Стараясь не шуметь, я побежала по коридору в противоположном направлении. Должен же где-то у Шрама быть потайной выход?
Коридор заканчивался наглухо закрытым окном. Я посмотрела сквозь стекло вниз. Здесь не было видно ни атакующих, ни осаждаемых. Под окнами зеленели кустарники.
Я локтем выбила стекло и прыгнула вниз. Уже при соприкосновении с листвой кустарника (благодаря профессиональной, выработанной годами привычке цепким взглядом замечать все вокруг даже в самой экстраординарной ситуации) я увидела, как боковая стена здания отъехала чуть в сторону и из нее кто-то вышел. В следующую миллисекунду я коснулась ногами поверхности почвы, сгруппировалась и, совершив кувырок через голову, распласталась на земле.
— Твою мать! — донесся до меня чей-то голос, и тут же грохнул выстрел.
Я откатилась в сторону и осторожно высунула голову. У стены стояли трое. Батон, Шрам, прижимавший к груди черный кейс, и парень с «кольтом» сорок пятого калибра.
— Придурок! — гаркнул Шрам на неизвестного мне парня. — Кто тебя просил? Мало шухера? Ублюдок!
В то же мгновение Батон, ни слова не говоря, подскочил к бедняге с «кольтом» и полоснул его финкой по горлу. Тот издал какой-то неприятный булькающий звук и осел на землю.
Из-за угла, как по команде, выскочили четверо камуфляжных мордоворотов с «акаэмами».
— Руби их в капусту! — крикнул один, вскидывая автомат.
Батон тут же выхватил из-под полы пиджака «узи» и сразил крикуна очередью.
— Давай назад, Шрам! Я прикрою!
Это были последние слова верного соратника Валуева. Загрохотали «акаэмы», и Батон прямо на глазах превратился в кровавый кусок мяса.
Секундой раньше Шрам упал в кусты в нескольких шагах от меня, и это спасло ему жизнь.
Однако меня это не устраивало. Сейчас челноковцы, начав шерстить всех подряд, замочат Шрама, а заодно с ним и мою персону.
Меня спасла паника, охватившая криминального авторитета, осознавшего, что остался без прикрытия, один на один с извергами. Бросив свой кейс, он вскочил на ноги и рысью устремился к забору.
— Это сам Шрам! — азартно закричал кто-то из камуфлированных.
Видимо, развлечения ради, они дали добежать ему до заветной ограды, но уже когда Валуев схватился руками за край забора, снова заговорил «АКМ», и тело главбандита города поползло вниз, оставляя на досках кровавые подтеки. Шрама не стало.
Ну и что же дальше, Женька?
Рука моя привычно потянулась за револьвером, но тут я вспомнила, что не взяла с собой сегодня оружия. Да, придется несладко, если челноковские ребята вздумают сейчас осмотреть окрестности. Так сказать, пошарить в кустах на предмет обнаружения еще каких-либо подозрительных личностей, коей я и являлась. Не берусь судить, как бы развернулись дальнейшие события, если бы неподалеку вновь не возобновилась ожесточенная пальба. Ребята в камуфляже дружно повскидывали автоматы и кинулись туда.
Я не собиралась тут же садиться на зеленую травку и отдыхать от треволнений. В любой момент боевые действия, развернувшиеся вокруг домика Шрама, могли вновь переместиться на эту территорию.
Вскочив, я бросилась к забору, разом перемахнула через него и очутилась по другую сторону.
Надо уносить ноги, Женька, и как можно быстрее!
Я не стала спорить со своим внутренним голосом и бегом понеслась в сторону шоссе. Левая рука, локтем которой я так отважно высадила окно шрамовского особняка, кровоточила. Рана была далеко не серьезной, но терять драгоценную кровь тоже не хотелось.
Я сняла с себя блузку, разорвала ее и перевязала раны.
Вот в таком ужасном виде — грязная, с перебинтованной рукой, в одном бюстгальтере — я и остановила какого-то шофера-дальнобойщика, гнавшего по трассе фуру. Наплела ему с три короба про напавших на меня хулиганов, показала порезанную ножом руку, и он мне, слава богу, поверил.
Удобно расположившись в кабине, я вздохнула облегченно. Было чему возрадоваться. Я наконец-то завершила порученное мне Мелиховым дело, которое не нравилось мне с самого начала.
Кстати, а ведь все мои планы чуть не полетели в тартарары. Если бы я не прыгнула несколько минут назад в тот кустарник, Шрам потихоньку мог смыться. Выходит, я дважды косвенно причастна к его смерти.
Мой новый знакомый дальнобойщик любезно подбросил меня до самого дома тетушки Милы. Здесь я хотела привести себя в порядок.
Тетушки дома не оказалось. Наверное, отправилась по магазинам. Да оно и к лучшему. Мой внешний вид вызвал бы ряд ненужных и долгих расспросов — что да как, а мне не хотелось терять время.
Через двадцать минут я была уже готова. В совершенно ином, вполне приличном виде вышла из дому.
До того как отчитаться перед Андреем Вениаминовичем о проделанной работе и ее завершении, а также прежде чем отвезти Оксану в ее дом, я решила нанести визит вежливости господину Горностаеву. Очень уж хотелось заглянуть ему в глаза в момент разоблачения. Мне не по силам было бороться с этим соблазном.
Иван Антонович в этот час был на рабочем месте. Я застала его как раз в начальственном кабинете комитета по имуществу.
— Приветствую вас, Иван Антонович, — сказала с порога.
— А, здравствуйте, — Горностаев поднялся и вышел из-за стола мне навстречу. — Вас, кажется, зовут Женя?
— Совершенно верно, — поддакнула я. — Феноменальная память.
— Стараюсь. Хоть и стар уже, а пытаюсь удержаться на плаву.
— Это точно.
Однако он пропустил мой намек мимо ушей.
— Чем могу быть полезен, Женя?
— Ничем, — огорошила его я.
— Не понял.
— Я принесла вам кое-что показать.
Я достала из кармана кассету со шрамовского автоответчика и протянула ее Горностаеву.
— Что это?
Он не торопился брать ее в руки. Осторожный, лис.
— Это кассета с автоответчика Валуева. Знаете такого?
Горностаев продолжал молча смотреть на меня.
— На этой кассете вы просите его перезвонить вам. Но, к сожалению, это невозможно. Не сможет он вернуть вам полученный аванс, Иван Антонович. Валуев вообще уже ничего не сможет.
— Вы хотите сказать… — начал Горностаев и осекся.
— Вот именно. Шрам мертв, уважаемый Иван Антонович. Его убили. Впрочем, так же, как и всю его бригаду. Так что, боюсь, ваши планы рухнули. Если, конечно, вы сами не броситесь похищать Оксану Мелихову.
Горностаев всей своей грузной массой облокотился на столешницу и, почесав мясистый подбородок, сказал:
— Да, не ожидал я от вас такой прыти.
— В самом деле?
— Да. В глубине души смеялся над Андреем, когда он нанял вас охранять свою дочь.
— А я люблю преподносить сюрпризы таким, как вы, — парировала я.
— Выходит, я проиграл?
— Выходит, так, Иван Антонович. Тендер завтра состоится. Мелихов будет принимать в нем участие и купит контрольный пакет акций. А вы, соответственно, его потеряете. И сделать с этим уже ничего невозможно.
— Да, вы правы, — Горностаев развернулся и, обойдя стол, занял свое рабочее место.
Я от бедра подняла револьвер и прицелилась ему в лоб.
— Давайте без шуток, Иван Антонович. Руки на стол, — произнесла мягко, с едва заметным нажимом.
Он поднял руки вверх, затем опустил их на столешницу ладонями вниз. Улыбнулся.
— Боже, как вы проницательны, Женя. Отдайте мне эту кассету, и мы расстанемся с вами по-хорошему.
— Неужели вы думаете, что я настолько глупа? Да и зачем вам кассета? По сути дела, она уже ничего не меняет. Лучше скажите мне одну вещь, Иван Антонович.
— Какую?
— К чему вообще вся эта суета вокруг авиационного завода? Что это, такая золотая жила?
— Смотря с какой стороны, — откровенно ответил он. — На этом можно сделать колоссальные деньги.
— И вы их делали?
— Конечно. Не стану скрывать от вас. Вы же не прокурор. Я заключал контракты с некоторыми странами на поставку стратегического сырья, а на самом деле переправлял им оружие.
— Прибыльный бизнес, — вынуждена была признать я.
— Не то слово. И я, естественно, не хотел терять его.
— Я вам сочувствую, Иван Антонович.
Я лукавила. Мне было его совсем не жалко. Напротив, я питала к этому человеку отвращение. И не только потому, что он занимался какими-то там махинациями с оружием, а потому что готов был ради этого предать друга. Мелихов доверял ему, а тот за его спиной натравливал бандитов на Оксану.
— Счастливо оставаться.
Я встала и пошла к двери. Я была готова к тому, что он выкинет напоследок какой-нибудь финт, но этого не произошло. Горностаев и в самом деле признал поражение. Он был морально раздавлен…
Я вышла на улицу и, поймав такси, поехала к Мелихову.
— Женя! — взволнованно встретил он меня. — Ну куда же вы запропастились? А где Оксана?
Заметив, что я одна, без его дочери, Андрей Вениаминович разнервничался еще больше.
