Бегущие шаги предвестили появление Черил, бледной и запыхавшейся. Она опустилась на колени рядом с Карен.
— Черт возьми, он сбежал! С тобой все в порядке? Ты просто лежи спокойно. Я вызвала полицию; она будет с минуты на минуту.
— Не верь этому, — Карен откашлялась. — Со мной все в порядке. Помоги мне подняться.
С помощью Черил она доковыляла до гостиной и упала на диван. Черил озабоченно взглянула на нее:
— Как насчет чашки чаю?
— Как насчет чего-нибудь покрепче? — предложила Карен.
— Хорошо.
Черил отправилась на поиски горячительного, а Карен постаралась привести в порядок юбку и спутавшиеся мысли. Физическое состояние было удовлетворительным. Шишка на затылке и ссадина на горле были, похоже, максимумом причиненных ей увечий. Но по какой-то причине Карен не могла унять дрожь. Вид беспечно слонявшегося Александра ее взбесил.
Черил вернулась, держа в руках по стакану.
— Мне тоже не помешает, — заявила она, — но в отношении тебя я не так уверена. Сколько я показываю пальцев?
— Ни одного. Всеми десятью ты держишь стаканы. Я не контужена, Черил, я просто ударилась головой при падении. Со мной все в порядке, если не считать...
— Шока, — мягко сказала Черил, беря Карен за дрожащую руку. — Вот. Выпей не торопясь.
Она принесла бренди — обычное средство для обморочных дамочек. Карен ненавидела бренди, но не стала говорить об этом. Напиток подтвердил свою репутацию: после нескольких маленьких глотков у нее перестали трястись руки.
Позволив Черил забрать стакан, она откинулась на подушки. У Черил на лицо вернулась краска; до этого она походила на отбеленную нижнюю юбку. Потягивая бренди, она сказала:
— Мы произведем великолепное впечатление на полицейских — от нас обеих будет разить спиртным.
— Не думаю, что они появятся в ближайшее время. У любителей попировать в выходные как раз завершаются попойки, и мелкое ограбление не произведет впечатления на ребят в синем.
Однако не прошло и минуты, как раздался настойчивый стук в дверь, и удивленная Карен сказала:
— Столько энтузиазма! Черил, ты не...
Черил медленно поднялась.
— Я думаю... — начала она.
— Ой, подожди. Где Александр?
— Кажется, на кухне. Карен, наверное, мне следовало сказать тебе...
— Тебе лучше впустить их до того, как они вышибут дверь. Не ожидала такого рвения.
Ей следовало бы понять по настойчивости стука и колебаниям Черил, что это не полиция. Естественно, она позвонила не только в полицию, но и Марку, подумала Карен. Ведь он, в конце концов, ее брат.
Вместе с ним был еще один человек, крепкий молодой мужчина, чья испанская наследственность проступала в оливковом цвете кожи и непроницаемых черных глазах. Он был настолько красив, что в это с трудом верилось: Карен показалось, что она вот-вот увидит гримера и услышит крик режиссера: «Готовится дубль-2». Густые усы лишь частично скрывали нежные, тонко очерченные губы. Как и Марк, он был одет в джинсы и рубашку с коротким рукавом и расстегнутым воротом. В сравнении с Марком он выглядел настолько безукоризненно, что напоминал манекен. У Марка отросла однодневная щетина, а рубашка была в пятнах. Пятнах от пива, подумала Карен, вспоминая привычку Марка использовать банку с пивом как жезл, размахивая ею в воздухе, дирижируя своими аргументами, и стуча ею по столу, делая ударение. Он всегда долго извинялся, когда пиво проливалось на мебель и одежду его собеседников...
Несколько мгновений все молчали. Затем, бросив недовольный взгляд на своего молчащего приятеля, смуглый мужчина смущенно улыбнулся:
— Я Тони Кардоса...
Карен еще не полностью пришла в себя.
— Быть этого не может. Тони-фараон? Тони-рационалист? Тони, проводящий время в спорах о давних убийствах?
Улыбка Кардосы съежилась, а Марк наконец обрел голос:
— В чем дело, Карен? Он перевел взгляд на два стакана, стоящие рядом на столе, и поднял брови: — Мне следовало бы понять. Уселась тут, напилась — ты ведь всегда плохо переносила спиртное, — а ты, Черил, черт тебя побери, разве не знаешь, что нельзя давать алкоголь раненым? Возможно, она контужена, или... или...
Крик Карен оборвал его:
— Берегись! Черил, хватай его!..
Но было слишком поздно. Александр замешкался лишь на мгновение, потому что не мог решить, кого кусать первым. Его прыжок был великолепен. Вцепившись Марку в ляжку, он повис, рыча и пуская слюни, в то время как Кардоса молча таращился на это, Марк ругался, а с Черил случился приступ истерического хохота.
Вскоре прибыла полиция. Черил с позором унесла Александра. Кардоса, представившись патрульным, последовал за ней на кухню. Хмурый Марк сидел неподвижно, в то время как офицер записывал показания Карен. Величественную позу Марка лишь слегка портили обросшие щетиной щеки и подбородок да болтающийся кусок джинсовой ткани, оголяющий волосатую ногу.
Показания не заняли много времени. Карен мало что смогла добавить к голым фактам:
— Я вошла в дверь, и кто-то схватил меня за горло.
Марк проводил полицейских к выходу. После первоначальной вспышки он не заговаривал с Карен.
Оставшись одна, она задремала и очнулась, только когда услышала тихий голос Черил:
— Бедная малышка, совсем измоталась. Ее надо уложить в кровать. Марк, ты не смог бы...
Карен поспешно распахнула глаза:
— Меня не нужно нести. Марк, не смей... я слишком тяжелая...
— Ничего, я как-нибудь справлюсь.
Его улыбка вызвала в памяти одну их давнюю, почти забытую шутку. Стройное телосложение и недостающие дюймы роста заставляли многих, в том числе и Карен, в начале знакомства недооценивать железные мышцы Марка. Помимо воли стиснутые губы Карен изогнулись в ответной улыбке. Но она снова напряглась, когда Марк поднял ее на руки и прижал к себе. Его улыбка исчезла.
— Успокойся, хорошо? Я не собираюсь бесчестно пользоваться твоей беспомощностью, тем более когда меня чуть не держит за локти один сыщик...
— Я... ну... — сказал Кардоса. — Полагаю, мне пора идти.
— Пожалуйста, не надо, — пробормотала Карен. — Я хотела сказать, мне хотелось бы поговорить с вами о том, что произошло.
Марк направился вверх по лестнице, двигаясь так легко, словно нес лишь одно платье. Карен чувствовала напрягшиеся мышцы под его тонкой рубашкой, но, судя по проявленным им чувствам, он вполне мог действительно нести одно платье. «Почему я так поступила? — подавленно подумала Карен, а затем в приступе ярости: — А почему он такой сверхчувствительный?»
— Я же здесь как неофициальное лицо, — возразил Кардоса.
Он все еще стоял у лестницы, когда Марк внес Карен в ее комнату. Ее пронзительный крик заставил его броситься наверх.
— Черт возьми, в чем дело?..
— Посмотрите — только посмотрите! — воскликнула Карен. — Посмотрите, что он сделал! Все мои вещи... все кончено... столько часов я стирала и гладила...
— Пожалуйста... прекрати... лягаться, — проговорил, задыхаясь, Марк. — Я не хочу уронить тебя на...
— Поставь меня!
— Куда?
Это был резонный вопрос. Матрац был стащен с кровати, простыни и покрывала — вслед за ним. Все ящики комода и шкафа были выдвинуты, а их содержимое — или словно взбито огромной шумовкой, или беспорядочной грудой вывалено на пол.
Тяжело дыша, Кардоса прислонился к дверному косяку.
— Не пугайте меня так! — гневно сказал он. — Я знаю, что комната в беспорядке, я уже видел. И другие спальни тоже...
У Карен из глаз брызнули слезы, она уткнулась лицом Марку в плечо.
— Плакать из-за кипы белья, — покачал головой Кардоса. — Я никогда не смогу понять женщин. Только я подумал, насколько вы хладнокровны, подтруниваете надо мной, мило улыбаетесь...
— Это речь шовиниста — вот что я скажу, — оборвала его Черил. — У нее просто замедленный шок, вот так. Хотела бы я посмотреть, как вели бы себя вы, мужчины, после того, как кто-то придушил бы вас до полусмерти, напугав до потери рассудка. И более всего на вас, Тони Кардоса...
— Ну ладно, ладно, — Кардоса ласково улыбнулся ей, так, словно она была маленьким ребенком. — Кажется, мне действительно следовало ее предупредить. Да и ты, Черил, я думаю, сейчас тоже завопишь.
— Если бы ты знал, сколько времени и трудов потребовалось на то, чтобы придать этим вещам такой нарядный и красивый вид, ты проявил бы больше сочувствия. Нет, положи это; с твоей стороны очень мило предложить свою помощь, но ты делаешь только хуже.
Карен легла в постель, приведенную в надлежащий вид. Огорченно причитая, Черил принялась расправлять и разглаживать мятые вещи. Марк с суровым лицом раскинулся в удобном мягком кресле, вытянув ноги. Кардоса занял стул у письменного стола; со сплетенными руками, положив одну ногу на другую, он выглядел совсем как дома. И действительно, во всем этом был какой-то безумный уют; все пили чай, являющийся, по мнению Черил, универсальной панацеей, кроме Кардоса, держащего банку пива.
