Дверь у него за спиной зашуршала по плотному серому ковру.
– Мистик Боб, – окликнул чей-то голос.
В допросную, усмехаясь, вошел с пачкой бумаг мокрый от дождя Ричард Энстис, офицер Главного полицейского управления и Территориальной армии. Одна сторона его лица была сплошь исполосована шрамами, а кожа под правым глазом стянута до предела. Пока врачи полевого госпиталя в Кабуле спасали ему зрение, Страйк лежал без сознания, а хирурги делали все возможное, чтобы сохранить колено его изувеченной ноги.
– Энстис! – воскликнул Страйк, пожимая протянутую ему руку. – Какого…
– Использую служебное положение в личных целях, дружище: вот решил взять дело в свои руки, – ответил Энстис, опускаясь на стул следователя. – Ты здесь, видишь ли, фигура непопулярная. Скажи спасибо, что дядя Дикки за тебя поручился.
Он всегда говорил, что Страйк спас ему жизнь; наверное, так и было. На желтой от пыли афганской дороге они попали под обстрел. Страйк и сам не знал, каким чувством угадал неминуемый взрыв. Мальчишка-подросток, который улепетывал вперед по обочине, волоча за собой, как могло показаться, младшего брата, вполне возможно, просто бежал от огня. Страйк запомнил, как прокричал водителю «викинга» приказ тормозить, но тот не подчинился – видимо, не расслышал, – и тогда он схватил Энстиса за рубашку и одной рукой отбросил в задний отсек вездехода. Останься Энстис на прежнем месте, его бы наверняка постигла участь сидевшего непосредственно перед Страйком молодого бойца Гэри Топли: от него нашли только голову и торс – так и похоронили.
– Давай-ка еще раз по порядку, дружище, – сказал Энстис, – раскладывая перед собой показания, перехваченные, как видно, у предшественницы.
– Ничего, если я выпью? – устало спросил Страйк и под изумленным взглядом Энстиса, достав из пакета бутылку односолодового «Аррана», плеснул немного виски в пластиковый стакан с тепловатой водой.
– Итак: тебя наняла жена покойного, чтобы ты нашел ее мужа… допустим, что обнаруженный труп – это и есть тот писатель… как его…
– Да-да, Оуэн Куайн, – подсказал Страйк, видя, что почерк предшественницы Энстис разбирает с трудом. – Его жена обратилась ко мне шесть дней назад.
– И на тот момент от него не было никаких сведений в течение…
– Десяти дней.
– Она заявила в полицию?
– Нет. Он проделывал такие номера постоянно: исчезал, никому не сказав ни слова, а потом возвращался домой и не признавался, где был. Любил без жены покутить в отелях.
– Почему на этот раз она решила обратиться к тебе?
– У нее дома тяжелое положение. Дочка – инвалид, денег нет. Муж отсутствовал несколько дольше обычного. Она подумала, что он укатил в писательский дом творчества. Точного названия не помнила, но я проверил – Куайн там не появлялся.
– И все же не понимаю: почему она обратилась к тебе, а не к нам?
– Она говорит, что однажды приходила к вашим ребятам по такому же вопросу, но муж на нее разъярился. Вроде он развлекался где-то с любовницей.
– Я проверю, – сказал Энстис, делая пометку. – А с чего тебя понесло в этот дом?
– Вчера вечером я узнал, что Куайн был его совладельцем.
Небольшая пауза.
– А жена об этом умолчала?
– Именно так, – подтвердил Страйк. – По ее версии, он ненавидел эту берлогу и не приближался к ней на пушечный выстрел. У меня такое впечатление, что жена вообще забыла о существовании этого дома…
– Неужели такое возможно? – пробормотал Энстис, почесывая подбородок. – Если они сидят без гроша?
– Тут сложная штука, – начал Страйк. – Второй совладелец – Майкл Фэнкорт.
– Слышал о таком.
– И он, по ее словам, не дает согласия на продажу. Куайн и Фэнкорт давно на ножах. – Страйк отхлебнул виски; в горле и в животе сразу стало тепло. (Живот Куайна, весь пищеварительный тракт, был вырезан. Куда, черт возьми, что подевалось?) – Короче, решил я днем туда наведаться; там его и нашел. Хотя не целиком. – От виски Страйку еще сильнее захотелось курить.
– Как я слышал, труп выглядел хреново, – отметил Энстис.
– Вот, полюбуйся.
Достав из кармана мобильный, Страйк вывел на дисплей фотографии трупа и через стол протянул телефон Энстису.
– Ни фига себе! – вырвалось у Энстиса. После молчаливого изучения снимков он брезгливо спросил: – А это что вокруг него… тарелки?
– Как видишь, – сказал Страйк.
– Ты что-нибудь понимаешь?
– Ничего, – ответил Страйк.
– Есть какие-нибудь мысли: когда его в последний раз видели живым?
– Жена в последний раз видела его вечером пятого числа. Он ужинал со своей агентшей, которая сказала, что его последний роман издавать нельзя, поскольку в нем оклеветана масса народу, в том числе и пара-тройка завзятых сутяг.
Энстис опустил взгляд на записи, сделанные инспектором Ролинз:
– Бриджет ты ничего такого не говорил.
– Она не спрашивала. У нас с ней контакта не получилось.
– Давно эта книга продается?
– Она не продается. – Страйк долил себе еще виски. – И даже не опубликована. Говорю же тебе, агентша ему заявила, что это печатать нельзя, и они разругались.
– А ты сам читал эту вещь?
– Частично.
– Взял экземпляр у его жены?
– Нет, она говорит, что не читала.
– Про второй дом не помнит, книжек мужа не читает, – без выражения перечислил Энстис.
– По ее словам, читает, но только когда они уже изданы, в нормальном переплете, – объяснил Страйк. – Почему-то я склонен ей верить.
– Ага. – Энстис вносил новые записи в протокол допроса Страйка. – Где ты взял рукопись книги?
– Мне бы не хотелось отвечать.
– Это может создать проблемы, – сказал Энстис, поднимая глаза.
– Для меня – нет, – ответил Страйк.
– Возможно, нам придется к этому вернуться, Боб.
Страйк пожал плечами, а потом спросил:
– Жене сообщили?
– К этому времени, наверное, да.
Страйк ей не звонил. Весть о смерти мужа должны были передать Леоноре при личной встрече специально обученные люди. Раньше он и сам нередко выполнял такую миссию, но за последнее время утратил все навыки; единственное, что он смог сегодня сделать ради оскверненных останков Оуэна Куайна, – это посторожить их до прибытия полиции.
Он понимал, через что пришлось пройти Леоноре, пока его допрашивали в Скотленд-Ярде. Вот она отворяет входную дверь и видит полицейского… или, возможно, двоих: первый укол тревоги при виде формы; удар в самое сердце, нанесенный спокойным, участливым, сочувственным предложением пройти в дом; ужасающее известие. (Впрочем, ей, по-видимому, до поры до времени не расскажут о толстых лиловых веревках, опутавших тело ее мужа, и о зияющей темной полости, которую проделал убийца, вспоровший грудь и живот Оуэна; ей не расскажут, что лицо его разъела кислота и что вокруг тела – будто это гигантский окорок – стояли тарелки… Страйку вспомнилась запеченная баранина, которой Люси всего сутки назад обносила гостей. Хотя Страйк не считал себя слабонервным, мягкий солодовый виски застрял у него в горле; пришлось опустить стакан на стол.)
– По твоим прикидкам, сколько народу знает о содержании книги? – медленно выговорил Энстис.
– Понятия не имею, – ответил Страйк. – Сейчас уже, наверное, немало. Агент Куайна, Элизабет Тассел – два «с», одно «л», – добавил он, видя, что Энстис берет это имя на заметку, – отправила рукопись в издательство «Кроссфайр» Кристиану Фишеру, а он известный сплетник. Чтобы поставить заслон слухам, в дело уже вступили юристы.
– Чем дальше в лес, тем больше интерес, – пробормотал Энстис, быстро записывая услышанное. – Есть хочешь, Боб?
– Курить хочу.
– Уже недолго осталось, – заверил его Энстис. – Так кого он там оклеветал?
– Вопрос в том, – Страйк сгибал и разгибал искалеченную ногу, – как это расценивать: как клевету или же как правдивое разоблачение целого ряда лиц. Но если взять тех, кого я распознал… Дай-ка сюда бумагу и ручку, – попросил он, зная, что ему быстрее написать, чем диктовать по буквам, и стал проговаривать имена вслух: – Майкл Фэнкорт, писатель; Дэниел Чард, директор издательства, где печатался Куайн; Кэтрин Кент, любовница Куайна…
– Там даже любовница есть?
– А как же – вроде уже год с лишним. Я к ней съездил: Стаффорд-Криппс-Хаус в Клемент-Эттли-Корте. Она заявила, что у нее в квартире его нет и вообще они сто лет не виделись… Далее: Лиз Тассел, его литературный агент; Джерри Уолдегрейв, его редактор, а также… – секундное колебание, – его жена.
– Он и жену не пощадил?
– Выходит, так. – Страйк подтолкнул листок через стол к Энстису. – Но я, конечно, всех вычислить не могу. Кого только он не пнул в своей книге.
– У тебя сохранилась его рукопись?
– Нет, – с легкостью солгал Страйк, ожидавший этого вопроса. Энстису, решил он, не вредно потрудиться: пускай раздобудет экземпляр, на котором отсутствуют отпечатки пальцев Нины.
