцы, все домохозяйки – американки, а вся администрация состоит из русских…
– Ха-ха точно! Администрация Костина! – обрадовался усатый.
Короче, всем было хорошо. Только Шустров что-то нигде не маячил.
Мне тоже налили иностранную пенящуюся жидкость в отечественный пластиковый стаканчик. Я чокнулась с Риткой, с Табуреткиным и не удержалась от очередного вопроса.
– Вы ведь учились со Стасом в школе?
– Со Стасом?
– Милиционером, который вас задерживал.
– Да, было дело, – согласился кандидат с легкой грустью. – Я за него математику решал, а он мне в лицо удостоверением теперь тычет…
– В истории с Лидой Стас ведь тоже сыграл какую-то роль, – ошеломила я собеседников.
– Откуда ты знаешь? – изумился Афанасий Иванович.
Я лишь загадочно улыбнулась: прямо директор ЦРУ, для которого тайн не существует.
– Вика, опять допрос, – вздохнула Ритка.
– Я просто подумала: раз Афанасий Иванович не виноват, может быть, кто-то пытается его подставить.
Он посмотрел на меня с любопытством:
– Кто-то, кроме штаба Костина? Впрочем, почему бы и нет. Не буду скрывать, Стас любил Лиду, а она любила меня. Так что нашей дружбе однажды пришел конец.
– Но Стас не считал вас виновником смерти любимой?
– Как милиционер – нет. А вот как отвергнутый поклонник… Лет пять назад он перебрал на встрече выпускников и сказал мне пару ласковых. Но я на него не обижаюсь. Я выше этого…
Ага, как же. То-то вы припомнили ему сегодня, господин кандидат.
– Так вы, Виктория, считаете, что Стас затаил на меня злобу настолько, что готов засадить в тюрьму? Может, он вообще и есть душитель? Решил таким образом сорвать мне предвыборную кампанию?
Похоже, Табуреткину понравилась идея, что он – невинная жертва ревности и мести бывшего друга, потом соперника, а теперь начальника убойного отдела. Оборотень в погонах порочит достойного кандидата. Избиратели, голосуйте за Афанасия Ивановича, защитите его от милицейского произвола!
В этот момент в штаб ворвалась возбужденная девица, потрясая пачкой листовок. Та самая Верка, видимо, агитки она расклеить не успела, зато принесла последнюю новость.
– Опять предвыборный маньяк! – заорала она.
– Что такое? – заволновались окружающие. – Что еще случилось?
– По радио в магазине слышала. Очередная задушенная жертва, – сообщила юная штабистка.
– Кто на этот раз?
– Мы все его знаем…
Сердце тревожно сжалось. Я в панике оглядела офис. Шустрова по-прежнему не было. Неужели он? Я подозревала, что это преступник, а он оказался жертвой? Вышел отсюда и угодил в лапы маньяка. И на его месте мог оказаться любой из нас. Чудовищно!
Кстати, что-то я Ланы давно не наблюдаю. Может быть, это на нее набросился псих с шарфом? Тоже не любит воображал. Кто теперь с осуждением посмотрит на кусочек шоколадки, которым я как раз собралась закусить шампанское?
Верка покончила с моими предположениями.
– Василий Чумазов найден мертвым, – объявила она.
– Акула пера и пиранья микрофона попалась на крючок душителя? – криво усмехнулся Табуреткин.
– Не надо так о покойнике, – покачала головой тетя Маруся.
– Слышали новость? – В штабе возник его начальник.
Шустров жив и тоже в курсе последнего убийства.
– Как это произошло? Где? – Мне не терпелось узнать подробности.
– Его труп нашли возле стадиона в районе картонной фабрики, – Виталий Максимович был осведомлен лучше Верки. – Раньше там спортивные секции размещались и выступали артисты на День работников бумажной промышленности. Но теперь все пришло в упадок. Довольно безлюдное место.
– Как же там оказался скандальный журналист? – спросила я.
– Думаю, как раз приехал за очередным скандалом, – пожал плечами Шустров. – Наверное, Чумазову в укромном месте назначил встречу или заказчик очередной понесухи, или информатор. Кажется, парень отправился туда прямо из своей редакции на такси. Таксист высадил его и уехал. А через несколько часов подростки околачивались поблизости и наткнулись на тело. На шее – удавка из черного шарфа. На груди – знакомая вырезка из газеты.
– Ничего удивительного, этот журналюга понятия не имеет о честных выборах, – заметил Табуреткин. – Он, не моргнув глазом, выдавал в эфир самую грязную клевету и помойные подробности.
– И еще хотел срубить деньжат и с ваших, и с наших, – кивнул Шустров. – Он пытался продать нам историю с инструктором. Как киллер, который сообщает «мишени», что на нее поступил заказ. Но мы не пошли у него на поводу, и он отыгрался на вранье про задержание.
Да, похоже, здесь по погибшему горевать не будут: река телевизионной грязи против нашего кандидата теперь обмелеет. Во-первых, никто не захочет повторять участь коллеги. Во-вторых, новое убийство снимает подозрения с Табуреткина. Не побежал же он сразу после допроса мочить «говорящую голову». Нет, он приехал в штаб и устроил здесь праздник. На этот раз его алиби – мы все.
– Но вы же, Виталий Максимович, говорили, что вам пришлось заплатить журналисту, чтобы он перенес интервью с инструктором, – поймала я начштаба на несоответствии.
Он словно на стенку налетел с размаху, побледнел, посмотрел на меня уничтожающе. По-моему, эта реплика его задела даже больше, чем история с шарфом, вытащенным мною из его кармана.
– Вы не так поняли, Виктория, – неубедительно забормотал он.
– Ну как же, Максимыч, я же на самом деле выделил тебе определенную сумму для Чумазова, – вспомнил наш кандидат.
Ага! Я еще тогда, в боулинг-клубе, поняла: что-то здесь нечисто, темнит Виталий Максимович.
– Афанасий Иванович, у меня возникли другие непредвиденные расходы, – стал оправдываться его ближайший помощник. – Аккумулятор у меня в машине полетел. А нужно срочно было ехать по выборным делам. Я решил с Чумазовым потом связаться. Но после того как инструктора кокнули, необходимость отпала. Я просто забыл доложить вам, на что пошли те деньги.
Зажал ты их, Максимыч, поняла я. Использовал в личных целях и сейчас случайно проговорился. Никто бы и не заметил, но я вранья не люблю. Особенно, когда происходят убийства. Тут нужно выяснять все детали, до конца. Ведь неизвестно, что окажется важным. А ну как Шустров убил Чумазова, чтобы как раз денежный вопрос замять? Хотя тогда бы он, наверное, лучше следил за своей речью.
В любом случае, Табуреткина не сильно взволновала эта растрата.
– Ну и ладненько, – отмахнулся он. – Давайте выпьем за то, чтобы мы были живы. А наши враги – как получится…
На следующий день меня ждала тяжелая штабная работа. В буквальном смысле потяжелевшая: вместо листовок я должна была разносить газеты. Опустив с десяток в ящики, я вдруг заинтересовалась их содержанием, потому что заметила на последней полосе знакомые детские лица.
Глебка и Ритка. Дети Маргариты, она сама и наш кандидат. С ума сойти! Вот для чего была нужна та фотосессия в детском клубе. Я поставила пачку печатной продукции на грязный подъездный пол и при свете засиженной мухами лампочки стала читать.
«Афанасий Табуреткин не только политик, отстаивающий интересы народа, он – настоящий мужчина. Не тот, кто окружает себя фотомоделями с нулевым интеллектом или женится на чьей-нибудь дочке с громкой фамилией и приданым. Очень долго он не мог встретить ту, единственную. Но недавно в его жизни появилась Маргарита. Обычная работающая женщина, одна воспитывающая детей. Наш кандидат готов стать им папой.
