- Да куда ж ты все удираешь? - раздраженно произнесла Марго, мстительно отстегивая рулетку от карниза. К сожалению, было поздно.
События, как сказала недавно сама Марго, действительно развивались стремительно, словно деление и размножение микроорганизмов. Еще когда она бежала на крышу вслед за Жорой, лифт с первого этажа поехал вверх, увозя в своей кабине её сестру, Максима Леонидовича и двух крепких молодых людей. Выйдя на лестничную клетку, они увидели старушенцию с ведерком в руке, нагибающуюся за коробкой торта, которая лежала возле открытой двери.
- Не трожь чужое, - на всякий случай сказала Галина. - И ведерко взад. Мой подарок, для шампанского, - пояснила она Максиму Леонидовичу. Что за народ!
Старушенция поспешно ретировалась в свою квартиру, захлопнув дверь и прильнув к "глазку". А новые гости вошли в жилище Марго. Двое молодых людей остались в коридоре, а Галина с шефом безопасности "Оникса" направились на кухню, откуда доносились приглушенные голоса. Девушка несла торт и ведерко, не желая с ними расставаться. Она ещё не представляла, как выпутаться из создавшегося положения, и решила во всем положиться на старшую сестру. Но Марго на кухне не оказалось.
Адрианов с Косовым попивали чаек, щедро разбавляя его найденным коньяком. И чувствовали себя артистами перед камерой, в которую к этому времени Клон уже перестал смотреть.
- Говорят, вы нас сдали с потрохами? - спросил Адрианов, обратив внимание на вошедших.
- Это правда, - вздохнула Галина.
- Нет таких крепостей, которые большевики не могли бы сдать, равнодушно заметил Косов. - А торт зачем? Чтобы подсластить пилюлю?
- Пойдемте, вас ждут в машине, - произнес Максим Леонидович. Прокатимся в одно место.
- Вы мне не внушаете доверия, - сказал Косов. - Я лучше останусь. Забирайте физика.
- Тогда... - Максим Леонидович тоже вздохнул и вытащил из кармана металлическую коробочку со шприцами. - Придется настоять на своем... Будет немного больно...
Галина уже развязала тесемки на коробке с тортом и сняла верхнюю крышку. Торт был кремовый. Она ковырнула его пальцем.
- ...И немного вкусно... - добавила сестра Морго, влепив торт в физиономию Максима Леонидовича и почти тотчас же нахлобучив алюминиевое ведерко ему на голову.
Ведро надвинулось по самые уши, и Галина ударила сверху по донышку. От неожиданности шеф безопасности выронил свои шприцы, схватившись за внезапно появившийся головной убор.
- Ему идет, - заметил Косов. - Чуть-чуть маловато. Шляпку надо подобрать на размер больше.
- Зато от самой Бурды, - ответил Адрианов.
- Бурда у него на лице.
Косов, подобрав шприц, воткнул его в плечо Максима Леонидовича и выпустил жидкость.
В это время, даже немного раньше, в соседней комнате вдребезги разлетелась стеклянная балконная дверь. Дежурившие в коридоре охранники бросились на шум, на ходу вытаскивая пистолеты. Несколько секунд спустя прозвучали два выстрела-хлопка: Клон всегда действовал быстро и решительно. Перешагнув через тела охранников, он подумал, что эти люди не совсем походят на тех гостей, которые пришли к Марго. Но времени на размышления не было. Не надо бросаться под ноги без разрешения, как сделали эти лопухи.
Пробежав по коридору, Клон выскочил из квартиры, решив не дожидаться хозяйки - попрощаться с ней придется в другой раз. Через минуту он уже шел по улице, накинув на голову капюшон куртки.
А Марго, спустившись вниз, осторожно переступила порог. На кухне кто-то разговаривал. В комнате лежали два трупа. Клон, конечно, уже исчез.
- Ну, кто тут у меня намусорил? - спросила Марго, появляясь перед гостями. Кивнув сестре, она тронула ногой бесчувственное тело человека с алюминиевым ведерком на голове. Сквозь крем проступали знакомые черты Максима Леонидовича. - Развлекаетесь? Значит, все-таки не бисквитный... Вообще-то я думала, там бомба.
- Сработало не хуже, - сказала Галина. - Не было выхода. А с теми двумя ты уже разобралась?
- Пришлось бегать по крыше, как кошка. Но один удрал.
- Внизу, в микроавтобусе, на котором меня привезли, остался ещё шофер, - кровожадно напомнила сестра.
- Девочки, может быть, на сегодня хватит? - подал голос Косов. - В конце концов, мы не в Чикаго. Морг сюда ещё не переехал.
- А мне улица Красных бань начинает нравиться, - добавил Адрианов. Здесь уютно. Как на погосте.
Он и Галина переглянулись, а Косов вопросительно посмотрел на Марго, словно ожидая окончательного решения.
- И все-таки будем перебираться в другое место, - сказала она, не устояв перед желанием попробовать пальцем крем с лица Максима Леонидовича.
Ночью все люди похожи друг на друга. Если они спят. Сон успокаивает их лица, отключает глаза, переводит на слабое питание мозг, не надо больше думать о курсе доллара, коварных друзьях и смысле своего бытия, наступит день - тогда все станет ясно. Но кто не спит, тот материализует свою негативную энергию. Все главные преступления совершаются глубокой ночью... В это время суток, как правило, избавляются и от трупов. Луна видит все, но умеет хранить тайны.
Юрия Шепталова везли в багажнике "ауди", Агаркова сидела за рулем, Мокроусов - сзади. Машина выехала на окружную дорогу и свернула в лес. Место было глухое, подходящее. Маленькая опушка, а вокруг серебристые ели.
- Вот здесь мне нравится, - сказала Агаркова, словно собиралась тут некоторое время пожить.
- Как вам будет угодно, - вздохнул Мокроусов. - Можно было и в канаву возле шоссе выбросить.
- Неси из багажника лопату. Будешь копать.
- Почему я?
- Я - женщина.
- Как убивать, так она мужчина, а сейчас вспомнила, - проворчал советник, подходя к багажнику и открывая его. В руку ему вцепились холодные пальцы.
- Боря, помоги мне! - прошептал полупридушенный эксперт. - Вытащи меня отсюда...
- Сейчас, - ответил Мокроусов, вынимая лопату и захлопывая багажник. Валентина Даниловна! Идите сюда. Ваша работа.
Агаркова подошла и, взглянув в лицо советнику, обо всем догадалась.
- Жив, курилка, - пробормотала она. - Ладно, иди копай...
Через полчаса яма была готова, эксперт тоже. Его свалили на дно, лицом вниз. Агаркова плюнула, поскольку молитв не знала.
- Теперь вы, Валентина Даниловна, - произнес Мокроусов.
- Чего - я? - недоуменно уставилась дама.
- Полезайте.
- Зачем это?
- "Августин" ликвидируется. Распоряжение Горевого. Так что и концы в воду, - объяснил советник и выстрелил из оказавшегося в его руке пистолета в голову Агарковой.
- Какая недогадливая женщина, - проворчал он, снова берясь за лопату. - Гори она в аду.
Две квартиры в доме № 10 по Онежской улице также начали полыхать приблизительно в полночь. Это были жилища Косова и Адрианова. Поджог устроили три "бойцовых петуха" из команды Бескудникова. Шеф прислал за ними тачку, страдальцев развезли по больницам: одного в травмопункт, второго - в Склиф, третьего, пучеглазого, по кличке Мухомор, в клинику к окулистам.
Сам Вадим сейчас сидел у Горевого в склере, где никогда не было понятно, ночь ли в мире, день или вообще ничто, полное безвременье, и испытывал непреодолимое желание дать кому-нибудь в морду. То ли Гоше, то ли этому Оппенгеймеру, пристроившемуся рядом со своими приборами. Во-первых, Бескудникову хотелось спать, и у него слипались глаза. Началось это тогда, когда он, разъяренный, влетел в кабинет тролля. Но желание вытрясти из него душу почему-то пропало. Он лишь вяло спросил, усевшись в кресло:
- Мне передали, что жена была здесь. Куда ты её дел?
- Отправил вместе с Максимом к Марго, - усмехнулся Гоша, выпуская колечко дыма. - Там они заберут этих надоедливых людишек, которые нам досаждают, Косова с Адриановым, и вернутся.
- Мог бы предупредить.
- Я забочусь о твоих нервах. Кстати, страховое агентство пора ликвидировать. Хирургически. Пока опухоль не начнет разрастаться. Я отдал необходимые распоряжения.
Бескудников покосился на Панагерова, который копался в генераторе. Похоже, физик, как и Гоша, мог не спать целыми сутками и чувствовал себя от этого только лучше.
- А он что тут делает?
- Починяет примус, - ухмыльнулся Горевой и тотчас перешел к другому: В Библии написано, что дом, разделившийся в самом себе, не устоит. Это не верно. Мир устойчив лишь потому, что он разделен на коммунальные квартиры, а соседи постоянно воюют друг с другом. Им надо только вовремя подбрасывать спички. И нам пора заниматься более важными делами. От пятиэтажек к высотным зданиям, говоря образно. Хотя всякий образ должен иметь практическое воплощение.
- Да? - ещё более вяло спросил Бескудников, так и не понимая, о чем говорит Гоша. В голове как-то нехорошо шумело, в глазах покалывало.
- Да. Мне очень не нравится один из семи сталинских небоскребов. Тот, что на Смоленской площади, - продолжал Гоша, взглянув на Панагерова и получив в ответ утвердительный кивок. - Вообще-то они мне все не нравятся, но этот особенно. К тому же место подходящее, в частности - с сейсмологической точки зрения. Москва и так стоит на тектонических разломах, а её ещё и перекопали сверху донизу. Столько нор нарыли за восемь веков, особенно в последнее время, что ходить страшно. Того и гляди провалишься. Под нами, Вадим, пустоты, как, впрочем, и вверху. Но это уже вопрос философии. Словом, как говорили римляне, Карфаген должен быть разрушен.
