– Да, – кивнули мы с Глебом.
– Что ж… Кажется, пока все условия сделки соблюдены, – подмигнул он мне. – Мне понадобится ровно десять минут, чтобы расколоть этого проходимца! Как только он признается, можете подниматься наверх и брать его тепленьким.
Громов хмыкнул, оправил пальто и вышел из машины. Твердым шагом он подошел к нужному подъезду и скрылся за старой разбитой дверью. Мы с Глебом проводили его взглядом и уткнулись в экран монитора. Сначала картинка была нечеткой, все рябило, что-то шипело… Но вскоре черно-белый экран прояснился, просветлел и на нем начали угадываться вполне конкретные предметы. Лестничные перила, разбитое окно, облупившиеся стены, клеенчатая дверь, снова перила… Громов поднимался по лестнице.
– Сейчас он его припрет к стенке, – сквозь зубы прошипел Глеб.
Я ничего не говорила, только до боли в глазах всматривалась в экран и ждала…
Картинка на мониторе изменилась. На весь экран – красная дверная обивка… Едва различимо тренькнул звонок. Потом – металлический звук. Должно быть, Павел открывал дверь. И точно – дверная створка приоткрылась ровно на расстояние ограничительной цепи. На экране появилось испуганное лицо Павла. Он попытался захлопнуть дверь. Но Громов с такой силой врезал по ней ногой, что цепочка отлетела от косяка. Дверь распахнулась. Павел кубарем полетел куда-то в глубь темного коридора. Громов шагнул за ним.
– Ну, привет! Я же говорил, что найду тебя где угодно, – прозвучал из наушников его суровый голос.
– П-помогите!.. – тоненько заголосил Павел, забившись в угол.
– За тобой должок! Помнишь?
– П-помню…
– Собрал деньги?
Павел не смог выговорить страшные слова «Денег нет!» и только отрицательно затряс головой.
– Плохо, – констатировал Громов, достал из-за пояса пистолет и щелкнул предохранителем.
– П-пожалуста… – хотел было попросить, но никак не мог выговорить фразу Павлик.
– Карточные долги надо платить! – сообщил ему Громов. – А знаешь, что бывает с теми, кто этого не делает? – И он приставил к виску Павла пистолет.
Мой бывший клиент мелко трясся в углу, он был ни жив ни мертв. Очевидно, Громов понял, что Павла сейчас хватит удар, и до поры до времени припрятал пушку.
– Ладно. Деньги мне не очень-то и нужны… Забудем о них, – сказал он.
Павлик вытянул шею и уставился на своего палача круглыми глазами:
– П-правда?
– Да. Деньги меня больше не интересуют.
Громов присел на корточки перед Павлуней и заглянул ему в лицо.
– Мне нужно от тебя кое-что другое.
– Что? – еле слышно просипел Павлик.
– Бриллианты.
– Какие бриллианты? – окончательно потерял голос мужик.
– Самые настоящие, которые ты забрал из хранилища на павловском вокзале!
– У меня ничего нет!
– Брось ломать комедию! – внушительно произнес Громов. – Бриллианты у тебя. Ты захапал чемоданчик и, чтобы замести следы, убил Романа и Бориса!
– А?!
– Ну, давай! Говори, куда спрятал бриллианты! Как минимум половина из них моя! Говори, а то пристрелю… – не в шутку, а всерьез пригрозил ему Громов, всем телом нависая над несчастным Павлом. – Жи-во!
– У м-меня н-ничего нет…
– Врешь!
– У меня ничего нет!
– Половина бриллиантов моя! Где она?
– У меня ничего нет…
– Пристрелю тебя! – заорал Громов.
– У меня ничего нет, – все твердил, как заведенный, Павел.
Я не могла больше ни слышать этого, ни видеть. Я резко сорвала наушники, выскочила из машины и бросилась в злосчастную квартиру, где Громов вытряхивал душу из несчастного Павлика. Я так и застала их: лепечущий что-то белыми губами Павел и нависший над ним с оружием Громов.
– Отпусти его!
Громов отпрянул назад.
– Женя!!! – взвизгнул мужик и, забыв о своих страхах и горе, бросился ко мне на шею. – Женечка, родная!
– Тфу ты, черт! – выругался Громов. – Нет ничего у этого недоумка! Да и убить такой никого никогда бы не смог!
– Ж-женя… А что это?! А… как? – отстранился от меня Павлик. – Ты что это… Ты… Ты и он… – Он говорил это – и пятился.
– Да успокойся ты, – попыталась я вразумить обезумевшего мужика.
Но куда там… В следующую секунду в квартиру вломился не усидевший на месте Глебка, и с Павликом и вовсе чуть не приключилась истерика.
– Ты… – он ткнул в меня дрожащим пальцем, – ты с ними заодно?!
– Я тебе сейчас все объясню, – просюсюкала я.
– Вы сговорились! – Не слушая меня, Павел продолжал щелкать зубами. – Вы все!!! – Он обвел нас безумным взглядом. – В-вы… Вы решили, что у меня есть бриллианты? Да? Что это я убил Романа и Бориса? Женя, ты тоже так подумала?! – Он вновь забился в угол.
Мне вдруг стало не по себе. Как я, в самом деле, могла? Должно быть, у меня что-то помутилось в голове после ареста. Павлик – недалекий, трусоватый тип, но… НО ОН НЕ УБИЙЦА!!!
– Паша… – попыталась я успокоить его.
Но Павлик трясся всем телом в углу и едва слышно бормотал:
– Что я вам сделал?! За что?! За что?..
– По твоей вине два года тому назад погиб мой брат, – изобличающе ткнул в него пальцем беспощадный Глеб.
– А? Что?.. – Павел поднял на нас красные глаза.
– Артур Соболев, помнишь такого? Он проиграл тебе крупную сумму в карты, и ты поставил его на счетчик!
– Й-а… Я? – заикнулся Павел.
– Да! Он не смог собрать нужную сумму и… просто свел счеты с жизнью. Артур Соболев был моим братом! Он погиб по твоей вине!
– Это был не я, – с такой детской искренностью, глядя на нас овечьими глазами, произнес Павел, что не поверить ему было нельзя. – Я никогда никого не ставил на счетчик! Да, мне часто проигрывали. Но долги были мелкими. Не больше трехсот тысяч. Я никогда не играл на более крупную сумму – знал, что это опасно. В первый раз я сыграл по-крупному с Громовым, и то – влип… – Павел шмыгнул носом.
– Так! Не знаю, как вам, а лично мне все это надоело! – прервал бормотания Павла Громов. – Я связался с этим недоумком только по просьбе Самойлова. Самойлова больше нет, бриллианты пропали. Мне больше неинтересно участвовать во всей этой истории. Я ухожу. Слышишь, ты, шальной? – Громов легонько толкнул Павлика. – Наскребешь денег на возврат – заходи. А иначе – видеть я тебя не хочу! Разбирайтесь с ним сами, – и с этими словами Громов вышел за дверь.
Мы остались в грязном, засаленном коридорчике втроем… Скуливший от обиды и страха Пашка, дышащий злобой Глеб и я – растерянная и обескураженная.
– Хочешь сказать, что это не ты обыграл Артура Соболева? – напустился с расспросами Глеб на Павлика.
– Я одно время работал на кое-каких людей…
– На каких еще людей?
– Они заприметили меня в одном из казино, где я обыгрывал всех несколько дней подряд. Они «выловили» меня и предложили работать на них. Они находят клиентов, а я обыгрываю их. Получаю за каждую партию определенную сумму денег, а с карточным должником дальше разбираются уже они сами. Может быть, во время какой-то из этих партий я и обыграл Артура Соболева. Не помню…
– Что это были за люди, подгонявшие тебе клиентов?
– Я не работаю на них уже больше года. Остались только какие-то старые контакты. Может быть, они уже и сменили номера телефонов…
– Говори!
Жалобно поскуливая, Павлик обхватил голову руками. Наконец он вспомнил пару-тройку телефонов.
– Я работал только с ними, но, возможно, в игре был задействован и кто-то еще.
– Разберусь, – коротко сказал Глеб.
– Паша. – Я опустилась на корточки перед своим несчастным клиентом. – Ты отчего из гостиницы сбежал?
– Подумал, что полицейские и меня арестуют.
– А было за что? – беззлобно усмехнулась я, но тут же поняла, что шутка вышла неудачной, и поспешила исправиться: – Никто за тобой больше не придет. Поехали обратно. Мне еще завтра отчет перед твоим дедом держать… Ну, что я ему скажу?
Очевидно, несчастный вид побитого, запуганного донельзя Павла разжалобил даже сухаря Глеба Соболева. Он довез нас до гостиницы, и, хотя руку Павлу на прощание пожимать не стал, но и злых взглядов в его сторону больше не бросал.
– Поднимайся в номер, – велела я настрадавшемуся Павлу. – Я буду через несколько минут.
Казалось, он был только рад избавиться от общества Глеба. Шмыгнув носом, Павел кивнул и был таков.
– Глеб… – начала я, когда мы остались с ним тет-а-тет.
– Не нужно ничего говорить. Так или иначе, а я все равно доберусь до тех людей, по чьей вине умер мой брат! Да, я потратил массу времени на пустую слежку на Крымовым. Но это ничего… Все это ничего…
– Мне хотелось сказать, что мне очень жаль. Но… Я рада, что Павел не имеет к этой истории никакого отношения, – честно призналась я.
Находиться дальше рядом с этим угрюмым человеком было слишком тягостно для меня. Я ободряюще пожала его руку и поспешила выйти из его автомобиля. Не оборачиваясь, я поспешила к гостиничному крыльцу, взбежала по ступенькам, ворвалась в холл…
– Евгения Максимовна, – остановил меня оклик управляющего.
