Дворец встретил торжественной прохладой и полумраком. Аня глубоко вдохнула этот чарующий запах истории и пожалела, что никогда не приходила сюда с Корниловым. Вот куда надо захаживать посидеть, да поговорить по душам. Особенно вечером, во время летней грозы.
Она купила билет, и звуки ее шагов растаяли под мраморными сводами. Она зябко поежилась и обняла свои голые плечи руками. Стало совсем холодно.
Христофора найти оказалось делом нелегким. Сделать это самой было ей совершенно не под силу. А пожилая служительница с фиолетовыми сединами и досадным пятнышком кетчупа на жабо долго и обстоятельно листала какие-то тетрадки. У Ани сложилось впечатление, что о ней вовсе забыли. Фиолетовая дама явно занялась самообразованием.
Рядом скучал в качестве декора большой и всезнающий компьютер. Пришлось подождать еще.
— Вы часто у нас бываете? — вежливо, но с нескрываемым превосходством спросила дама, как будто не она, только что зарывшись в конспекты, освежала свои знания. Скользнув взглядом по Аниной маечке и рукам, покрывшимся гусиной кожей, дама отчего-то сделала неутешительный вывод: — Думаю, не часто. Объяснить довольно сложно. Я вам нарисую.
В конце концов, зажав в руке бумажку с нарисованными поворотами и переходами, Аня двинулась в нужном направлении. В залах посетители еще были. В некоторых даже много. Кое-кто, вероятно, просто пережидал грозу. Аня приободрилась. Все-таки встречаться с незнакомкой, зараженной манией преследования, приятнее, когда хоть кого-то кроме мраморных статуй можно позвать на помощь.
Проходя насквозь галерею голландской живописи, она внезапно наткнулась на знакомое лицо. И сразу не смогла вспомнить, откуда она знает эту надменную блондинку в дорогом бежевом костюме. Ах, да, они встречались весной на рекламных курсах. Между ними еще какая-то кошка пробежала. Недалекая, видать, барышня. И стервозная.
Проходя мимо, Аня равнодушно поздоровалась.
Та тоже узнала Аню и холодно кивнула.
Добравшись, наконец, до нужного коридора, Аня огляделась. Пара влюбленных, держась за руки, медленно продвигалась от картины к картине. У девушки были длинные кудрявые волосы, а на носу круглые очки в черной оправе. На талии завязана куртка. Аня подумала, что девушка наверняка не русская. Наши никогда таких очков не носят. Лучше вообще видеть ничего не будут, чем такое. Юноша в штанах, спустившихся до аварийной отметки, потянул девушку за собой.
Здесь ее пока никто не ждал.
Тогда она подошла к картине, и в грозовых сумерках ей показалось, что святой Христофор сразу впился в нее пытливым взглядом. Она подошла с правой стороны — он опять смотрел на нее. Ушла влево — святой явно не выпускал ее из своего поля зрения.
Из-за поворота послышался гул шагов. В Христофоров переход медленно выползла целая группа экскурсантов. Останавливать их здесь никто не собирался. Негромко переговариваясь между собой, они надвигались на Аню. Аня не поняла точно — немцы это или шведы. Она попала в их облако, как самолет. Запахло одновременно мятной жвачкой, стиральным порошком и освежающим парфюмом. Старушка, аккуратная, как новая мягкая игрушка, восторженно улыбнулась Ане рядом фарфоровых зубов.
И тут у Ани ожил мобильник. Она успела только сказать «Алло», как трубку повесили.
Она ждала, когда ей перезвонят, и сосредоточенно смотрела на телефон в руке.
Облако шведских туристов уплывало в конец коридора.
Телефон снова вздрогнул. После вибровызова он грустно заиграл «Мишка, Мишка, где твоя улыбка полная задора и огня…», а Аня все медлила.
В блестящем паркете отразился яркий неоновый отсвет молнии. Аня вся сжалась в ожидании опаздывающего за молнией грохота. Ей казалось, что никогда еще она не видела в Эрмитаже такой темноты. На фоне высокого окна появился женский силуэт, неотвратимо приближающийся к Ане. Лица видно не было. Только цокающий стук шпилек отсчитывал секунды до громового раската.
— Алло, — поспешно ответила Аня, выйдя, наконец, из непонятного оцепенения.
— Вы здесь? — услышала она одновременно и в телефоне, и рядом с собой.
И в этот момент стекла дрогнули, наконец, от чудовищного раската грома.
Теперь она увидела, что перед ней стоит та самая девица с курсов, а рука ее все еще прижимает телефонную трубку к уху. Аня не верила своим глазам. Еще тогда, когда она получила этот звонок, у нее промелькнула мысль, что это какой-то розыгрыш. Сейчас же у нее не было в этом никаких сомнений.
— Так это вы мне звонили, — сказала она очень сдержанно. — Вам действительно что-то нужно или это такая шутка?
— Аня, вы извините, — девушка, которую кажется, звали Света, выглядела совсем не так, как раньше. И смотрела она слегка затравленным взглядом, хоть и хотела казаться невозмутимой. А несвойственное ей просительное выражение лица говорило о том, что ей скорее всего не до шуток. Она произнесла, явно досадуя: — Я не знала, что это вы. То есть, что мы с вами знакомы. Ваш телефон дал мне отец Макарий.
— Да? — Имя отца Макария несколько изменило Анино отношение к происходящему. И она спросила участливо: — А что собственно случилось?
— Я жена Влада Перейкина. Светлана. То есть… — она запнулась, испуганно посмотрела на Аню светлыми, как вода в бассейне, глазами, — то есть вдова. Его ведь вы тоже знали?
Аня подумала, что никогда в своих мыслях не связала бы эту не очень симпатичную ей девицу с таким ярким человеком, как Перейкин. Значит, все-таки что-то особенное он в ней нашел? Надо будет повнимательнее к ней присмотреться. Хотя его многочисленные любовные похождения, о которых Аня вскользь слышала от Корнилова, можно было объяснить именно тем, что жена его ничего особенного собой не представляла. Красивая, конечно. Но стандартной красотой глянцевого журнала…
— Мы виделись всего один раз. Как раз в монастыре. Я слышала про ваше несчастье. Примите мои соболезнования, Света.
— Спасибо… — Вдова глубоко вдохнула. Потом резко выдохнула, успокаиваясь: — Я вам сейчас все объясню. Ведь ваш муж работает в милиции… Я не знаю, к кому обратиться. Понимаете, за мной следят. Они требуют, чтобы я открыла банковские счета Влада. И отказалась от своей доли наследства. Они угрожают мне. — Ей стало тяжело говорить, она закрыла глаза рукой, замолчала, неестественно сжав губы, потом почти выкрикнула: — Иначе они отберут у меня сына! Я не знаю, что мне делать! Отец Макарий сказал, что вы поможете. Ваш муж.
— А ему что, звонили?
— Нет. Я поехала туда, когда Влада не стало. Хотела сорокоуст в монастыре заказать. Ванечку с собой брала. Это было почти сразу после похорон. На девять дней мы уже вернулись в город. Мне нужно было с кем-то поговорить… С кем-то, кто хорошо знал Влада. И представьте себе, первый звонок я получила прямо по дороге туда. — Света замолчала, снова переживая события тех дней. — За рулем. Я чуть в кювет не съехала. А Ванька на заднем сиденье… Мне сказали тогда, что меня все время видят. Я, наверное, полчаса сидела в машине и ехать никуда не могла. Руки дрожали. Так до Скворцова-Степанова дожить недолго. Я теперь все время оглядываюсь, как летчик, у которого хвост самолета горит.
— А вы их когда-нибудь замечали? Ну тех, кто вас видит все время, — спросила Аня.
Ей тоже иногда казалось что-то такое. Но она тут же отгоняла от себя эти мысли. Иначе бы она просто не смогла жить в большом полупустом доме, да к тому же большую часть времени в одиночестве. У Корнилова столько нераскрытых дел. И вполне возможно, что кто-то не очень хочет, чтобы он их раскрыл. Чтобы присматривать за следователем и его женой, причины всегда найдутся. Иногда Ане казалось, что точно — следят. А потом она убеждалась в том, что все это ей привиделось. И вот теперь, разубеждая Перейкину, она пыталась заодно разубедить и себя. — Я знаю, какое это неприятное чувство. Мне тоже иногда кажется…
— Я видела, — веско сказала Светлана. — Мне не казалось. Вот только иногда они пропадают. И это хуже всего. Потому что не знаешь — ушли, или передали вахту другим. Отец Макарий сам мне сказал про вашего мужа. Он был почему-то уверен в том, что в покое меня не оставят.
— Я попробую вам помочь, Света. Я, конечно, расскажу обо всем мужу. Не волнуйтесь…
— Я за сына боюсь ужасно. И оставить его с кем-то боюсь. Ему ведь всего пять лет. Исполнилось недавно…
— А сейчас-то он у вас с кем? — спросила удивленно Аня.
— В надежном месте, — уклончиво ответила Перейкина.
— Ну, хорошо, что у вас еще есть надежные места. Так может, его там подержать подольше, пока все разъяснится?
— Нет. Не получится, — Перейкина колебалась: говорить или не говорить. — Я сдала его на хранение в игровую комнату торгового комплекса на Сенной.
— И вы не боитесь? — ужаснулась Аня. — Там же все кругом чужие. А почему тогда не в детский сад?
