на которую в каком-то изысканном беспорядке были накиданы местные лакомства, лохматые тишмание, кусочки белой нуги, ролы кадаиф и рахат лукум, медовые шарики лакма. Я знаю названия. Повторюсь, я люблю Стамбул не меньше, чем Рим или Москву.
– Надеюсь вы не пьете коктейли? Этот однослойный бурбон, – Сингх машет рукой в сторону столика, – провел чертову кучу лет в одной единственной бочке, дожидаясь этой встречи, смешать его с чем бы то ни было – преступление.
– Полностью с вами согласен, чистота в выпивке, в отношениях, в друзьях. Это то, к чему я всегда стремлюсь. – Я бросаю первый, пробный шар.
Реакции на мой заход я не получаю, поскольку снизу, со стороны пирса раздаются какие-то громкие и очень официальные голоса. Прибыли пограничники.
Через десять минут в моем паспорте уже стоит штамп таможенной службы Турции, подтверждающий, что я покинул территорию Турецкой республики. Признаться, мне нравится такой способ прохождения пограничных формальностей. Мы, так и не выпив перед приходом пограничников, возвращаемся к столику с напитками. Рядом, на низенькой тумбе, уже стоит блюдо с дюжиной жареных на гриле хвостов лангустов и креветками, несколько луфарей и ломтиков камбалы. Все это украшено припаленными о раскаленную решетку половинками лимона, ломтиками такого же полосато-подгорелого болгарского перца и куполами брокколи. О происхождении повара непрозрачно намекает стоящая рядом плошка с майонезом.
Я смотрю на столик и моментально забываю, что плотно позавтракал немногим более трех часов назад. Патель щедро плещет карамельную жидкость в грубые, низкие бокалы толстого стекла, мы молча чокаемся и выпиваем.
Я киваю на большой, сервированный стол.
– Ваш сын…
– Мой сын сегодня ночью улетел домой. Я решил, что его каникулы уже и так слишком затянулись.
– Очень жаль. Я, кстати, так и не узнал его имя.
– Оно вам и не нужно. К сожалению, в свои двадцать, он все еще не сделал ничего для того, чтобы кому-то потребовалось запоминать его имя.
– Мы проведем все путешествие вдвоем? – Задаю я очень волнующий меня вопрос будничным, совершенно равнодушным голосом, вполне соответствующим текущему направлению беседы.
И мне совершенно не нравится, что Сингх делает вид, что не слышит этот вопрос. Он отвлекается на поднявшегося к нам мужчину в черных брюках и белой рубашке. И в кожаных лоферах на босу ногу. Погоны, черные прямоугольники с четырьмя желтыми полосками у плеча и якорем у шеи.
Вновь появившийся мужчина сдержанно кивает мне и что-то говорит Пателю. Какой-то восточный, может быть арабский язык. Мой хозяин отвечает такими же рубленными фразами, а затем поворачивается ко мне.
– Это капитан. Его имя вам тоже запоминать не обязательно, на борту он просто «кэп». К сожалению, он не знает английского, поэтому к нему можете не обращаться. А сейчас, прошу меня извинить, я не смогу с вами поесть, но кок в вашем распоряжении. А мне нужно принять участие в видео конференции. Бизнес. Пока мы находимся у берегов, сотовая связь еще работает приемлемо для совещаний с видео. Максим, я не предлагаю вам чувствовать себя как дома, надеюсь, это понятно и без дополнительных слов. Наслаждайтесь, у нас с вами впереди достаточно часов приятного плавания. Как только захотите освежиться – слуга покажет вам вашу каюту. Обед в два. Выходите пораньше, выпьем по аперитиву.
С этими словами Патель Сингх спускается на среднюю палубу и скрывается где-то под крышей. Я наливаю себе еще одну порцию замечательного бурбона, шпажкой, не касаясь руками, отправляю в рот кусочек уже чуть подсохшей, но все еще безумно ароматной рыбы, кладу на тарелочку липкие, даже по внешнему виду приторно сладкие шарики, и ложусь в шезлонг. Закидываю ногу на ногу, жалею, что в очередной раз не подумал о солнечных очках. Мы проходим под Галатским мостом и в тот момент, когда тень дорожного полотна пробегает по моему лицу я делаю очень долгий глоток. Через четыре минуты смотрю на проплывающую по правому борту, слева от меня, стену Топ Капи и допиваю чуть отдающий дымом, карамелью и дубом напиток. А может, это всего лишь аромат гриля? Как бы то ни было, путешествие начинается очень даже не плохо. Если брать внешние, видимые его атрибуты.
Через двадцать минут, мы уже движемся по направлению к северным воротам Босфора, но еще не прошли под мостом султана Селима, самым северным, на котором собственно и заканчивается Стамбул.
Я уже обдумал и слова о капитане, наверняка имеющем международный сертификат, права, или как там у моряков называется этот разрешительный документ, но не знающим международного, английского языка. Подумал и о словах Пателя о том, что связь с внешним миром скоро может оборваться. Хотя я почему-то уверен, что спутниковые решения мало того, что есть, так и стоить они баснословно не могут, законы рынка…
Вновь смотрю на часы. Думаю, я достаточно времени провел на солнце с бокалом, чтобы отыграть роль беззаботного отдыхающего. Пора вспомнить, что на мне висит груз ответственности за огромную компанию, спуститься уже в каюту и поработать. Тем более, как правильно отметил сам Патель, качество связи в открытом море может быть не ахти, никто базовых станций на буйках не устанавливает.
Спускаюсь на вторую, среднюю палубу, где меня встречает еще не знакомый мне восточный мужчина в тонком темно-сером костюме и черных ботинках. Не высокий, не больше сто семидесяти пяти, не худой и не толстый, скорее какой-то плотный. Словно профессиональный гимнаст или каратист, у которого под костюмом тела не видно, но почему-то вы сразу понимаете, что там сплошные мышцы и сухожилия. Может, это наш доисторический мозг делает выводы по нескольким сантиметрам шеи и запястий, по кистям и скулам… Мы смотрим на обычного человека, а наш мозг буквально визжит об исходящей от него опасности.
– Мистер Максим, пройдемте, я покажу вашу каюту. – Чистейший английский, приветливая, но при этом овершенно ледяная улыбка.
– Яхта «Роза пустыни» имеет две силовые установки, расположенные в кормовой части судна. – Тоном музейного экскурсовода говорит так и не представившийся мужчина. – Три палубы, открытая верхняя, комбинированная главная и жилая нижняя. Пять жилых кают. Мастер-каюта, где живет хозяин – на этой палубе, в носовой части, вон там, за салоном, кстати обед, если наверху станет прохладно, будет накрыт именно здесь. Нам с вами вниз, на нижнюю палубу.
Мы спускаемся еще на дюжину ступеней, таких же широких, как и на всех лестничных пролетах судна.
Небольшой тамбур, дверь в носовую часть судна и короткий, метров шесть, очень узкий коридорчик с четырьмя дверями, по две
