Они уже въехали во двор дома Зворыкиных, когда Валерий Иванович признался:
– Честно говоря, мне кажется, что и убийство вашей коллеги тоже как-то связано с этим делом. Я могу добиться встречи с Белкановым, поговорить с ним, но узнать что-то наверняка не удастся… Я же не могу спросить у него, что он вообще задумал?
– Вы как-то говорили, что умеете читать мысли, – вспомнила Лена.
– Я говорил не совсем так: мысли читать не умею, но то, о чем думает человек, с которым я беседую, могу представить с некоторой долей вероятности. Вот и сейчас мне кажется, что вы пытаетесь заняться самостоятельным расследованием. Мой вам совет: не надо этого делать. Самостоятельное – значит, самодеятельное. Пусть каждый занимается тем, чему обучен. Для раскрытия преступления есть следствие, специально обученные люди. Я, наконец, попытаюсь. Дело-то не безнадежное. А вам я бы посоветовал вообще сменить номер телефона, уехать куда-нибудь. Если нет возможности уехать, то не стоит появляться в местах, где вас могут наверняка встретить.
– То есть мне не появляться дома, на даче, на работе? А Петьке не ходить в школу?
– Именно так, – кивнул адвокат. – И еще кое-что в качестве дополнительной информации. Историю Аси помните? На ее кровавой свадьбе свидетелем со стороны жениха был именно Белканов. Вот такое совпадение. И на суде он был главным свидетелем обвинения. Он первым тогда услышал выстрел в спальне, первым ринулся туда. Вот такое совпадение…
Зворыкина вернулась в свою уставшую от ожидания квартирку, увидела знакомые стены, вспомнила совет адвоката не появляться здесь и поняла, что сделать этого не может при всем желании. Это единственное родное место, где все напоминает о муже, и уехать отсюда – значит чуть-чуть, совсем немного забыть о нем. Можно, конечно, занять себя работой, уставать от этой работы, но, возвращаясь сюда, успокаиваться – это как возвращение надежды, возвращение туда, где всегда было спокойствие и счастье. Лена сняла обувь, но не успела пройти внутрь квартиры, как раздался звонок мобильника.
Голос Инны Сергеевны был бодрым, взлетал до пронзительных верхних нот, а потом опускался до низких грудных интонаций.
– Как у вас дела, Леночка? – попыталась проникновенно шепнуть она. И тут же вскрикнула: – Удалось что-нибудь решить?
– Не удалось, – ответила Лена.
– Не переживайте, – продолжала радостно взвизгивать бывшая жена Валерия Ивановича, – мы обязательно поможем. Мужа сейчас нет, он в Италии возглавляет делегацию деловых кругов города. Гуляет сейчас по Милану – представляете? То есть не гуляет… Разумеется, занимается делами, у них там обширная программа. Но он послезавтра обязательно вернется. То есть он вернется в любом случае, и тогда мы обязательно поможем.
– Как Вика? – спросила Зворыкина лишь для того, чтобы остановить звон в ушах.
– Нормально, то есть хорошо. Не дерзит. В комнате у себя сама убрала. Я ей говорю: «Зачем ты это делаешь? У нас для этого специально обученные люди есть». Так мало того, она еще сама пошла сегодня утром на кухню и приготовила себе мюсли. А завтрак уже на столе стоял. Но я не стала ничего говорить. Правильно я сделала?
– Абсолютно. Вам еще надо как-нибудь с ней сесть и определить правила общения. Что дозволено ей, а что можете делать вы.
– В каком смысле? – не поняла Инна Сергеевна. – Я мать, и мне позволено все.
– Все не позволено никому. У девочки должен быть свой мир. Захочет – пустит вас туда, нет – придется терпеть.
– Нет, это как-то слишком. Впрочем…
Жена вице-губернатора замолчала, а потом предложила:
– Сможете приехать сегодня?
Лена задумалась. В конце концов, это ее работа, а значит, ее проблемы никого не интересуют. Проблемы у тех, кто нуждается в ее помощи.
– Конечно.
– Я решила заняться психологией, – объявила Вика.
– Мне нравится твой выбор. Помощь моя требуется?
Девочка задумалась.
– Нужен список литературы, чтобы не читать то, что не нужно, чтобы не было каши в голове. Пока я начала с общей психологии, там все понятно. А когда начала знакомиться с социальной психологией, там не все…
– Что тебе не ясно?
В этот момент дверь комнаты открылась и вошла полная женщина с подносом в руках. На подносе стояли чайные чашки, небольшой чайник и тарелка с пирожными. Следом в комнату прошмыгнула Инна Сергеевна.
– Чаю попейте, – предложила она и тут же спросила: – Не возражаете?
Лена кивнула, следом за ней кивнула девочка.
И тут же продолжила разговор:
– Пытаюсь разобраться с аттитюдом.
Услышав это, Инна Сергеевна напряглась и посмотрела на Зворыкину.
– Это просто социальная установка, – пояснила Лена. – Обычно выделяют три компонента, но мне ближе мнение Смита, Бруннера и Уайта, которые выделяют четыре функции…
– Я в курсе, – кивнула Вика, – с этим я разобралась, как и с видами социальных установок. Вопрос в другом…
Полная женщина, поправив передник, вышла. Вика замолчала, ожидая, как видно, что уйдет и мать, но Инна Сергеевна подвинула к себе кресло.
– Ничего, если я с вами немного посижу?
Она посмотрела на дочку, та пожала плечами:
– Зачем спрашиваешь? Ведь ты здесь хозяйка.
– Раньше ты так не считала.
И все же жена вице-губернатора поднялась и поманила Лену из комнаты, а когда они вышли в коридор, отвела ее подальше от прикрытой двери и шепнула:
– Вы все время так с ней общаетесь? Как будто она у вас экзамен принимает. Или вы у нее.
– Это мой метод, – объяснила Зворыкина. – Вся наша жизнь – это экзамен на соответствие идеалу.
Инна Сергеевна внимательно посмотрела на Лену, как будто хотела удостовериться, что ее не разыгрывают, собиралась, судя по всему, возразить, но передумала и покачала головой:
– Мне надо идти. Очень много дел.
– Она уехала? – спросила Вика, когда Зворыкина вернулась в ее комнату.
Лена кивнула:
– К любовнику спешит.
Девочка пристально смотрела на Зворыкину, проверяя ее реакцию.
– Плохо, конечно, но это ее личное дело. Впрочем, ты же не знаешь это наверняка.
– Знаю. Знаю даже кто. Я встретила их как-то. Зашла в кафе, а они там сидят рядышком. Конечно, сделала вид, будто не заметила, и мать – будто бы тоже, но отстранилась от него и отвернулась к окну. Потом они сразу убежали. Она деньги на столе оставила – рассчиталась за себя и за него. Если бы это был не любовник, зачем ей от меня прятаться? И тем более платить за мужчину. Он такой молодой и накачанный. Это тренер по фитнесу. Зовут его Гена, а в телефоне он у нее записан как «книжный магазин».
– Я бы не хотела обсуждать чужие отношения…
– Да и я тоже. Но после той встречи в кафе она стала Виктору Васильевичу говорить, что я не в себе. Это на всякий случай, если я проговорюсь ему, она может покрутить пальцем у виска и сказать, что она типа того – предупреждала его. Но у него тоже кто-то есть. И ко мне он тоже… А когда они вместе, да еще на людях, то просто идеальная пара.
Лена хотела прервать этот разговор, но Вика вдруг спросила:
– Что такое лидер?
– Человек, которому дано право принимать решения от имени какой-то группы или сообщества. И решение это не оспаривается, независимо от того, закреплено ли это право юридически, простым голосованием или признано по умолчанию.
– Виктор Васильевич, по-вашему, лидер?
Зворыкина подумала и покачала головой:
– Он руководитель и действует согласно своим обязанностям и должностным инструкциям; вполне вероятно, что некоторые его решения не пришлись бы по вкусу большей части нашего общества.
– Гений может быть лидером?
– А почему бы и нет? Хотя вряд ли современники понимают его. Ведь гений – это человек, создающий то, для чего нет правила.
Она сказала это и вдруг вспомнила о муже. И снова ей захотелось быть с ним рядом, коснуться его, шепнуть что-нибудь ласковое.
– Как вы хорошо сказали, – долетел до нее голос девочки.
– Это не я дала такое определение гения, а философ Кант, который и сам, вероятно, им являлся. Одинокий и не понятый современниками. Он, например, первым начал утверждать, что приливы и отливы происходят оттого, что вокруг Земли вращается Луна и своим притяжением вызывает эти явления. Он так владел логикой, что мог бы расследовать любое самое запутанное преступление…
Позже, находясь дома, Зворыкина вспомнила этот разговор и то, что сказала о Канте. А что мешает ей самой собрать какие-то факты – ведь наверняка Валерий Иванович многое знает! Да и она знает что-то, неизвестное Валерию Ивановичу наверняка. Например, то, что Николай ни в чем не виноват. Возможно, он не верит, что Зворыкин нарушил закон, однако уверенности в этом у него нет. Колю обвинили в вымогательстве. Приплели какие-то тендеры, к которым он никакого отношения не имеет.
