Зато кое-что Майрон помнил хорошо — и не сомневался, что это воспоминание останется с ним навсегда. Он никогда не забудет, что, возвращаясь под утро домой, всегда заставал в гостиной отца, дремавшего в кресле-качалке. И не важно, сколько было времени. Два, три часа ночи или даже начало четвертого — родители комендантский час не устанавливали, поскольку доверяли ему. Но как бы то ни было, отец проводил ночь и утро пятницы и субботы не в постели, а в кресле-качалке, поскольку ждал его возвращения, а когда слышал, как Майрон вставляет ключ в замочную скважину, сразу же притворялся спящим. Майрон знал, что он притворяется, отец знал, что Майрон об этом знает. Короче говоря, все обо всем знали, но упомянутая рутина не изменилась ни на йоту в течение всего времени, пока Майрон учился в школе высшей ступени.
Уин ткнул его локтем в бок и вернул к реальности.
— Ну что? Войдешь — или будешь продолжать пялиться на этот чудовищный образчик местного арт нуво?
— Много ты понимаешь! — сказал Майрон. — Когда я учился в школе высшей ступени, мы с ребятами только здесь и обретались.
Уин посмотрел на забегаловку, потом на Майрона.
— Похоже, в те годы вам с ребятами определенно не хватало хорошего вкуса, и вообще все вы были полными болванами.
Уин остался в машине, а Майрон вошел в заведение и отправился на розыски Франсин Нигли, которую почти сразу обнаружил у стойки.
Он подтащил высокий стул и взгромоздился на него рядом с ней, опасаясь, что у него закружится голова и он навернется с этого насеста.
— Однако как идет тебе форма, — произнес Майрон и даже слегка присвистнул. — Думаю, не скажу ничего нового, если поставлю тебя в известность, что она меня возбуждает.
Франсин Нигли на мгновение отвела взгляд от гамбургера, который жевала с большим аппетитом.
— Самое хорошее в этой проклятой форме то, что она высоко котируется, когда танцуешь стриптиз на холостяцкой вечеринке. Так что после службы можно не переодеваться.
— Ты ею еще и над головой размахиваешь?
— Иногда. — Франсин откусила еще кусочек гамбургера, после чего посмотрела на Майрона, будто только что его увидела. — Боже мой! Сижу тут, жую котлету, а между тем рядом со мной расположился истинный герой этих мест!
— Не поднимай шума, прошу тебя.
— Хорошо, что я оказалась здесь в такой момент. Если женщины начнут терять голову, я смогу пристрелить парочку, прежде чем они до тебя доберутся. — Франсин взяла салфетку и вытерла руки. — Слышала, что ты отсюда смотался…
— Это точно.
— Проезжал, значит, поблизости и решил заехать — так, что ли? — Она достала из коробки еще одну салфетку. — Только и слышишь, как людям надоели городки, где они родились, и как они мечтают их покинуть, когда вырастут. Но в Ливингстоне, как ни странно, совсем другая картина. Уехавшие возвращаются и даже заводят здесь семьи. Сантола помнишь? Ну так вот: он вернулся и уже успел родить троих детей. А Фриди? Постранствовал, а теперь живет как миленький в старом доме Вейнбергов. Двоих детей завел. Джордан обитает где-то у Сент-Филс. Купил какой-то старый домишко, починил крышу и благоденствует в окружении троих ребятишек. Все девочки, между прочим. Я тебе клянусь: половина нашего класса вернулась, переженилась и обитает здесь.
— А как насчет Джина Дулуки? — с улыбкой спросил Майрон.
Она рассмеялась.
— Потратила на него весь первый год в колледже. Мы же себя взрослыми считали, не так ли? Ну и жить старались соответственно.
Джин и Франсин в классе считались парой. Во время ленча всегда сидели за одним столом, целовались в промежутках между сменой блюд и оба носили на затылке косички, переплетенные цветными нитями и всякой мишурой.
— Великий город, — произнес Майрон, подытоживая сказанное Франсин.
Между тем она приступила ко второму гамбургеру.
— Может, закажешь что-нибудь? Посидишь, посмотришь, как у нас сейчас развлекаются…
— Я бы с удовольствием, да времени нет.
— Все так говорят… В таком случае чем могу быть тебе полезна, Майрон?
— Помнишь о смертном случае в поместье Брэдфорд, когда мы учились в школе?
Франсин посмотрела на него, приоткрыв рот с недожеванным куском гамбургера.
— Смутно, — пробормотала она с набитым ртом.
— Знаешь, кто вел это дело в управлении?
— Детектив Уикнер, — ответила Франсин, прожевав наконец котлету.
Он помнил этого человека. Всегда носил зеркальные солнцезащитные очки. Играл в бейсбол в любительской лиге, обожал выигрывать. Ну прямо черт знает как обожал. Ненавидел подростков, поступавших в университеты и перестававших смотреть на него снизу вверх. Любил штрафовать молодых водителей за превышение скорости. Интересно, что при всех его недостатках Майрону этот человек нравился. Американец, так сказать, старой школы. Надежный, как хороший топор.
— Он все еще служит?
Франсин покачала головой:
— Уволился по выслуге и перебрался в рыбацкую хижину на озере на севере штата. Но до сих пор приезжает в город, причем довольно часто. Гуляет по стадиону, игровым полям и пожимает руки таким же старперам, как он сам. На старом стадионе даже трибуну за сетчатой стенкой ограждения назвали в его честь. Неофициально, конечно. Такой стал важный, церемонный, чопорный и…
— Извини, что перебиваю, — произнес Майрон. — Скажи, дело все еще хранится в участке?
— А давно это случилось?
— Двадцать лет назад.
Франсин посмотрела на него. Косичку она больше не носила, волосы подстригала довольно коротко, но в остальном выглядела почти так же, как в школе.
— Ну тогда разве что в подвале. А в чем проблема?
— Мне хотелось бы его пролистать.
— Именно так — и никак иначе?
Он кивнул.
— Ты серьезно?
— Вполне.
— И ты хочешь, чтобы я принесла его тебе?
— Да.
Франсин вытерла ладони салфеткой.
— Брэдфорды — могущественные люди.
— Можно подумать, я этого не знаю.
— Хочешь сделать Артуру какую-нибудь пакость? Подложить свинью? Он ведь участвует в губернаторских выборах…
— Ничего подобного.
— Но у тебя, похоже, имеется серьезная причина, чтобы заняться этим делом.
— Не скрою, имеется.
— А ты расскажешь мне, Майрон, какая это причина?
— Нет, если ты не станешь брать меня за горло.
— Тогда, может, хотя бы намекнешь?
— Если коротко, я хочу убедиться, что это действительно был несчастный случай.
Она посмотрела на него в упор.
— У тебя что — есть улики, свидетельствующие об обратном?
Он покачал головой:
— Просто подозрения. Причем, весьма хлипкие.
Франсин взяла с тарелки ломтик жареной картошки и, прежде чем отправить его в рот, осмотрела со всех сторон.
— Расскажешь мне, если нароешь что-нибудь? Не газетчикам, не Бюро… а мне лично?
— Заметано.
Она пожала плечами:
— Хорошо! Обещаю поискать эту папку.
Майрон протянул ей свою карточку.
— Приятно все-таки повидаться с тобой после всех этих лет, Франсин…
— Аналогично, — сказала она и откусила еще кусочек гамбургера. — Слушай, ты с кем-нибудь встречаешься?
— Угу. А ты?
— Нет. Но сейчас, когда мы об этом заговорили, я вдруг подумала, что малость скучаю по Джине.
Майрон плюхнулся на сиденье «ягуара» Уина. Тот завел мотор и тронул машину с места.
— Этот твой план касательно Брэдфорда… — протянул Уин. — Ведь он наверняка затрагивает хозяина поместья, причем самым непосредственным образом, так — нет?
— Ясное дело, затрагивает.
— С чем тебя и поздравляю. Помнишь двух типов, которых мы видели в холле его дома? Ну так вот: пока ты заседал в том заведении, они пару раз проехали мимо его двери.
— А больше ты их не видел?
Уин покачал головой.
— Вероятно, они перекрыли этот участок шоссе с обеих сторон. Кто-то обязательно за нами увяжется. Как думаешь выходить из создавшейся ситуации?
Майрон с минуту обдумывал его слова.
— Не хочу пока их нервировать, устраивать гонки и сбрасывать с хвоста. Пусть поездят, если им так уж приспичило.
— И куда же ты собираешься их привезти, о мудрейший из мудрых?
Майрон посмотрел на часы.
— У тебя сегодня плотное расписание?
— Мне необходимо вернуться в офис к двум часам дня.
— Не мог бы ты подбросить меня к тренировочному залу Брэнды? Мне ведь потом еще надо назад возвращаться.
Уин кивнул:
— Делать нечего. Поработаю сегодня шофером.
Они перебрались на дорогу 280, а оттуда направились по шоссе, пересекавшему Нью-Джерси. Уин включил радио. Голос по коммерческой станции убеждал жителей в том, что не стоит заказывать матрас по телефону, а необходимо обратиться в «Слипиз» и проконсультироваться с «мастером по матрасам». Майрон задался вопросом: неужели действительно существуют такое учреждение и такие мастера или это просто рекламная уловка?
