ПНВ лежал в серванте в нижнем шкафчике, упакованный в картонную коробку. Дядя Степа вытащил его из упаковки и протянул Белякову.
— Проверить можете в туалете, только свет не включайте.
«Действительно, стоящая вещь», — подумал покупатель. Все было видно как днем, только с небольшим зеленым оттенком.
— Сколько стоит эта прелесть? — спросил Игорь, вернувшись из туалета.
— Восемь триста плюс семьсот за аккумуляторы, зарядное устройство и дополнительный комплект линз.
— Беру. Заверните.
На выходе Беляков получил четыре обоймы. Железная дверь тут же захлопнулась за ним, послышался лязг закрывающихся засовов.
Дядя Степа был счастлив: наконец-то он спихнул этот гадский ПНВ, да еще на две тысячи дороже его обычной стоимости! В эту минуту он даже не подозревал, что этот ПНВ станет главной причиной, из-за которой его захочет убрать только что ушедший отсюда клиент.
* * *
На следующий день Беляков с самого утра сидел в одном из многочисленных баров города Тарасова и пил пиво, пытаясь вместе с пивом набраться смелости на хладнокровное убийство. И, кажется, ему это удалось.
В голову лезли разные мысли: и о Сапере, и об украденных деньгах, и о предстоящем убийстве Самойлова. Но одна мысль закралась глубже других, не давая покоя своими отвратительными подробностями. Это были воспоминания далекого детства, которые не тревожили его ранимую душу уже многие годы.
Перед глазами Игоря появился его родной двор, в котором он жил, вспомнились люди, обитавшие в этом же дворе, друзья, ставшие впоследствии его злейшими врагами.
Он уже не помнил, из-за чего произошла ссора, но случилось так, что Игорь оказался один против целого двора обозленных на него мальчишек. Некоторое время он скрывался и каким-то образом умудрялся не попадаться им на глаза. Но долго так продолжаться не могло, и однажды десятилетние пацаны все-таки подловили его в безлюдном месте. Как ни был силен Игорь, справиться с силами, превосходящими его в десять раз, не представлялось возможным. В тот день Игоря жесточайшим образом избили.
Он провалялся в больнице больше месяца и вышел оттуда с одним диагнозом: патология аккомодации с нарушением сумеречного зрения — в сумерках и темноте он ничего не видел, все сливалось в одно темное мутное пятно. Сначала это его раздражало, но со временем он перестал обращать внимание на свою сумеречную слепоту и как-то приспособился, хотя видеть от этого не начал.
С тех пор он с животным ужасом боялся боли. Боялся того, что его могут избить, и этот страх стал навязчивой идеей следующие пять или шесть лет его жизни. Однако время лечит, и постепенно, незаметно для самого себя, страх прошел, но не исчез окончательно: он затаился в глубинах сознания, чтобы дождаться подходящего случая для эффектного появления на свет. И такой случай представился спустя многие годы: страх вышел наружу, показав гадкое лицо своему хозяину и доведя его тем самым до сумасшествия…
Игорь отмахнулся от неприятных мыслей и продолжал свое занятие — тупо, ни о чем не думая, смотреть в стену напротив, автоматически прихлебывая пиво из увесистой кружки.
В три часа дня Беляков почувствовал себя совсем уверенно и тогда пошел к бару, в котором у него с Самойловым была назначена встреча.
Обследовав ближайшие подворотни, он выбрал для засады удобную арку в десяти метрах от бара. В ней стояли мусорные баки, за которыми можно было в случае чего спрятаться и дождаться, когда Самойлов выйдет из бара. Игорь решил заодно найти и ход для отступления — дворами, но спросить было не у кого, все окрестные жители чертовски напились, не в состоянии толком и двух слов связать.
После некоторых поисков Беляков нашел наконец трезвого человека — глухую бабку, гревшуюся на солнышке. За объяснение пути наглая бабка, которая, как оказалось, лишь придуривалась глухой, содрала с него двести пятьдесят рублей, но путь указала верный.
Затем Беляков забрел в другой внутренний дворик, на Вольской: ему нужна была машина. Игорь заплатил одному старичку триста двадцать долларов за то, чтобы тот написал на него доверенность на право вождения его старенького «Запорожца». Беляков обещал вернуть машину на следующий день, но старичок сказал, что за эти деньги он может оставить машину себе насовсем.
Игорь долго мотался на этом «Запорожце» вдоль Вольской в поисках места для парковки, и только через полчаса он смог отыскать его.
Однокомнатную квартиру он снял давно, воспользовавшись объявлением в газете, и жил преимущественно в ней, так как не мог долго находиться в своей трехкомнатной, где произошло убийство жены. По официальной версии, Марина считалась пропавшей без вести. А свою квартиру в престижном доме Беляков использовал лишь для того, чтобы, непонятно зачем, прятать там компрометирующие его документы.
Он сидел в однокомнатной квартире, пил «Black Lable» и курил «LM», постоянно вспоминая Марину и изредка Сапера.
Без десяти двенадцать вечера Беляков вышел из дома и направился на улицу Вольскую, откуда дворами пробрался к арке с мусорными баками. Там он прятался почти целый час, совсем одурев от мерзких зловонных запахов, исходящих из баков.
Около часа ночи в подворотню вошли двое подвыпивших мужчин в белых рубашках. В зеленом свете прибора ночного видения Игорь сразу узнал одного — это был Самойлов, второго мужчину Беляков видел впервые.
«Вот это удача, — подумал Игорь, — есть на кого свалить убийство, а самому остаться ни при чем».
* * *
Рана Сергея оказалась неопасной, и через три дня я приехала в больницу, чтобы забрать его.
Ожидая в холле, когда он спустится, я бросила кости на журнальный столик: 31+3+20 — «Он влюблен в вас без памяти. Не отвергайте эту любовь».
Я улыбнулась. Кости разрешали мне встречаться с Сергеем не как с другом, а как с любовником.
— Здравствуй, — поздоровался Сергей с измученным видом.
— Привет, — улыбнулась я.
Мы пошли к моей машине. Кстати, в благодарность за мое содействие в деле Кирсанов через своих людей в ГИБДД помог вернуть мне мои права.
— Домой? — спросил Сергей, когда мы выехали за ограждение больницы.
— Домой? Ты спятил? — возмутилась я.
— А что?
— Сергей, мы победили, а победу нужно праздновать, и праздновать на широкую ногу.
— Но у меня деньги остались дома, заедем?
— Забудь! Я сегодня угощаю, у меня появилась неожиданно большая прибыль, которую я просто жажду уменьшить.
— Я весь в твоем распоряжении.
— А я в твоем.
Мы поехали в самый дорогой ресторан города, и празднование нашей победы растянулось на три дня.
Беляков очнулся от сна на полу между комнатой и коридором. Держась обеими руками за косяк дверного проема, он медленно, с трудом поднялся на ноги. У него нестерпимо болела голова, двоилось перед глазами, да и соображал он плохо.
Словно пьяный, он побрел в ванную комнату к умывальнику, и только после того, как ему на голову полилась струя холодной воды, стало немного легче.
Честно говоря, было неясно, как это он вообще поднялся на ноги в считанные минуты после ухода Татьяны: такая доза снотворного должна была держать его в состоянии анабиоза как минимум часа три.
Прозвенел звонок, отдавшийся гулким эхом в его голове. Шатаясь из стороны в сторону, Беляков не торопясь подошел к входной двери и заспанным голосом спросил:
— Кто там? — Смотреть в глазок не имело никакого смысла, так как перед глазами стоял сплошной туман.
— Свои, Игорян, свои. — Из-за двери послышался до боли знакомый голос, однако мозг соображал еще слишком плохо, и определить сразу, кому принадлежит голос, он не смог.
— Своих я никого не жду. Так кто такой?
— Да в глазок посмотри, дебил! Открывай давай скорее!
И тут Беляков сообразил — за дверью стоял Сапер. Игорь безропотно открыл дверь и остолбенело уставился на незваного гостя, стоявшего перед ним.
— Так и будем стоять? — после некоторой заминки спросил Сапер.
Со стороны Игоря не последовало никакой реакции: он словно застыл на месте с широко открытыми глазами и чуть приоткрытым ртом.
Сапер отошел в сторону, и перед Беляковым возникли два бритоголовых амбала, переминавшихся с ноги на ногу. Один из них так сильно толкнул хозяина квартиры, что тот по инерции пролетел весь коридор и приземлился на мягкое место только в комнате, больно ударившись затылком о торец письменного стола, стоящего напротив двери.
— Сапер, ты че приехал-то? — не веря своим глазам, спросил с пола Игорь.
— Да вот мимо проезжал, решил заехать к старому другу, узнать, как у него с финансами. А? Как у тебя с моими финансами?
— Ты что, Сапер, мне не веришь? Я же тебе обещал. Обещал же я тебе!
— Да ты не ори! Бабки давай.
— Деньги будут.
