– Это он после приезда из «Дали» предлагал помечтать?
– Да. Сразу. А потом вдруг сядет на кухне, курит, молчит. Я говорю что-нибудь, а он как будто меня не слышит. Голос повышу немного, а он: «Ты чего кричишь? Не даешь сосредоточиться!» А на чем сосредотачиваться-то? Чай, не диссертацию пишет.
– Понятно. Скажите, Анастасия Валентиновна, у вас сохранился его сотовый телефон?
– А как же? Конечно. Вам принести? – поспешно встала она с места и, не дожидаясь моего подтверждения, вышла из комнаты.
Через пару минут Костромская протянула мне телефон:
– Вот. Возьмите.
– А зарядка к нему где? – спросила я, подозревая, что за время, прошедшее с момента гибели Аркадия, аккумулятор давно сел.
– Ой, сейчас поищу. Я ведь первое время его заряжала. Вдруг позвонит кто, думала.
– Звонили?
– Нет. Никто. Все, с кем он общался, знали, наверное, что его больше нет, – прерывисто вздохнула она и снова покинула комнату.
Вскоре она принесла подзарядку, хранившуюся в картонной коробке, некогда служившей фирменной упаковкой для данного телефона. Распутав провод, она подошла к торшеру, выдернула его из розетки и воткнула туда зарядное устройство.
Не дожидаясь приглашения, я поспешила вставить штекер в аппарат.
– Вы можете тут присесть и подождать. Здесь удобно, – предложила Костромская и, скрипнув пружинами, сама устроилась на старомодной зеленой тахте, покрытой клетчатым пледом.
– Да ждать, собственно, не надо, – взглянула я на засветившийся экран мобильника и присела рядом.
– Как? Но ведь он же разряжен был. Разве не нужно время, чтобы его подзарядить? – искренне удивилась Анастасия Валентиновна, заглядывая поверх моей руки.
– Совсем не обязательно. Аппарат уже в сети.
Я быстро освоила его функции и стала просматривать входящие и исходящие звонки. Их было немного, и они не отличались разнообразием. В основном переговоры шли с Алексеем и с Лидуней. Именно так Аркадий записал ее в свой сотовый. Был еще звонок от него к Виоле Андреевне, что была записана как Виола раб. Видимо, работа. Но больше всего было звонков на свой домашний. Так он общался с матерью, которая не жаловала сотовую связь. Поняв, что здесь ничего интересного для меня нет, я приступила к просмотру фото и видеоматериалов. И тут меня ожидал сюрприз, если не сказать больше. Сейчас опишу видеокадры, заснятые, как мне думается, Аркадием Костромским. Итак, смеркается. На реке стоит одинокая лодка. Одинокая – это в смысле в ней никого нет. Поблизости тоже никого. Ее плавно сносит течением в прибрежные кусты. Затем кадр меняется. Сначала из-за сумерек видно лишь листву камышей, через которую явно дрожащая рука оператора старается снять какого-то человека. Затем камера приближается, и мы уже более отчетливо видим, что человек этот снимает с себя нечто, похожее на водолазный костюм. Все происходит почти в темноте, потому разглядеть на отснятом материале его лицо не представляется возможным. К тому же очень мешает камыш. Неизвестный водолаз поспешно засовывает свой гидрокостюм в большую черную сумку, переодевается в светлую рубашку и темные штаны. Предположительно джинсы. Интересной деталью является лишь то, что на правом плече водолаза видно большое расплывчатое пятно, напоминающее татуировку. Ну и волосы, кажется, довольно темные. Затем он уходит, прихватив с собой свою сумку. Вот и все. Спилберг, я уверена, такой бы материал тут же забраковал. Но вот мне это зрелище вполне понравилось. Во всяком случае, если водолаз не является новым знакомым Аркадия, значит, он является неким подозреваемым для Татьяны Александровны Ивановой. Датированы бесценные кадры третьим сентября. Время: двадцать один час двадцать минут. Далее я увидела совершенно иную картину. Четвертое сентября, девять пятнадцать утра. Светлая столовая, где питаются отдыхающие, как я догадывалась, пансионата «Волжская даль». Снова слегка дрожащая рука приближает кадр, в котором уже четко и ясно просматривается лицо жующего мужчины. Он – брюнет с сединой на висках, лет пятидесяти. Одет в светлую рубашку с короткими рукавами, из-под рукава виднеется цветная татуировка. Похоже на хвост дракона. Я наблюдаю за завтраком брюнета-водолаза минуты три.
Все это время просматривающая вместе со мной этот фильм и до сих пор не издавшая ни единого звука Анастасия Валентиновна перевела на меня удивленный взгляд и задала резонный вопрос:
– А кто это?
– Ну, если вы не видите в этом человеке знакомого, то уж я и подавно. А потому это предстоит выяснить. Я собиралась завтра поехать в данный дом отдыха, но, честно сказать, даже не знала, с чего начинать. Зато теперь определенно знаю, как буду действовать, – загадочно отозвалась я. – Только вы, Анастасия Валентиновна, меня пока ни о чем не спрашивайте.
– Хорошо-хорошо, – скороговоркой пообещала та. – Но что все это значит? Может, Аркаша там с ним сдружился? Чего это он его снимал?
– А у него компьютер есть? – вопросом на вопрос отреагировала я, досадуя на нетерпение Костромской.
– Да, есть. Он в его комнате стоит.
– Я могу посмотреть?
– Разумеется. Пойдемте, я покажу, – явно волнуясь, разрешила она и повела меня в комнату своего погибшего сына.
Там было чисто и уютно. Ничего лишнего. Только полутораспальная кровать, застеленная шелковым покрывалом с кистями, да стол с компьютером и приличным офисным креслом возле него. Я бесцеремонно уселась в это кресло и включила компьютер. Через несколько минут, после непродолжительных поисков по созданным файлам, я нашла то, что искала. А именно: то же самое «кино», которое только что просматривала на сотовом телефоне Аркадия. Здесь тоже было неважнецкое изображение в вечернее время суток, но очень приличное на утро следующего дня. Все тот же седоватый брюнет с аппетитом поедал какую-то кашку. На столе возле монитора лежали две флешки. Я решила просмотреть и их. Это заняло достаточно много времени. Там были записаны различные песни и мелодии. Как наши, так и зарубежные. Так же скачанные из Интернета приколы, фильмы или просто картинки с животными. Зачем? Может, показывал Лидуне?
Я перекачала на одну из них кадры про водолаза и, даже не спросив разрешения у хозяйки, сунула себе в карман. Она же, так и стоявшая у меня за спиной и все это время хранившая молчание, снова задала вопрос:
– Так кто же этот человек, Танечка? Как вы думаете?
– Думаю узнать об этом завтра. А сейчас дайте мне, пожалуйста, фотографию Аркадия, которую вы мне показали при нашей первой встрече. На время, конечно. Полагаю, она мне завтра может пригодиться.
– Да-да, сейчас принесу.
Я отключила компьютер и вернулась в комнату, где изначально поедала блинчики. Анастасия Валентиновна принесла фотографию и подала мне, глотая слезы.
– Ну-ну, не надо. Успокойтесь. Давайте лучше еще кое о чем поговорим, – предложила я, усаживаясь возле стола и отправляя фото в свою сумочку, которая висела на спинке стула. В это время раздался звонок по сотовому. Я посмотрела и сбросила вызов. Звонил один из надоедливых знакомых. Но он тут же объявился снова. Мне пришлось вообще отключить связь и только тогда продолжить беседу с уже всхлипывающей женщиной. – Анастасия Валентиновна, давайте еще раз подумаем с вами, кто все-таки мог прислать вам деньги? Могу только сказать, что Пушкареву на этот счет я проверила. Это не она.
– А вы ее видели?! – воскликнула та, перестав плакать.
– Видела. Ни в какую Америку она не уехала. Живет сейчас в Тарасове на чужой квартире. Скрывается от кредиторов и налоговой службы. Дела у нее, похоже, дрянь.
– Ну надо же! Так ей и надо, – погрозила пальцем Костромская. – И поделом. Нечего людей облапошивать. И где же она?
Мне не хотелось сейчас наносить ей очередной удар, а потому я уклончиво ответила:
– Если вас это сейчас очень интересует, то мы должны это расценивать как новое дело, которое вы мне поручаете. Стоит ли на это тратить время? Ведь деньги вы с нее вряд ли получите. Или просто хотите высказать ей все, что о ней думаете?
– Нет, вы правы, Танечка. Не стоит тратить и без того надорванные нервы на эту дрянь.
– Вот и правильно. Так кто же еще мог передать вам доллары?
– Ну-у… Ну, я даже не знаю. У меня совсем предположений нет. Может, кто-то из Аркашиных одноклассников? Или из колледжа, где он учился? Их много на похороны пришло. Откуда только узнали?
– Плохие вести разлетаются быстро.
– М-да, наверное. Может, они скинулись?
– А вот ваш друг – Александр Степанович не мог? Скажем, постеснялся прямо в руки, решил, что не возьмете? Попросил кого в почтовый ящик бросить. Или сам? Он на тот момент еще ходил?
– Саша? Да что вы. Он беден как церковная мышь. Все деньги на лекарства уходят. Да и гробовых всего пятнадцать тысяч накопил. Он мне показывал их на всякий случай. Вот и все его сбережения. А разве сейчас этого хватит? У меня вон на Аркашеньку все пятьдесят ушли. Пришлось занимать. Хорошо, конечно, что кто-то эти сто тысяч подбросил. Но вот кто? Я понятия не имею. Саша был на похоронах. Еле притащился, чтобы меня поддержать. Но не он, точно не он.
