Я смотрел на эту женщину даже с некоторым уважением. Какой темперамент, какая жажда наслаждений! Только что ей поцарапали лицо, увели из постели мужчину, а она готова продолжать, несмотря ни на что. Честное слово, она будет нашим почетным клиентом, я готов предоставить ей скидки.
— Я думаю, на сегодня достаточно, — сказал Дипломат, мрачно посмотрев на жену.
Ее не смутил этот взгляд. Она чувствовала себя уверенно. Эта женщина была слишком развращена, чтобы останавливаться на полпути.
— Надеюсь, нам больше не помешают? — спросила она меня томным голосом.
— Ни в коем случае, — мне она нравилась с каждой минутой все больше и больше. — Я лично прослежу, чтобы вам не мешали. Более того, я поговорю с Ольгой и надеюсь, что в следующий раз…
— Следующего раза не будет, — перебил меня Дипломат, — достаточно и того, что она сделала с моей женой…
— Ничего, милый, — улыбнулась эта потрясающая стерва, — ради тебя я готова потерпеть. Ты ведь не успел получить удовольствие, она вырвалась и, наверно, испортила тебе сегодняшний вечер. А господин Лютиков обещает нам все исправить.
— Безусловно.
Этот Дипломат даже не подозревает, что его ждет. Сейчас я пущу к нему одну из своих лучших девочек. Сейчас он у меня «получит удовольствие». И она тоже, разумеется.
— Я все сделаю, — улыбнулся я женщине. — Спасибо за понимание наших проблем.
Она вновь усмехнулась мне в ответ, даже не взглянув на мужа. Кажется, ей будет мало только «свингер-клуба». Не удивлюсь, если узнаю, что рога ее мужа уже превосходят всякое воображение.
Войдя в общий зал, я подозвал двух наших ребят. Того самого молодого парня с косичкой, на которого «положила глаз» супруга Дипломата, и его «жену».
— Идите туда и сделайте так, чтобы они запомнили сегодняшний вечер на всю жизнь, — сказал я им, прибавив пару-тройку крепких выражений. Если я напишу, как именно я посоветовал себя вести и что именно делать, меня могут посадить на пятнадцать суток за хулиганство. Я не пожалел крепких выражений. Ребята меня поняли.
Когда они ушли, я пошел к гимнасту и его жене. Кассеты были все это время у меня в руках. Я с ними не расставался.
Войдя в комнату, я обнаружил Ольгу и Андриана, сидевшими по разным сторонам комнаты, очевидно, они успели поссориться и не разговаривали друг с другом.
— Как вам не стыдно! — обратился я к Ольге. — Вы ведь интеллигентный человек. Разве можно себя так вести?
— Уходите отсюда! — закричала она. — Я не хочу здесь оставаться, это мерзко, гадко, мерзко!.. — она зарыдала в полный голос.
— Если хотите, — пожал я плечами, — то, конечно, можете уйти. Никто не будет заставлять вас делать что-то насильно. Здесь собираются приличные люди, а вы так сорвались. Можно было заранее предупредить нас о вашем нежелании.
— Уйдите, уйдите от меня прочь! — продолжала рыдать Ольга. — Я не хочу здесь оставаться, не хочу…
— Никитин, — позвал я Семена из коридора, — вызови машину и скажи, чтобы их отвезли домой.
— Мы оплатим все ваши расходы на выезд в Канаду, — проявил я благородство. — Денег вы, конечно, не получите, но расходы мы оплатим. Документы получите через две недели. До свидания.
При моих словах гимнаст поднял голову. Мужчины всегда больше скоты, чем женщины. Я сказал все, что хотел, и вышел в коридор. Мой принцип очень прост. Плату за услуги я беру вперед. Деньги, которые я должен отдать, мы отдаем после. Вот, собственно, и вся механика. В нашем деле все может сорваться из-за какой-то мелочи. Однажды солидный клиент умер при встрече с нашей девочкой от сердечного приступа. В другой раз молодой человек, которого мы вызвали для одной из дамочек, оказался не способным ее удовлетворить. Скандал был грандиозный. В общем, бывает всякое, но я готов к любым неожиданностям, кроме тех, которые произошли сегодня вечером у меня в офисе.
Когда гимнаст и его жена уехали, я позвал Никитина и рассказал ему о том, что произошло в офисе. Он был в ужасе. Испугался, понимая, что могут добраться и до него.
— Успокойся, — посоветовал я ему, — возьми кого-нибудь из ребят для алиби и поезжай туда. Сначала позвони, затем постучи, потом стучи громче, чтобы привлечь внимание. Сразу вызови милицию, чтобы все соседи знали о случившемся. Я поеду на вокзал, но телефон у меня будет включен. Если спросят, ты позвони и вызови меня в наш офис. Все понял?
— Понял. А кто это был? Что им от нас нужно?
— Это тебя не касается. Будешь меньше знать — будешь дольше жить.
Я не стал рассказывать ему ни про Арнольда Хендриковича, ни про Алексея. Этого ему знать не нужно. И милиция не должна знать, что именно случилось. Пусть ищут убийц, напавших на наш офис.
Вместе с одним из наших охранников, бывшим сотрудником милиции, Никитин поехал на проспект Мира. Я прошел к кабинкам, где должны были находиться Дипломат, его жена и наши ребята. Из кабинок доносились приглушенные стоны. Я улыбнулся. Эту ночь они запомнят на всю жизнь.
Потом я поехал на вокзал. Мне нужно было спрятать кассеты и оружие. Уже когда я был на вокзале, мне позвонил Никитин. Мое задание он выполнил. Когда я приехал в офис, там уже было полно сотрудников милиции и прокуратуры, стояла толпа соседей и любопытных.
Мрачные сотрудники прокуратуры и уголовного розыска ходили среди убитых. Меня допрашивали три или четыре раза, каждый раз, когда появлялось новое начальство. Через полтора часа приехала группа телевизионщиков, тоже вызванная Никитиным. Рано утром по телевидению прошло сообщение о трагедии на проспекте Мира.
Меня отпустили в шестом часу утра. Я не должен был появляться у своего дома. Югансон сообщил налетчикам адрес, и теперь там наверняка находятся люди, которые очень хотят со мной побеседовать. Я поехал на вокзал и взял пистолет. Кассеты я оставил в ячейке, где они и лежали. Код, кроме меня, не знал никто, и я не собирался его никому сообщать. Эти кассеты были моим «страховым полисом». Я вернулся на Кутузовский. Мне больше некуда было идти.
Набрав код, я вошел в подъезд. Все было тихо, но я на всякий случай приготовил оружие. В свою квартиру я поднимался по лестнице, тихо и осторожно. Добравшись до дверей, я огляделся и достал ключи. И вдруг услышал за спиной тихие шаги. Я бросил ключи на пол и, развернувшись, поднял пистолет, сжимая его в потной руке.
— Стой, — негромко сказал я, — не подходи. У меня пистолет. Не подходи ближе, иначе буду стрелять…
Утром следующего дня руководитель одного из телеканалов получил кассету с указанием показать ее по телевидению в вечернее время, когда у экранов собирается самая большая аудитория. Руководитель канала считал себя человеком интеллигентным, даже высокоинтеллигентным. Очевидно, он и не подозревал, что интеллигентность подразумевает нечто большее, чем общая начитанность и просто руководство одним из гуманитарных учреждений. Кассета поступила от одного из самых видных чиновников страны с конкретным указанием показать ее по каналу, сделав содержавшийся в ней материал общедоступным. Интеллигентный человек в подобных случаях подает в отставку. Чиновник-приспособленец, считающий себя интеллигентом, показывает видеозапись, а потом долго и неубедительно объясняет, почему он это сделал.
Кассета лежала на столе руководителя канала. В течение дня он несколько раз просматривал ее, понимая, что, с одной стороны, ее придется показать, а с другой, его репутации будет нанесен невосполнимый урон. Поэтому руководитель мучился сомнениями, не зная, как поступить. Тем более что на кассете была зафиксирована встреча вице-премьера Лепина с тремя проститутками, и спутать Владислава Николаевича с кем-то было почти невозможно.
Руководитель канала знал, что между Тальковским, который был против Лепина, и Рашковским, который поддерживал вице-премьера, идет негласная война. И он понимал, что, показав кассету, он раз и навсегда становится в ряды сторонников Тальковского. Одновременно он приобретает и могущественного врага, который не простит ему этого выпада. И поэтому колебался еще больше.
Вечером, часам к шести, он позвал своего заместителя, по слухам, имевшего выход на сотрудников Рашковского, и поделился с ним своими сомнениями. Ровно через десять минут после разговора о возможном показе уже знал Кудлин. Еще через пятнадцать минут об этом узнал Рашковский, к которому приехал Кудлин.
— Свидетели есть? — поинтересовался Валентин Давидович.
— Кажется, нет, — тяжело дыша, ответил Кудлин.
Он спешил сюда с другого конца города, когда ему сообщили о кассете. Понимая, что разговор по мобильному телефону может быть зафиксирован, он примчался в офис банка «Армада», чтобы лично рассказать обо всем своему патрону.
— «Кажется» — это не ответ, — нахмурился Рашковский.
— Я проверю, — пообещал Кудлин, — но, насколько я знаю, они поработали чисто.
