— Нет. Мы поехали в «Арабские ночи».
— Вы заказали там столик? — оживился Дракон, делая знак Шестерке и он тут же затараторил в свою рацию, уже не понижая голоса.
— Да, мы заказали столик.
— Вы сидели одни?
— Нет. Г-жа Арухманова встретила знакомых. Кажется, это были англичане.
Дракон озабочено повертел в руках ручку. Катя сидела с пылающим лицом. Выходит, Вонг, по возвращении из джунглей, следил за каждым ее шагом.
— Вас, офицер, не могут припомнить в «Арабских ночах», но вот г-жу Арухманову и пожилую чету англичан, помнят. Кажется, с вами сидел еще молодой человек, который после ушел с танцовщицей. Кто он?
— Не знаю, — отрезал Вонг. — Я предпочел не стеснять их разговора и пошел в бар, потом вышел на улицу.
— Г-жа Арухманова?
— Он турист, кажется… — промямлила Катя.
— Но вы в этом не уверены?
— Я с ним мало общалась.
— К сожалению, официанты путаются в датах. Танцовщица, вообще, утверждает, что это произошло за день до убийства. Англичане, завсегдатаи «Арабских ночей», уже уехали из Таиланда, как, по-видимому, и тот молодой человек, что составил в тот вечер вам компанию. Но все твердо уверены, что вы недолго просидели в «Арабских ночах», и покинули его до двенадцать ночи. Где вы провели ночь с двенадцати до двух часов? Госпожа Арухманова?
Господи, да если б, она хоть могла догадываться, что ответить.
— Ваше молчание наводит меня на мысль, о некоторой неадекватности поведения офицера Вонга с женщинами, — опять взялся за свое Дракон. Ему видно здорово приглянулась мысль выставить Вонга сексуальным садистом. — Я исхожу из показаний портье отеля о том, что ее удивил вид русской. Ей даже показалось, что она перенесла побои. Русские тоже говорят о том, что до той роковой ночи, госпожа Арухманова выглядела благополучно. Следует принять во внимание то, что с тех пор как в автокатастрофе погибла жена офицера Вонга, он все еще одинок и, по-видимому, довольствуется случайными связями. Быть может это объясняется тем, что с женщинами офицер не может обойтись без насилия. Думаю, вы понимаете, о чем идет речь. Что вы на это скажете, офицер?
— Это не ваше дело, — бесстрастно ответил Вонг.
— Я все же склоняюсь к тому, что свидетельница подверглась жесткому давлению и запугиванию со стороны офицера Вонга. И потом ваше заявление голословно и вы пристрастный свидетель. Все сидящие здесь понимают, что вы, как никто заинтересованы в том, чтобы отвести от свидетельницы все подозрения. Разумеется, вы провели всю ночь номере и свидетелей у вас нет? Не так ли?
— Мы сняли номер в «Бешеной корове», нас видели там… — нехотя сообщил Вонг.
Семен Геннадьевич закашлялся. Генерал насмешливо поглядел на своего подчиненного. Шестерка возбужденно затараторил в рацию.
— Немного странный выбор, — кисло усмехнулся Дракон, переводя недоверчивый взгляд с Кати на Вонга. — Для офицера, в силу его профессиональной деятельности это место разумеется не секрет, но приличная публика не заглядывает в этот притон. Видимо вы, мадам, не знали куда шли?
Катя сообразила, что «Бешеная корова» и была той пивнушкой с тучным хозяином-барменом. Вонг привел ее туда, потому что полиции, в голову не пришло искать в подобном месте. К тому же там их могли не запомнить. И еще она поняла, что теперь ей пора выручать Вонга, поскольку направление допроса изменилось: Дракон изо всех сил старался скомпрометировать его. Все это, пронеслось в ее голове за то время, пока Дракон вслух удивлялся странному выбору Вонга.
— Простите, — сказала она, и все повернулись к ней с тем же выражением, когда услышали, что Вонг решил давать показания, — но я сама попросила офицера Вонга… то есть Вонга отвезти меня в подобное заведение.
Дракон поднял руку, прося подошедшую Шестерку повременить с докладом. А у того, судя по возбужденно блестевшим глазам, имелись интересные новости.
— Разве он вас не предупредил, что это за место и чем чревато его посещение?
— Да, но я настаивала.
— Вы настаивали? Откуда же у вас появилось столь странное желание?
— Об этом заведении мне рассказала чета англичан с которыми я встретилась в «Арабских ночах», — на Катю нашло вдохновение, и это придавало ей уверенность. — Думаю, если бы офицер Вонг не отошел к бару, он бы пресек подобный разговор.
Что-то, тихо сказав Шестерке, Дракон отослал его обратно к рации.
— Все так и было, офицер?
Вонг кивнул.
— Хозяин «Бешеной коровы», как и добрая половина завсегдатаев, запомнили вас, особенно вас, г-жа Арухманова. По его словам, фаранго оказалась очень агрессивна и, от нее несло коньяком. Проститутку, вздумавшую увести у вас клиента, — он кивком показал на Вонга. — Вы буквально избили и забили бы табуреткой, если бы вас вовремя не остановили. Ко всему прочему, по показаниям свидетелей, вами был оплачен номер на всю ночь. Вы это подтверждаете?
— Да, — выдавила, ошеломленная Катя. Вот это финт!
— Офицер? — Дракон повернулся к Вонгу.
Неподвижно смотря в одну точку, он молчал, не торопясь подтверждать Катины слова.
— Офицер?
Катя вопросительно посмотрела на Семена Геннадьевича. У того в глазах плясали чертики.
— Здесь если баба платит за мужика, тот теряет свое лицо и репутацию, — быстро прошептал он. — Альфонсом здесь быть позорно.
— Да, — глухо отозвался Вонг.
— Отлично! — прямо таки ликовал Дракон. — Поздравляю, генерал, у вас служат доблестные офицеры.
— Пора бы отбросить подобные предрассудки, г-н Прачат, — насмешливо отозвался генерал. — Если мои офицеры пользуются у дам успехом, то я не собираюсь им за это выговаривать. Офицер Вонг, выполняет свой долг и меня не интересует, как он развлекается в свободное от службы время. К тому же следуя вашим словам, г-н Прачат, — он поклонился в его сторону. — Интрижка с фаранго никак не может повлиять на его репутацию.
Генерал произнес последние слова по тайски, но Семен Геннадьевич добросовестно перевел их Кате.
— Полагаю, офицер Вонг не разочаровал вас, мадам, и честно отработал потраченные на него деньги, — со змеиной любезностью, осведомился у нее Дракон. — Судя по тем звукам, что слышались из вашего номера вы получали истинное удовольствие.
— Это к делу не относится, — быстро вмешался Семен Геннадьевич.
— О, разумеется! — Дракон больше любивший наступать, а не обороняться, произнес: — Просто, я был бы разочарован, если бы офицер Вонг не отработал уплаченные ему дамой деньги.
Катя сидела застыв на месте. Ей казалось, шевельнись она и унижение раздавит ее своей тяжестью. Молчание Вонга непроницаемой стеной отгораживая от всего мира, попросту уничтожало ее.
— Г-жа Арухманова, прошу прощение за причиненное вам беспокойство. Надеюсь, вы понимаете, что выявление виновных и установление истины в совершенном злодеянии, первейший долг человека, гражданином какой бы страны он ни являлся. Не так ли?
Дракон чуть ли зубами не щелкал в досаде, что добыча ускользнула от него. Найдя в себе силы вежливо поклониться ему, Катя подписала все бумаги, угодливо подсунутые ей Шестеркой под неусыпным наблюдением Семен Геннадьевича.
— Позвольте нам откланяться, — сказал генерал, вставая из-за стола. — Полагаю, вы больше не имеете вопросов к офицеру Вонгу?
— О, нет! Мне все предельно ясно, генерал. Допрос окончен, господа.
Попрощавшись со всеми, генерал вышел в открытую перед ним Вонгом дверь. Ограничившись общим поклоном, ни на кого не гладя, Вонг вышел за ним, закрыв за собой дверь.
— Я подожду вас внизу, — сказала Катя Семен Геннадьевичу, что-то обсуждавшему с Прачатом, и поспешила в коридор.
Генерал и Вонг ждали лифт в конце коридора, и Катя направилась к ним, еще не представляя, что скажет Вонгу. Что все вышло случайно? Что она не думала, что все повернется подобным образом? Что ей очень жаль? Она должна что-то ему сказать. Подошедший лифт, бесшумно раздвинул створки.
— Подождите, — Катя ускорила шаг.
Генерал первым, вошедший в лифт, сделал движение задержать его, но Вонг уже нажал кнопку спуска. Она могла бы успеть, но по мере того как подходила к лифту, ее шаг замедлялся. Все это время Вонг упорно смотрел поверх ее головы и, когда она остановилась у, медленно сдвигающихся створок, они посмотрели друг другу в глаза. Створки мягко сомкнулись разделяя их.
Глядя на плотно сомкнутые, безликие двери лифта, Катя поняла одно: чтобы она ни сказала Вонгу, это уже не имело значение. Слишком ясно увидела она в его взгляде неприязнь и отчуждение. Еще бы! Она стала причиной его унижения, больно задев его мужское самолюбие. Видимо то, что ей тоже досталось и ее выставили пьяной развратной шлюхой, в счет не шло. Да, они оба продирались через крючья унижения, что разодрали их души чуть ли не в лоскуты, но видимо такой была цена свободы.
