только помню, что первые цифры кода – «48». А ведь в нем еще шесть цифр и букв! И их я не знаю.
– Почему я должен вам верить? – жестко спросил сыщик. – Вы уже больше года как обманываете и обкрадываете своего мужа, живете в атмосфере лжи, можно сказать, дышите ею – так почему я должен верить, что вы не запомнили код и не передали его этому танцору? А он уже передал его дальше…
– Да, я понимаю, вы мне не верите. Как же мне доказать вам свою невиновность? Ну, смотрите: если бы я открыла Арсению код доступа в сокровищницу, то это был бы дорогой подарок для него, верно? И тогда мне не нужно было бы искать деньги, чтобы задобрить моего… милого друга. А я их искала, для чего и пошла сегодня продавать эту флешку с секретами мужа. На чем вы меня и поймали… И если бы Арсений ограбил сокровищницу, он бы буквально купался в деньгах. А между тем он мне вчера жаловался, что у него нет денег, чтобы оплатить взнос за квартиру… и еще на что-то… Поймите, Арсений даже не знает, где мы живем! Он никогда не интересовался адресом. И вообще…
– И вообще он не интересуется вашей жизнью, хотите сказать?
– В общем, да. К сожалению, да.
– Что ж, допустим, в ваших словах есть логика, – согласился Гуров. – Да, поведение вашего «милого друга» не похоже на поведение человека, только что сорвавшего большой куш. Но если секрет тайной комнаты продали не вы, то кто из оставшихся членов семьи – Артем или Ирина? Давайте порассуждаем. Только не надо меня убеждать, что у вашего сына идеальная семья. Я еще не знаю всех подробностей, но уже знаю достаточно, чтобы уверенно заявить: в семье у них не все в порядке. Они оба, и Артем, и Ирина, живут двойной жизнью. Так кто из них продал ваш секрет?
Юлия Владимировна не спешила ответить. После слов сыщика она казалась раздавленной. Она исподлобья взглянула на Гурова и произнесла:
– Да, Теша и Ириша живут не слишком дружно, это правда. Уж не знаю, откуда вы это успели узнать, но это так. Но я не могу поверить, чтобы кто-то из них…
Она замолчала и обхватила голову руками. Гуров проницательно взглянул на нее и сказал:
– Говорите, что не можете поверить, а на самом деле уже поверили. Просто вы не хотели об этом думать. А сейчас, когда приперло, когда вам надо защищаться, вдруг увидели, что такое вполне возможно. Так все-таки – кто из них? Артем или Ирина?
– Нет, не знаю, не могу сказать, – залепетала Юлия Владимировна. – И почему вы только на членов нашей семьи думаете? Почему не предположить, что к ограблению причастна экономка? Или гувернантка? Или водитель Сергей?
– Почему? Потому что я каждого из этих людей уже проверил, – ответил Гуров. – У них, как и у вас, есть свои тайны, но ни один из них не знал кода доступа к сокровищам, и никто не причастен к ограблению вашего дома. Кстати, вы не знаете, почему ваша невестка недолюбливает водителя Кожемякина?
– Разве Ириша его недолюбливает? – удивилась Забелина. – Нет, я никогда не замечала. Мне кажется, вы что-то выдумываете.
– Я никогда ничего не выдумываю, – отрезал сыщик. – Иначе бы меня на моей работе не держали. Ладно, давайте подведем итоги нашего разговора. Скажите, когда вы начали продавать секреты мужа его конкурентам?
– Это случилось чуть больше года назад, – призналась женщина. – Да, в мае прошлого года. Именно тогда в моей жизни возник Арсений…
– И с тех пор вы встречались каждый месяц?
– Нет, не сразу… После первой передачи прошло три месяца, когда… В общем, с октября прошлого года мы встречались почти каждый месяц.
– Сколько вы получаете каждый раз?
– Обычно десять тысяч.
– Но полгода назад, в апреле, сумма была больше, не так ли?
– Откуда вы знаете? Ну, да… я принесла что-то действительно ценное и получила двадцать тысяч…
– Хватило на «Тойоту» для Арсения, верно? И последний вопрос: что вы имели в виду, когда вчера сказали своему любовнику, что у вас появились новые проблемы, но вы их сами решите?
– Разве я так сказала? Странно. Понятия не имею, что… Ах да – я, видимо, была под впечатлением от этого ограбления. Вот вам, кстати, еще одно доказательство, что Арсений здесь ни при чем: он понятия не имел, о чем я говорю. Какой же он после этого грабитель?
– Я, конечно, не могу потребовать от вас вернуть фирме «Секрет здоровья» все полученные средства, – сказал Гуров. – Но я потребую, чтобы вы сейчас же написали нечто вроде объяснительной записки, в которой описали всю историю ваших отношений с указанной фирмой. Заканчивая сегодняшним днем. В этой записке нужно будет указать все даты ваших встреч с представителями данной фирмы и указать полученные от них суммы. А также в общей форме описать характер технологий, которые вы продали конкурентам.
– А если я откажусь писать такую «явку с повинной»? – с вызовом спросила Забелина.
– Можете, конечно, и отказаться, ваше дело, – кивнул Гуров. – В таком случае я составлю протокол нашей беседы, и он будет уже называться «протоколом допроса». Вы этот документ можете и не подписывать, для меня ваша подпись уже неважна. Все равно все сведения зафиксированы здесь, – сказал сыщик и указал на лежащий на столе диктофон. Затем продолжил: – Изъятую у вас пачку денег мы внесем в протокол как сумму коммерческого подкупа. Ну, и будем открывать уголовное дело по факту такого подкупа, а также по факту торговли…
– Не надо продолжать! – истерически воскликнула женщина. – Я поняла! Давайте вашу бумагу. И можно включить еще какую-нибудь лампу, я плохо вижу…
– Конечно, можно включить, – согласился Гуров. – Больше света! Всегда был согласен с этим девизом. Вот, располагайтесь и пишите. Никуда не спешите, тут спешка ни к чему. Вперед!
И он вышел из кабинета, оставив дверь открытой.
У Гурова был соблазн снова связаться с другом Стасом Крячко. За сутки, прошедшие со времени их последнего разговора, Крячко мог накопать что-то существенное относительно младших Забелиных. Кроме того, Гурову просто всегда было приятно поговорить с другом. Однако он подавил это желание и позвонил Клавдии Семеновой.
– Приветствую тебя, старший лейтенант, – сказал он. – Давненько мы не общались по поводу Игоря Забелина и его прошлого. Удалось узнать что-нибудь новое?
– Очень даже удалось, – ответила Семенова. – Я бы еще с утра вам позвонила, но мне сказали, что у вас ответственная операция, и я не
