Так продолжалось около месяца, до тех пор, пока я случайно не встретил Ольгу с Аллой. Это был самый унизительный и страшный день в моей жизни – даже врагу такого не пожелаешь. Но обо всем по порядку…
В этот день Леонид Дмитриевич Кудлин пригласил к себе Илью Некрасова. В кабинет вошел довольно высокий мужчина, немного сутулившийся, с уже поседевшими висками, несколько покатым черепом и уставшими глазами. Кудлин знал, что Некрасову было чуть больше пятидесяти, но выглядел он гораздо старше.
– Садитесь, – кивнул Леонид Дмитриевич, с некоторым любопытством глядя на вошедшего в его кабинет человека. – Мне говорили, что вы работаете у нас уже почти два года, – начал он, – и работаете настолько хорошо, что вас уже назначили руководителем отдела.
Некрасов молчал. Он вообще производил впечатление достаточно замкнутого человека.
– Вы раньше работали в концерне «Весна» и занимали там высокую должность, – продолжал Кудлин.
– Да, – ответил глухим голосом Некрасов, – я был заместителем генерального директора по закупкам. Правда, совсем недолго, около двух лет или чуть больше.
– И еще вы работали начальником цеха на ЗИЛе.
– Это было еще в советские времена.
– Тем более. Сколько лет вам тогда было? Ведь ЗИЛ считался флагманом советской индустрии.
– Около тридцати. Но и начальником цеха я был недолго. Когда началось кооперативное движение, я ушел с завода.
– Да, я читал вашу биографию, – кивнул Кудлин. – А где вы работали в девяностые годы? В анкете указано место работы в каком-то непонятном ОАО.
– Я там просто числился, – признался Некрасов. – На самом деле работал обычным «челноком». Возил текстиль и кожу из Турции.
– Интересно, – оживился Леонид Дмитриевич. – Значит, вы ездили туда за оптовым товаром. И у вас есть опыт?
– Лучше бы его не было, – мрачно пошутил Некрасов, – это не очень приятные воспоминания. Живешь как бомж, все время думаешь о товаре, ночуешь где попало, ешь когда придется, даже в туалет не можешь отлучиться. И тебя все обирают и обманывают – продавцы, покупатели, таможенники, пограничники, полицейские, налоговики, даже санэпидемстанция… Вот так и жил.
– Значит, не понравилось, – понял Кудлин.
– Разве такая жизнь может понравиться нормальному человеку? – вздохнул Некрасов.
– И тем не менее вы занимались этим делом достаточно много лет, – напомнил Леонид Дмитриевич.
– Да, пришлось. Я тогда выплачивал алименты на дочь после развода со своей первой… простите, со своей второй женой. А у меня в это время была уже другая семья. Хотя мы не были официально зарегистрированы, но ее сына я усыновил.
– Я слышал, что она погибла во время трагических событий на Дубровке, – уточнил Кудлин.
– Да, – чуть запнувшись, ответил Некрасов, – мы тогда не успели ее вытащить и спасти.
– Вам нравится работать в нашем страховом бизнесе? – спросил Кудлин, резко меняя тему разговора.
– Интересно, – сдержанно ответил Некрасов, не вдаваясь в подробности.
Чем больше они разговаривали, тем больше гость нравился хозяину кабинета. Немногословный, много повидавший, спокойный, выдержанный, достаточно интеллигентный.
– Сколько вы получаете? – задал неожиданный вопрос Леонид Дмитриевич.
– Восемнадцать тысяч рублей, с вычетами, – ответил Некрасов.
– И на эти деньги вы купили себе внедорожник «Мицубиси Паджеро»? – уточнил Кудлин. – Кажется, он стоит около сорока тысяч долларов. А ваша зарплата только шестьсот долларов в месяц. Если даже считать, что вы питаетесь воздухом и не тратите денег на одежду и жилье, то и тогда для того, чтобы купить такую машину, вам нужно было проработать у нас больше трех лет. Можете рассказать мне, в чем секрет такого экономического чуда?
– У меня были некоторые сбережения, – ответил Некрасов. – Вы же сами прочли, что я был заместителем генерального директора.
– А потом почти полтора года не работали, – заметил Кудлин. – Итак, вы ничего не хотите мне сказать?
– Ничего. Я думаю, что работаю достаточно неплохо, если меня решили выдвинуть.
– Даже хорошо, – согласился Кудлин, – и, насколько я знаю, вы лично оформляете самые дорогие иномарки, которые прибывают к нам из-за рубежа. Правда, уже несколько раз госавтоинспекция и налоговые службы обращали наше внимание на некоторый разнобой в ваших документах, когда номера кузова и мотора фиксируются не по фактическим номерам, а по документам, которые привозят сами владельцы иномарок. И часто они не совпадают, что вызывает некоторую озабоченность у наших автоинспекторов.
– Вы хотите сказать, что мы неверно оформляем документы? – поднял голову Некрасов.
– Скорее невнимательно, – ответил Кудлин.
Он прекрасно знал, чем была вызвана «не-внимательность» самого Некрасова и сотрудников его отдела. За благожелательное отношение и быстро оформленные документы все владельцы иномарок платили своеобразный налог. Быстрое оформление отечественных машин стоило около трех тысяч рублей, зарубежные иномарки иногда оформлялись еще быстрее и обходились их владельцам уже в три тысячи долларов, а перебитые номера на моторах – еще дороже. Безусловно, при таких финансовых потоках господин Некрасов мог позволить себе внедорожник за сорок тысяч долларов. Ведь каждый месяц он лично передавал своему руководителю сто – сто двадцать тысяч долларов, оставляя на отдел в два раза меньшую сумму, которую делил между всеми сотрудниками. Обычно ему оставалось около восьми тысяч, а его сотрудники получали по пять-шесть тысяч, и каждый из них был доволен существующей системой поборов.
– Я думаю, что мы с вами еще увидимся, – сказал на прощание Кудлин.
Некрасов кивнул и вышел из кабинета. Леонид Дмитриевич вызвал к себе Иосифа Мейгеша и, когда тот появился, сразу спросил:
– Сколько он получает в месяц?
– Тысяч восемь, не меньше, а иногда даже десять, – ответил Иосиф. – Все оставшиеся деньги он честно делит между своими сотрудниками, я специально уточнял. Такой вот справедливый начальник. И передает своему руководителю каждый месяц больше ста тысяч долларов.
– Порядочный человек, – задумчиво произнес Кудлин, – это совсем хорошо. В наше время сложно встретить порядочного человека.
– У них хорошие заработки, – напомнил Иосиф. – Один из их работников говорил, что они просто не успевают регистрировать и оформлять машины, такой поток движется к нам через границу.
– Ясно. Значит, он не так прост, как хочет казаться… Теперь слушай меня внимательно. Ты лично вызовешь его к себе и предложишь поездку в Барселону, где он должен будет встретиться с марокканским представителем.
– Опять? – нахмурился Иосиф. – Его могут арестовать прямо в аэропорту.
– Могут, – согласился Кудлин, – для этого я его и выбрал. Нужно провести с ним беседу и отправить в Испанию. Уже через два дня он должен быть в Барселоне. И его наставником и инструктором будешь ты, Иосиф.
– Я все понял. Мы сообщим марокканцам о его поездке?
– Конечно. Пусть они его встречают. И нашим тоже передадим о поездке господина Некрасова в Восточную Европу.
– Значит, вы делаете все, чтобы его взяли прямо на границе, – понял Мейгеш.
– Я делаю все, чтобы узнать, кто именно мог нас сдать и кто хочет отобрать у нас контракт, – сухо возразил Кудлин. – Сегодня его больше не трогай, а завтра прямо с утра вызови к себе и скажи о своем предложении. Пусть он сразу поймет, что это будет не твоя просьба, а наше общее желание. В конце концов он очень неплохо устроился в нашей страховой компании, если может позволить себе купить автомобиль за сорок тысяч долларов сразу после того, как устроился к нам на работу.
– Не беспокойтесь. Я найду аргументы, чтобы его убедить.
Когда Иосиф ушел, Кудлин подвинул к себе телефонный аппарат и набрал знакомый номер.
– Слушаю, – прохрипел в трубку Джамал, – кто говорит?
– Это я, Леонид, только не бросай трубку, – попросил Кудлин, понимая, что разговор может не состояться.
– Что тебе нужно? Твои люди уже успели побывать на моей даче, перебить всех моих личных телохранителей и даже моих собак. И ты еще осмеливаешься звонить мне!
– Я подарю тебе новых, – пообещал Кудлин.
– Собак или телохранителей? – зло спросил Джамал.
– Кого хочешь. Я позвонил, чтобы помириться, а ты сразу лезешь в бутылку.
– Мириться, – процедил Джамал. – А кто ответит за убитых? Напугали моих внуков, у кухарки чуть инфаркт не случился. И ты еще смеешь говорить, что нам нужно мириться? Или считаешь, что тебе с твоим евреем все дозволено? Я возьму штурмом ваши дома и повешу вас на глазах у ваших родных и близких.
– Я же сказал, что позвонил извиниться, – повторил Кудлин. – У нас появились сведения, что нас предает кто-то из своих, из самых близких, поэтому мы вынуждены были пойти на такой шаг. Другого выхода у нас просто не было. Раньше в подобных случаях даже не пытались проверять, просто посылали киллера, и тот из укрытия убирал подозреваемого. И никаких проблем. Думаешь, нам очень хотелось устраивать подобные проверки? Думаешь, мы не понимали, как сильно оскорбляем и обижаем тебя? Все понимали и все сознавали. И сознательно шли на этот риск, чтобы сохранить тебе жизнь. Мы с Валентином Давидовичем никогда не верили в твое предательство…
