Сколько отдал бы я, чтоб не было в его голубых глазенках этой прямо-таки нечеловеческой грусти!..
...Мне кажется, что я ничего полезного не делаю. Сегодня иду за первым настоящим заданием. Хватит сидеть! Буду ругаться с твоим отцом. Благослови, Андрей!..
Глава 26
У ДЕВУШКИ ДВЕ КОСЫ
Крейцер имел все основания радоваться: во всех делах ему сопутствовал успех. Марина все-таки не исчезла совсем, а снова появилась в парке, дважды прошла мимо Крейцера, сидевшего на скамейке с разомлевшей Элеонорой Кузьминишной. Только во второй раз он заметил ее и резко выбросил из своих ладоней потную руку жены директора.
— Что с тобой, Тоточка? — шепнула Элеонора Кузьминишна, прижимаясь к нему широким бедром.
— Извини, дорогая, я ужасно спешу... — Крейцер встал. — Я забыл, что на станции меня ждет прибывший груз. Боюсь, влетит мне от Сидора Лукича..,
— Я все устрою, он и слова не скажет. Ну, посиди, милый.
— Нет, не могу. Пока...
И он быстро зашагал к главной аллее, где промелькнуло белое платье Марины. Он догнал ее, радостно поздоровался и, как всегда, рассыпался в комплиментах. Девушка не прогнала его, она смеялась остротам Крейцера, принимала от него угощения...
Свидание состоялось и на следующий день, потом еще. А вчера Крейцер осмелился взять Марину под руку.
Она не отстранилась, а пошла медленнее. И только когда впереди вдруг показывался милиционер, девушка торопливо сворачивала на другую аллею. Увлеченный Крейцер, конечно, не замечал этого. Он ликовал в душе и, гордясь собой, думал: «Кажется, она поддается...»
Сегодня они опять должны встретиться, чтобы, как условились, пойти в гости к одному хорошему парню, у которого собирается шикарная компания. Там можно славненько провести время. Крейцер сидел на скамейке недалеко от входа в парк и нетерпеливо посматривал на часы.
Марина запаздывала. «Таким очаровательным девочкам это простительно»,— размышлял Крейцер, скучающим взором наблюдая за невысоким подтянутым сержантом милиции, который с группой молодых парней с красными нарукавными, повязками наводил порядок у билетной кассы. Но вот он ушел в парк, и почти сразу же за спиной Крейцера послышалось легкое шуршание. Он повернулся Перед ним стояла Марина.
Она была в темно-синем с маленькими розовыми цветами ситцевом платье и в такой же косынке. На мочках ушей поблескивали крошечные розоватые клипсы; казалось, девушка только что сняла с платья два цветочка и, свежие, сверкающие утренней росой, приколола к ушам. Все было просто, скромно и необычайно красиво. Крейцер даже зажмурился.
— Добрый вечер, Мэри,— наконец, вымолвил он. — Вы сегодня восхитительны!
— И вчера вы говорили то же,— улыбнулась девушка.
— О, великий русский язык! Даже он не в состоянии оценить вашу прелесть.
— Не надо захваливать меня, а то я загоржусь и перестану даже здороваться с вами.
— Гордись, красавица, любви богов достойна! — патетически воскликнул Анатолий, делая вид, что опускается на колено.
Марина схватила его за плечо и со смехом проговорила:
— Остановитесь, неугомонный рыцарь! И давайте скорее уйдем отсюда пусть никто не принимает нас за сумасшедших.
— Верно, Мэри! — спохватился Крейцер, испуганно глядя на часы. — Мы же опаздываем на целых полчаса. Бежим!
Анатолий схватил ее за руку, и они побежали к стоявшей неподалеку шоколадной «Победе». Машина, фыркнув, рванулась вперед и понеслась по шоссе, подмигивая прохожим красными глазками тормозных фонариков.
Из калитки парка стремительно выбежал невысокий милиционер. Он с отчаянием посмотрел вслед ушедшей «Победе» и спросил проходившую мимо пару:
— Вы не заметили, у девушки, что села в машину, есть две косы?
— И две ноги, сержант,— сердито буркнул парень, недовольный тем, что его отвлекают от спутницы.
Милиционер вздохнул и молча направился в парк, навстречу веселью, которое в эту минуту его совершенно не трогало.
Глава 27
ЭКЗОТИКА — МОДА ИЗБРАННЫХ
Крейцер остановился на третьем этаже у дверей направо.
— Нам сюда, Мэри,—шепнул он и добавил: — Держитесь смелее и даже... нахально, здесь простецкий народец...
— А если я не умею?
— Научиться этому совсем не трудно,— Крейцер нажал кнопку звонка, подавая условный сигнал: два коротких, один длинный и еще два коротких.
Сразу же в коридоре послышался мелкий перестук каблучков, дверь отворилась настежь. На пороге появилась высокая, сильно накрашенная девица с сигаретой во рту.
— Хо-о! — протяжно, в нос, воскликнула она, подавая руку с фиолетовыми ногтями для поцелуя.— Тоточка приплелся наконец. И даже не один?
— Как видишь,— ответил Крейцер, пропуская вперед свою спутницу.
Девица оценивающим взглядом окинула Марину, подошла вплотную, потрепала холодной ладонью ее по щеке, прогнусавила:
— Экза.
Марина вздрогнула. «Что за слово? — подумала она.— Имя? Наверное, Эльза...»
— Мэри,— отрекомендовал ее Крейцер.
Девица закрыла дверь, взмахнула сигаретой:
— Пожа-а-алта...
Прошли полутемный, устланный коврами коридор, отвернули тяжелую с бахромой портьеру. В синем свете плавали две пары танцующих. Мигал зеленоватый глазок радиолы, приглушенно звучал джаз и кому-то надрывно жаловался певец:
Аникуша-а... Аникуша-а-а,
Если б знала ты страда-ания мои-и...
На вошедших никто не обратил никакого внимания. Только из угла донеслось негромкое:
— Хэлоу!
Марина повернулась на голос. За небольшим низким столиком с набором графинов, бутылок и бокалов сидел, развалясь в мягком кресле, парень в непонятной расцветки рубашке и узких, точно кальсоны, брюках с «молниями». Он тянул через соломинку вино из бокала и в такт музыке раскачивал ногой. Только внимательно присмотревшись, Марина узнала в нем ремесленника Семена. Ей стало смешно, она, с трудом сдерживаясь, чтобы не расхохотаться, взглянула на танцующих. Полуобнаженные девушки, так же размалеванные, как и Экза, исполяявшая роль хозяйки, буквально повисли на своих партнерах, плотно прижавшись к ним и полуприкрыв глаза. Синий свет делал всех мертвенно-бледными, похожими друг на друга, словно это были не люди, а какие-то расплывчатые тени. Почти никто не разговаривал, а если и говорили одно-два слова, то вполголоса. Здесь царствовали жесты, шепот, мимика.
Крейцер рывком притянул к себе Марину, шепнул на ухо:
— Танго, крошка.
Он, видимо, хотел танцевать с нею, так же прижавшись, как и другие, но Марина решительно отстранилась. К счастью, танец быстро закончился. Крейцер отвел ее да тахту, стоявшую почти на середине комнаты, но она, боясь, что он сядет рядом, уселась в кресло рядом с Семеном.
Крейцер наклонился к ней:
— Не хотите ли, Мэри, выпить или съесть чего-нибудь? Не стесняйтесь, тут не принято угощать. Самообслуживание.
Марина чувствовала себя отвратительно, ее мучительно жег стыд, она знала, что сейчас лицо у нее вот-вот вспыхнет пламенем, и была даже благодарна хозяевам за синий свет, за то, что ею никто не интересуется. На вопрос Крейцера она, стараясь держаться свободнее, ответила:
— Вина.
Крейцер щелкнул пальцами и шепнул Семену:
— Коктейль, маэстро!
— Пли-из,— качнул ногой Семен и небрежно сунул в руки Марине наполненный бокал с соломинкой.
Девушка осторожно потянула жидкость и почувствовала вкус обыкновенного крюшона. «Молодец, Семен»,— подумала она, ниже наклоняя голову, чтобы скрыть улыбку.
Вдруг потух свет. Послышался звук поцелуя, потом полный страсти вздох и снова поцелуй. Марина сжалась в комок.
Вспыхнул свет, на этот раз розовый, как фруктовое мороженое. Опять заиграл джаз. Но танцевать никто не стал. На тахте полулежали парень и девушка. Вторая пара в такой же позе пристроилась на оттоманке у окна. Экза и еще какие-то две девицы и лохматый парень играли в карты, усевшись на рояле. Крейцер закусывал вместе с Семеном у столика.
Посасывая через соломинку крюшон, Марина, с виду почти успокоившаяся, внимательно наблюдала за всеми, прислушивалась к каждому шепотом сказанному слову. Но она не замечала, что и за ней уже давно следят две пары глаз.
В соседней темной комнате, прячась за портьерой, стояли двое — хозяин квартиры Лева Грек и его гость, которого он еще ни разу не показывал своей компании. Лева, не отводя глаз от Марины, шепнул:
— Аппетитную провинциалочку выудил Крейцер. Просто люкс.
Гость посмотрел через его плечо, буркнул:
— Она пойдет в счет погашения его авансов.
