В Бристольском телефонном справочнике никакого «Беллоуса» не значилось. В справочной о нем тоже не слышали.
Однако Мартин написал на чеке «БЕЛЛОУС». Именно так, отчетливыми заглавными буквами.
БЕЛЛОУС… Bellows… МехиСсылка5 … Конечно, легкие можно назвать «мехами»…
Мысли путались. В окно стучался дождь. Дамы начали неловко ерзать, давая понять, что я засиделся.
БЕЛЛОУС…
Ну, в конце концов, а почему бы и не попробовать?
Я спросил, нельзя ли еще разок воспользоваться их телефоном. Дамы разрешили – уже не столь любезно, как раньше. И я набрал цифрами слово «Беллоус». Получился номер 235-56-97. Терять мне все равно было нечего.
Трубку долго не брали. Я уже готов был махнуть рукой, но после десятого звонка резкий женский голос поспешно произнес:
– Да? Кто говорит?
– Нельзя ли попросить доктора Форса? – спросил я.
Последовала долгая, очень долгая пауза. Я уже готов был бросить трубку, но тут другой голос, низкий, мужской, спросил, я ли хотел поговорить с доктором Форсом.
– Да, – ответил я. – Это он у телефона?
– Простите, нет. Доктор Форс уволился полтора месяца назад. А кто его спрашивает?
Я задумался, стоит ли отвечать. Я начинал привыкать к осмотрительности. Я пообещал, что сейчас перезвоню, и повесил трубку. Дамы из «Райских путешествий» забросали меня вопросами, но я только рассыпался в благодарностях и смылся, захватив с собой Джима.
– Куда теперь? – спросил Джим.
– В паб, обедать.
Джим просиял, как солнце на заре.
– Ну, такого клиента, как вы, я готов возить с утра до вечера!
Из питья он ограничился полупинтой пива пополам с лимонадом, как и полагается примерному водителю.
В пабе, как водится, был таксофон. Перед уходом я снова набрал номер «Беллоус». Мужской голос ответил немедленно.
– Я перезвонил в «Райские путешествия», – сообщил он.
– Я так и думал, что вы туда перезвоните, – улыбнулся я. – Сейчас у вас перед глазами, по-видимому, номер моего телефона-автомата. Чтобы сберечь время – почему бы нам не встретиться? Я подъеду – вы только скажите куда.
Я назвал Джиму место, куда нам предлагали подъехать. Джим кивнул.
– За полчаса довезу, – сказал он. И через двадцать две минуты он притормозил у самых ворот по-зимнему пустынного парка. Вопреки совместным наставлениям Уортингтона, Тома Пиджина и Джима не ходить в подозрительные места без кого-либо из них я вышел из машины, махнул Джиму, чтобы он проехал дальше (здесь стоянка была запрещена) и пошел в парк в одиночку.
Моросящий дождь мало-помалу перестал.
Мне было сказано «повернуть налево и идти до статуи». И действительно, под копытами вздыбленного бронзового коня ждал высокий, аккуратный, на вид вполне деловой и благоразумный мужчина, который спросил, не его ли я ищу.
Он сказал, словно бы для себя:
– Мужчина футов шести ростом, может быть, на дюйм или на два выше. Темно-русые волосы. Глаза карие. Возраст – от двадцати восьми до тридцати четырех лет. Весьма презентабельный, если не считать свежей ссадины справа от подбородка. Ссадина была обработана врачом и заживает.
Он говорил в небольшой микрофончик, который держал в кулаке. Я дал ему понять, что сознаю, что он описывает меня на случай, если я вздумаю на него напасть. В любых других обстоятельствах подобное предположение заставило бы меня только рассмеяться, но сегодня…
– Приехал на сером «Ровере».
Он повторил номер машины Джима, затем описал мой костюм.
Когда он закончил, я добавил:
– Он стеклодув по имени Джерард Логан. Его можно найти в любой день в «Стекле Логана», в поселке Бродвей в Вустершире. А вы кто такой?
Это был тот самый человек, с которым я говорил по телефону. Он рассмеялся, услышав мой резкий тон, и сунул микрофон в карман. Назвался он Джорджем Лоусон-Янгом и добавил, что он – профессор пульмонологии.
– А телефон 235-56-97? – спросил я. – По какому адресу он находится?
Все чудеса современной техники не помогли ему догадаться, как я его нашел.
– Старое доброе упорство и догадливость, – уклончиво ответил я. – Я вам потом расскажу, в обмен на рассказ об Адаме Форсе.
Профессор мне сразу понравился, тем более что у меня не было причин испытывать к нему недоверие, как к Форсу. Насколько я мог судить, профессор Лоусон-Янг тоже не питал ко мне никаких дурных чувств. Его первоначальная недоверчивость рассеялась. Мое первоначальное впечатление от него, как от человека добродушного и благоразумного, постепенно укреплялось, так что, когда профессор спросил, почему я интересуюсь Адамом Форсом, я сразу рассказал ему о том, что Мартин Стакли пообещал сберечь кассету доктора Форса.
– Мартин хотел, чтобы кассета хранилась у меня, и, когда он погиб, кассета попала в мои руки. Форс последовал за мной в Бродвей, забрал кассету, и где она теперь – я не знаю.
По дороге медленно проехал Джим в своем сером «Ровере». За стеклом бледным пятном виднелось его лицо. Он приглядывал за мной. Я успокаивающе помахал ему рукой.
– Я с телохранителем, – пояснил я.
Профессор Лоусон-Янг хмыкнул и признался, что ему достаточно будет крикнуть в микрофон, чтобы его люди подоспели к нему на помощь. Он, по всей видимости, был не менее моего доволен, что ему не придется воспользоваться этим. Его напряженные мускулы расслабились. Моя бдительность, взращенная Уортингтоном и Пиджином, тоже улеглась.
– Как это вы ухитрились так рассадить лицо? – поинтересовался профессор.
Я ответил не сразу. Мое поведение на заднем дворе дома номер 19 по Лорна-террас со стороны должно было выглядеть совсем дурацким. Видя, что я не отвечаю, Лоусон-Янг забросал меня вопросами с настойчивостью опытного репортера. Я прозаично ответил, что ввязался в драку, и противники оказались сильнее.
Профессор тут же поинтересовался, из-за чего была драка и с кем я дрался. Голос у него был властный – видно, в его работе без этого не обойтись.
Всю правду я решил не рассказывать и уклончиво ответил:
– Я искал доктора Форса и в процессе поисков налетел на водопроводный кран. Так уж неудачно вышло.
Он пристально поглядел на меня, склонив голову набок.
– Вынужден констатировать, что вы лжете.
– Почему вы так думаете?
– Ну, кто же дерется с водопроводными кранами?
Я вымучено улыбнулся.
– Ну хорошо, так и быть: меня им ударили. Это был кран на конце садового шланга. Это все неважно. Я узнал, где найти Адама Форса, и вчера поговорил с ним в Линтоне.
– Где? В этой новой клинике?
– Да. Такое впечатление, словно ее устроили с расчетом на детей.
– Не на детей. На пациентов с умственной неполноценностью. Мне говорили, что он очень успешно работает с пожилыми людьми.
– Да, они выглядят вполне довольными жизнью.
– Ну, и какое впечатление произвел на вас Адам Форс?
Я, не колеблясь, ответил:
– Форс может быть крайне обаятелен, когда захочет, но при этом несколько непорядочен.
– Несколько непорядочен? Это мягко сказано! – Профессор вздохнул. – У нас Адам Форс участвовал в проекте, связанном с излечением храпа с использованием волоконной оптики и микролазеров. Вам это, наверное, неинтересно…
Мне, однако, было как раз очень интересно. В свое время я поучаствовал в изготовлении оборудования для подобных опытов. Когда я объяснил, что тоже немного занимался этой проблемой, профессор, в свою очередь, был несколько ошарашен. И принялся излагать детали:
– Мы облучали мягкие ткани гортани лазером с помощью волоконной оптики. Микролазер нагревает ткани, и они твердеют, благодаря чему человек перестает храпеть. И Адам Форс похитил у нас результаты опытов, в которых мы определяли оптимальную длину волны лазера, требующуюся для проникновения в ткани и нагревания их до нужной температуры… Вы понимаете, о чем речь?
– Более или менее.
Профессор кивнул.
– Для тех, кто всерьез страдает храпом, надежный способ его исцеления будет бесценен. Так вот, Адам Форс похитил эти данные и продал фирме, которая занимается рекламой и сообщает потенциальным покупателям об имеющемся товаре. Форс продал наши последние, но неполные данные людям, с которыми мы уже имели дело раньше и у которых не было причин предполагать, что что-то не так. Адам представил им подлинные бумаги. Прошло больше месяца, прежде чем все открылось. Когда мы отправились в эту фирму, а нам ответили, что они уже приобрели эти материалы и заплатили Адаму Форсу за то, что теперь пытаемся продать им мы, мы буквально ушам своим не поверили.
– И вы его выставили.
– Ну, пришлось. Он наверняка догадывался, что мы его можем выставить, но, с другой стороны, он играл очень важную роль в нашей исследовательской программе…
Профессор, похоже, был скорее огорчен необходимостью уволить Форса, чем разгневан на него.
– То есть вы хотите сказать, что это воровство фактически сошло ему с рук? – уточнил я. – Вы не стали его преследовать, потому что он вам очень нравился?
