Серафима натянула бледно-зеленое облегающее платье на бретельках – оно очень подходило к свежему золотистому загару. Потянулась к косметичке, потом передумала. Краситься по такой жаре – самоубийство: тушь потечет, помада размажется. Увидев этакое чучело, Ник попросту сбежит. Хотя, может, оно и к лучшему…
Волосы под жарким солнцем слегка выгорели, порыжели, от воды начали слегка виться, и Серафима признала, что, несмотря на две бессонные ночи, выглядит она вполне мило.
Она вышла в коридор, заперла дверь и не успела сделать и нескольких шагов по мягкой ковровой дорожке, как сзади ее окликнули:
– Эй, красавица!
Серафима оглянулась – и раздражение зашкалило за все разумные пределы. К ней резво приближались Жирдяй и Хорек, самые противные и мерзкие мужчины во Вселенной.
Она ничего не ответила и направилась к лестнице. По опыту она знала, что жесткий игнор – самое лучшее средство для таких навязчивых нахалов.
Но ее догнали и крепко взяли за локотки с двух сторон. Лапа у Жирдяя была потной и липкой, ладошка Хорька, напротив, ледяной, словно он провел ночь в погребе. Серафиму передернуло от отвращения.
– Красавица, а у тебя платье прозрачное! – радостно сообщил Жирдяй. – На солнышке просвечивает. Вид сзади очень даже неплохой. Гриша, подтверди!
Хорек Гриша с удовольствием подтвердил, что да, вид сзади – прекрасный.
От обоих несло перегаром, и Серафима едва сдерживалась, чтобы не заорать во весь голос. Она попыталась вырваться, но держали ее крепко.
– Что ж ты с нами так неласково? – огорченно спросил Жирдяй. От запаха перегара Серафиму чуть не вывернуло, и она попыталась лягнуть парня каблуком босоножки. – Да еще и трепыхается к тому же!
Гриша укоризненно покачал головой и ущипнул Серафиму повыше локтя.
– Отвали, урод! – зашипела она. – Я сейчас закричу, вы поняли?
– Нельзя так себя вести, когда джентльмены приглашают тебя в гости. Тебе, может быть, этим оказана большая честь, а ты дрыгаешься! Так разве поступают? Ты разве сюда не за этим приехала?
– Не твое дело, свинья, за чем я приехала. И руки убери! Убери, я сказала!..
Ее уже тащили в конец коридора, где у сладкой парочки был один на двоих номер. Серафима крикнула, но ей зажали рот жирной короткопалой ладонью.
«Все, сейчас изнасилуют – и привет!» – мелькнула в голове отчаянная мысль, и в этот самый миг в дверях, ведущих на лестницу, показался человек. Серафима отчаянно забилась в руках подонков, замычала и даже попыталась укусить одного из них в ладонь и только после этого узнала Ника.
Коридор огласился таким трехэтажным матом, какого Серафима ни разу не слышала за годы работы в криминальной хронике. Ник ринулся к ней, Хорек от растерянности разжал руки, и Серафима рухнула на ковровую дорожку.
Дальнейшее помнилось смутно. Вроде бы Ник одним ударом свалил с ног хилого Гришу, споткнулся о его распростертое на полу тельце и, как ракета, врезался Жирдяю в живот… Но она не была ни в чем уверена. Лишь какое-то время спустя она осознала, что сидит на поверженном враге и лупит туфлей ему по голове. К счастью, не каблуком. Ник, тяжело дыша, оттащил Серафиму в сторонку.
– Гады! – прерывающимся голосом сказала она. – Ник, пошли.
Сладкая парочка извергала им вслед слабые проклятия, но вид у них был бледный. Жирдяй вообще выглядел так, словно его вот-вот стошнит.
Завтрак как раз был в разгаре, и все постояльцы как один уставились на них любопытствующими взглядами. Администраторша не донесла до рта чашку с чаем и замерла, открыв от изумления рот.
– У вас там на третьем этаже мусор валяется! – сообщила Серафима с нескрываемым презрением.
Администраторша поднялась с чашкой в руке и с выражением недоумения на физиономии, но они уже вышли из холла.
– Интересно, почему эта баба так на нас смотрела? – спросила Серафима и только сейчас удосужилась посмотреть на своего нежданного спасителя. – Ник!!! Что они с тобой сделали?!
У парня была рассечена губа и глаз медленно наливался синевой. Натуральный боксер после ринга. Серафима ужаснулась и заметалась по дорожке:
– К врачу! Лед, срочно приложить лед. Надо вернуться и вызвать врача.
– Мы сейчас как раз идем к врачу, – напомнил Ник, силясь улыбнуться. – И не паникуй. Лучше приведи себя в порядок. У тебя зеркало с собой есть?
Серафима молча посмотрела на него и полезла в сумочку. Зеркало отразило встрепанную шевелюру, совершенно безумные, лихорадочно блестящие глаза. Из крупных повреждений – оторванная подошва у туфли и разорванное по шву платье. К счастью, по бокам и так были небольшие разрезы, так что эта асимметрия выглядела просто как задумка дизайнера. Ник пострадал гораздо сильнее.
– Что они от тебя хотели? – спросил он, ведя Серафиму за локоть к воротам.
– Догадайся с трех раз. Думаю, в их планы входила веселая групповушка с моим непосредственным участием. Слава Богу, ты вовремя объявился.
– Я услышал, как ты крикнула, – пояснил Ник. – Слушай, у тебя на руках жуткие синяки.
– Следы от их грязных лап. – Серафима брезгливо скривилась. – Черт, буду теперь ходить как жертва насильников. Стыда ведь не оберешься!
– Купим тебе в аптеке какое-нибудь средство…
– Слушай, боец, нам тебя надо лечить в первую очередь! Ты сам на себя не похож. Как это тебя угораздило заполучить такой фингал?
– Жирный засветил мне кулаком в глаз. Ну да ничего, шрамы украшают мужчину.
Серафима тактично промолчала. В данный момент мужчина ее мечты походил на банального хулигана и уличного драчуна. Заплывший глаз особого шарма ему не придавал, а губа стремительно распухала, словно Ника ужалила пчела.
Они уже шли по дорожке в сторону центра городка. Серафима ни разу здесь не бывала, да и Ник чувствовал себя не очень уверенно. То и дело поглядывал на названия улиц и номера домов.
– Куда мы идем? – полюбопытствовала Серафима.
– К врачу.
– Понятно, что не к конюху. Откуда ты знаешь адрес?
– А я ходил кофе пить и позвонил из автомата. Она ждет нас.
– Представляю, что вообразит себе девушка, когда мы предстанем перед ее строгим взором, – резвилась Серафима, стараясь не обращать внимания на хлопающую по асфальту оторванную подошву. – Да она нас на порог не пустит!
– На порог нам не обязательно, – резонно возразил Ник. – Записку можно даже сунуть под дверь, я не обижусь!
Но встретили их неожиданно приветливо. Наверное, потому что врач всю жизнь только и занимается тем, что созерцает раны, кровоподтеки и прочие травмы, а потому воспринимает их спокойно. Ну подумаешь, являются в дом два человека после драки – обычное дело!
Молодая девушка в халате радушно открыла им дверь, выслушала сбивчивые объяснения Ника и с улыбкой пригласила их войти. Серафима с любопытством оглядела крошечную квартиру и ее хозяйку. Девушка была симпатичной, но уставшей, под глазами залегли тени.
– Проходите. Садитесь вот сюда, не стесняйтесь. Может быть, чаю?
– Нет, спасибо, мы, собственно говоря, только на минутку забежали, – неловко отнекивался Ник.
– Ну что вы, внука Андрея Борисовича я просто так не отпущу, – засмеялась девушка и отправилась на кухню. Оттуда донеслись уютные, очень домашние звуки: щелчок электрического чайника, шуршание бумажного пакета, стук ножа по разделочной доске.
– Меня зовут Настя, – громко сказала из кухни хозяйка. – Через минуту все будет готово.
Серафима устроилась в кресле, огляделась. Квартира была небогатой – дешевые обои, старая, еще советская, мебель, но все блестело. Чистота – как в операционной. Она вспомнила мотающиеся по полу двухнедельные клочья пыли в собственном жилище и устыдилась. На стенах висели фотографии в аккуратных рамочках.
– Настя, вы что, были знакомы с моим дедом? – поинтересовался Ник, вытянув шею в сторону кухни, где мелькал пестрый халатик.
– Очень коротко. Но мне он был симпатичен. – Девушка вкатила в комнату столик, сервированный для чаепития. – Я работаю на «скорой». Один раз вашему деду стало плохо, поступил вызов, мы поехали к нему и довольно быстро сняли приступ. После этого он каждый день присылал цветы из собственного сада, представляете? Нет, не подумайте ничего такого. – Она смутилась. – Он просто был настоящим джентльменом. Жаль, что его уже нет. Очень жаль.
Она помрачнела, уселась на подлокотник кресла, разлила по чашкам чай.
– Пожалуйста, угощайтесь. Печенье пекла моя мама, она вечно меня подкармливает. Попробуйте, оно вкусное.
– Настя, расскажите нам об Андрее Борисовиче, – попросил Ник. – Вы, наверное, знаете, что мы мало общались.
– Я почти ничего о вас не знаю. Ваш дед не любил обсуждать семейные дела, но я слышала о той истории с вашей бабушкой. – Настя задумчиво взяла чашку и тут же поставила ее обратно. – Что я могу сказать? У него в доме я была всего два раза, на вызовах. Знаю только о его тяжелой астме, плюс больное сердце.
